Hallucinations

Гарри, я подозреваю, был обижен на меня. Возможно, нет, но мне казалось, что это именно так. Целый день после того, как мы расстались на автобусной остановке, от него не было никаких вестей. Я уже хотела начать звонить ему и в чудовищном количестве писать сообщения, только мама отговорила меня от этой затеи. Вам интересно, как она узнала о том, что я беспокоюсь о Гарри? Ей стоило лишь взглянуть на мою нервную мину, чтобы понять, в чём дело. В тот вечер она дала мне вполне мудрый совет: «Найди в себе хоть немного гордости и перестань переживать по мелочам». Предположим, что на некоторое время это меня успокоило. На следующий день всё тоже было тихо. А вот через два дня Гарри неожиданно заявился ко мне без всякого предупреждения. Ну, я не особо-то и переживала по этому поводу. Люблю нежданных гостей. Это всегда очень весело. Знайте, я не могу рассказывать об этом без улыбки. -Что-то случилось? – спросила я, недоумённо наблюдая за Гарри, торопливо стягивающим с ног ботинки в прихожей маминой квартиры. – Ты даже не позвонил... -Всё отлично, дорогая, - он поставил ботинки в сторону и как-то слишком расслабленно улыбнулся. -Давно ли я стала дорогой? – с сарказмом спросила я. Ну да, я пыталась скрыть от него тот факт, что была в диком восторге от его появления. Такие встречи мне тоже нравятся. Очень-очень нравятся. Я люблю в них абсолютно всё. В первую очередь – сюрприз, а во вторую очередь... После моего вопроса не последовало никакого ответа. Гарри стянул с себя пальто и неожиданно поцеловал меня. Так, словно давно отказывал себе в этом наслаждении. Мне чуть не снесло крышу от этого. -Что такое? – смеясь, спросила я в перерыве между его настойчивыми и (что уж скрывать?) жаркими поцелуями. – Гарри, подожди, подожди! – я взяла его лицо в ладони и удивлённо уставилась в его весёлые зелёные глаза. – Что за повод? -Я два дня страдал в душераздирающей агонии, жалея о том, что не сделал этого на вокзале, - он всё ещё был разгорячён, но немного успокоился. – Спасибо за то, что я не чувствую вкус сигарет на твоих губах в этот раз. Я нагло ухмыльнулась. -А что, в прошлые разы тебе было попросту наплевать на это, - заметила я, нарочно облизывая губы. – На самом деле, что произошло? -На удивление, у меня есть для тебя превосходная новость, - на этих словах он снова поцеловал меня, но когда начал отстраняться, я притянула его ещё ближе к себе, чтобы втянуть его в ещё один поцелуй. – Давно ли девчонки перехватывают инициативу таким образом? – он саркастично выгнул брови. -Ой, прошу, иди к чёрту, лижи ему задницу, - я скривилась и отстранилась, чтобы снять с его шеи шарф. – Что за превосходная новость? Не хочешь обсудить её за чашечкой чая? Ещё нет пяти, но, я думаю, этикет нам не впервой нарушать. Гарри улыбнулся, демонстрируя свои неподражаемые ямочки. -Мы держимся в пределах морали. Мы никогда не целуемся в общественных местах. Почти не материмся. Пьём в малых количествах. Не заходим дальше издевательств друг над другом. Этикету стоит идти к чёрту вместе со мной. На задницу Сатаны языков не наберёшься, - он был доволен своей шуткой как никогда. -Проходи, шути и чувствуй себя как дома. Со мной ты можешь обсуждать даже порно, так что не стесняйся, - я цокнула языком, направляясь на кухню – Гарри последовал за мной. -Вот порно я с тобой обсуждать не буду точно, - он покачал головой и сел на свой любимый стул. – Ты вообще слушала мою речь о морали, которую я произнёс три секунды назад? Мораль – святая всех святых. Я закатила глаза, включая чайник, а затем достала из посудомойки пару чашек. -Что за превосходная новость? Впервые слышу от тебя слово «превосходный», - я достала чайные пакетики и положила по одному в каждую кружку. -Вчера я побывал в музее. Там всё очень плохо. Такое ощущение, что Лилиан уволила уборщицу, охранник работает через день и... короче говоря, без меня там всё катится к чертям. Я говорил с Лили по телефону с утра, и она согласилась с тем, что мне не помешала бы чья-нибудь помощь. По субботам будет заходить Зейн, а быть