Голоса

*** Голоса. Они разносятся эхом, давят своей тяжестью, колят острыми ножами. Они разрывают тишину на части. Они заставляют биться в агонии, раскрывать полные слёз глаза и бесконечно пытаться вскрикнуть. Нет. Голоса нет. Он не привык быть громким или шумным. Он привык к тишине. Прячется в библиотеках, где нет страшных криков. Молит о пощаде. Днём кажется самым обычным молчаливым учеником, ночью плачет до потери сознания. Больно. Чертовски больно. Горло раздирает на куски отсутствие голоса. Это привычная боль, она не давит как раньше. Не кажется убийственной или до страха жестокой. Она просто есть. И всё. От неё не избавиться. Говорят, что счастливы те, кто входит в жалкие 12% связанных судьбой. Ложь. Эта самая судьба душит. Один обладает двумя голосами, сам того не подозревает. Слышит то, что хочет сказать его немой соулмейт. На этом всё. «Лишь только поцелуй вернёт им полноценность». Не целоваться же теперь со всеми. Будто это поможет. У него над головой тысяча и одна причина покончить с этим. Проглотить яд или, быть может, прыгнуть с шестого этажа престижного ВУЗа. И всё равно не поможет. Даже в конце пути голос его будет принадлежать чужому. Всегда. Друзья говорят, что он счастлив. Что и искать ему никого не нужно, что всё за него судьба решила. Судьба не старая добрая старушка, а молодая завистливая ведьма. Она хорошего по сути своей желать не может. *** Заходя в аудиторию наткнуться на такого шумного и привлекающего внимание парня может только слепой. Глаза видят отлично, но смотрят в пол. Он тихо склоняет голову и пытается пройти дальше. Запястье резко хватает сильная рука. — Подожди, а извиниться? Он смотрит в ответ с отчаяньем. Да, извиниться. Хочется рассмеяться, да повода нет. Как же, однако, иронично. Даже на это не способен. И всё потому что на другом конце города, если не страны или даже мира, живёт какой-то человек с его голосом в голове. — Оставь его, Бокуто, — кричит с последней парты парень. — Он никогда не разговаривает. — Совсем? — Да. Немой, — пожимает тот плечами. Бокуто тараторит извинения, говорит, что не знал, и предлагает сходить в кафе. Его голос громкий. Он разливается чем-то невероятно заметным, ярким, но сладким. Мёд. Терпкий и с горчинкой. Но определённо очень вкусный. В ответ кивок. *** Бокуто говорил много и не по делу. Его голос всё ещё казался приятным и будто вытягивал из страшного изобилия шума в кафе. Кофе приятно обжигает язык, а круассан легко плющится под натиском идеальных белых зубов. До дрожи приятно. — Кстати, а могу ли я хоть узнать, как тебя зовут? Тёмные глаза хлопают пару раз, а потом бледная рука тянется к Бокуто. Парень усердно не понимает, пока ему не показывают, что требуют телефон. В контактах забивается номер, а Котаро воодушевленно вскрикивает. — Акааши Кейджи? Звучит круто и красиво! Тебе очень идёт. Где-то внутри разливается патока. *** Голоса. Крики детей. Строгие фразы работников. Простые разговоры друзей. Просьбы о помощи. Рыдания. Стоны в постели. Обычный смех. Давят. Душат. Окутывают тонкую шею колючей проволокой. Сдавливают. Кровь брызжет из глубоких порезов. Останутся шрамы. Болен. Он болен. Что-то слышится. На душе неспокойно. В голове ни одной нормальной мысли. Страх плещется глубоким морем в холодных глазах, грозится затопить. Маленький ротик слегка открывается. Ни единого звука. Боль пронзает тело. Взгляд устремляется на руки. В крови. Смотрит в зеркало. Оно разбито. *** — Ты как? Бокуто и без того понимает, что плохо. Шизофрения медленно подкрадывается к своей жертве, но влияние оказывает уже сейчас. Мысли спутываются, мельтешат перед глазами и пытаются потрогать своего создателя. Хрупкие руки все в бинтах. Они покрывают больную кожу, смазанную заживляющими мазями. В горле першит, пить хочется сильно. Обезболивающее давно прекратило действовать. И хочется впервые уткнуться кому-то в грудь, заплакать в открытую и бесконечно долго обнимать. Хочется чувствовать себя важным и любимым. Хочется говорить. Сказать хотя бы банальное «привет» или «как дела». Но больше всего хочется спросить, как же так, Бокуто-сан, как же так? Его водят по кафе, показывают кино и всегда шепчут, что Акааши прекрасный, что не портит его отсутствие голоса. Да тот в этом и не виноват вовсе, судьба это всё. Увидел бы её Бокуто, так сразу набил бы морду. *** Его обнимают нежно, прижимают к себе и гладят по мягким волосам. В объятьях Котаро тепло и уютно, нет страха или боли. Рядом с ним ему действительно хорошо. И дышит он спокойно. — Акааши. Парень поднимает голову и смотрит на Бокуто с какой-то слишком очевидной надеждой на любовь. Всё тело дрожит, а звуки вдруг стихают. Они будто в вакууме. Одни. Спрятались от всего мира. — Пожалуйста, я очень хочу услышать твой голос. Слёзы стекают по горячим щекам, тёплый ветерок подхватывает и развивает мягкие волосы. Он чувствует, что Бокуто не отпустит его больше никогда, и в тайне этому рад, счастлив. Манящие губы касаются его собственных. *** — Спасибо, Бокуто-сан.