помощником смотрителя все остальные дни недели я предлагаю тебе, - довольно заключил Гарри и гордо скрестил руки на груди. -Серьёзно? Что я знаю о музеях, кроме того, что они старые? О, конечно, я знаю то, что они скучные, - я скорчила печальную рожу. – Не думаю, что у меня получится. -Я расскажу тебе, что нужно делать, ты будешь знать только самые важные факты, ты сможешь даже помогать мне с экскурсиями, - воодушевлённо продолжил он. Воу... работа в музее... Не горю желанием, если честно. Совершенно не горю желанием – это слишком для меня. Чем я могу помочь увядающему музею? Пол подметать? Разбить пару раритетных статуэток? -Честно, я не представляю себе эту картину, - я нахмурилась. – Это твой мир, Гарри. Я в нём совершенно не ориентируюсь. Это не моё, прости. -Тебе не нужно делать ничего, кроме как помогать мне. А я следующие трое суток буду заниматься уборкой и разбором хлама на чердаке. Лили зайдёт пару раз, чтобы проконтролировать нас, и ничего больше. Я просто знаю, что ты сидишь дома и скучаешь в ожидании не пойми чего. Это лучше, чем ничего. Это лишний повод побыть вместе. Я не смогу приезжать к тебе часто, - Гарри изо всех сил старался уговорить меня. Что ж, ему это вполне удалось. Да ладно вам, я хочу проводить с ним как можно больше времени и всегда хотела. Он сам предлагает мне, я не навязываюсь. И как я вообще могу отказаться? Ещё одним пунктом «за» стал тот факт, что я просто обожаю рыться в старье. В детстве я рылась на веранде бабушкиного дома в поисках чего-то интересного и нашла целый склад старых писем и открыток. Я до сих пор помню, с каким восторгом всё это разбирала, читала, строила догадки по поводу того, кто писал маме и бабушке кучу поздравительных писем. История – это даже не совсем наука. Это куча историй, а я люблю истории. Мне всегда были интересны разные истории. Я замерла с чайником в руках около холодильника. Гарри, увидев, что я сомневаюсь и вот-вот соглашусь на его предложение, встал со своего любимого стула и подошёл ко мне. Он осторожно забрал у меня чайник, поставил его на подставку и притянул меня к себе, поцеловав в лоб. -Соглашайся. Ты же не думаешь, что я зову тебя, потому что мне рук не хватает. Я зову тебя, потому что хочу проводить с тобой больше времени. Целоваться и расследовать обстоятельства пожара в особняке Торндайк, если мы вдруг что-то узнаем, - он с усмешкой посмотрел мне в глаза. – Ты любишь всё это. И пожар до сих пор несёт в себе такую кучу загадок, что страшно себе представить. -Ах ты, соблазнитель чёртов! – я шутливо ткнула его в плечо. – Ты подкупаешь меня, демон! -А ты не согласна на эти условия? Как вообще можно отказаться от меня? Я предлагаю тебе себя, - он наклонился к моим губам и поцеловал. Боже, да кому ещё не снесёт голову? Гарри умеет надавить на верные места, чтобы управлять моими решениями. -Я подумаю над твоим предложением, - сказала я и вернула ему поцелуй. – Хоть мне и кажется, что это подстава высшего уровня, и ты просто подкупаешь меня сладкими обещаниями. Мне не хватит сил выбраться из этой кучи сахара. Тут мы отвлеклись от разговора на две долгие минуты – было сложно помнить о чём-то кроме поцелуев, которые становились всё глубже и жарче. -Милый, не забывай о морали и о чае, - наигранно пропела я, отстранившись. – Давай сначала его всё же выпьем... Итак, у меня не было выбора, кроме как согласиться на его довольно заманчивое предложение. Тем же вечером, когда Гарри ушёл к Зейну (а до его квартиры можно было добраться пешком), я обговорила всё с мамой. Она упрекнула меня в том, что я не умею отказывать людям, чьё имя начинается на «Г» и заканчивается на «арри», но потом сказала: -Я только рада, если ты хоть чем-то займёшься. До следующего года и вступительных экзаменов у тебя ещё очень много времени, и на работу тебя устроить просто невозможно. Спасибо Гарри, что не даёт тебе скучать. Таким образом, на следующий день она подвезла меня до музея к девяти. И вот я уже стояла перед огромным особняком поздней осенью, кутаясь в свой шарф. Выглядел дом мрачновато, особенно учитывая то, что на улице было пасмурно, того и гляди польёт холодный дождь. Птиц вокруг этого страшного особняка не было, деревья стояли абсолютно голые и, казалось, даже перепуганные, как бы странно не звучало это выражение. И здесь мне предстояло помогать Гарри делать уборку и инвентаризацию чердака. На какой-то миг мне показалось, что вчера вечером я приняла самое тупое решение в своей жизни, согласившись на это. Надо признать, что я на самом деле физически не могу противостоять обаянию Гарри Стайлса, и с этим надо что-то делать. Это не приведёт меня ни к чему хорошему. Уже привело к чему-то плохому, если быть точнее. Помните ритуал на старом кладбище? Вот и я помню. Все ритуалы на кладбище. Аж мурашки по коже, как хорошо я помню свои чувства в ту ночь. Я медленным шагом направилась к большому парадному крыльцу, находящемуся на высоте десяти-двенадцати ступенек от земли. Дверь была открыта, рядом, на кирпичной стене, висел металлический щит, на котором было выгравировано официальное название музея с подписью владельца. Владельцем этой бандуры значился Морис Торндайк, отец Лилиан. Интересно, что сам владелец не наведывался сюда уже долгие годы. Я никогда ничего не слышала об отце Лили, не видела его даже на фотографиях. Нигде о нём не говорилось ни слова. Странно, не правда ли? Я вошла внутрь, по привычке помедлив, прежде чем открыть вторую дверь, и как обычно оказалась в просторной прихожей, где сбоку, на просторном пуфе, сидел весь из себя довольный жизнью охранник и задумчиво листал газету, закинув ногу на ногу. Это был мужчина лет тридцати с хвостиком, звали его мистер Эйс, и я никогда не обращала на него внимания. Он уже несколько месяцев заменял здесь мистера Гамильтона, который напрочь отказался возвращаться на своё рабочее место после выписки из больницы. Впрочем, я понимаю его. Самой не очень-то хотелось сюда приходить. В один из последних визитов сюда я шандарахнулась в обморок прямо на глазах у Зейна Малика. Не самые приятные воспоминания, знаете ли. -Мисс, вы куда? – с усмешкой поинтересовался у меня охранник. -Я к Гарри Стайлсу. Он просил меня помочь ему с уборкой, - я натянула на лицо улыбку. -Точно. Лу Томлинсон? -Именно, - я кивнула. -Он в столовой, - мистер Эйс лениво кивнул туда, где вроде бы была столовая. -Отлично... - протянула я и направилась в столовую. С утра особняк был не до конца освещён. Свет горел только в прихожей, столовой и большой гостиной, поэтому было немного жутковато, я даже шарахнулась от какой-то из картин авторства самого Винсента Торндайка. На нём была Ванесса и она смотрела на меня довольно пристально, как если бы портрет был живой. Я несколько секунд вглядывалась в её бледное лицо на полотне, а затем, удивляясь тому, насколько низким стал мой голос, грозно сказала портрету: -Ты больше не часть меня. Ты жалкий призрак, который ничего не может сделать живым людям. Потому что я до сих пор жива, а ты старый жухлый труп... Я прищурилась, а Ванесса с картины будто обозлилась на мои слова. Из столовой послышался голос Гарри. -Мистер Эйс, это вы? Я резко отшатнулась от портрета и быстро зашагала в столовую. -Это я. Твой раб прибыл. Мысленно я постаралась закинуть мысли о том, что я только что угрожала неживой картинке, подальше. Подумаешь, я немного съезжаю с катушек. Никому до этого нет дела, я абсолютно уверена. -О, Лу. Доброе утро, - Гарри отвлёкся от протирания бокалов и тепло улыбнулся мне. – Скажу тебе по секрету, это я твой раб. -Я не буду смеяться над этой глупой шуткой. Это даже не флирт. Чем ты занимаешься? – я подошла к столу и стала наблюдать за тем, как он тщательно трёт бокалы один за другим. -Протираю бокалы. Они запылились, как мой разум после того, как я бросил университет, - Гарри пожал плечами. – У меня есть вторая тряпочка, присоединяйся. Я отодвинула один из стульев, чтобы сесть, но получила от него укоризненный взгляд. -Лу, эти стулья в четыре раза старше тебя, на них нельзя сидеть. -Ой, точно, - я задвинула стул назад. – Предполагаю, что тут нигде нельзя сидеть, да? -Можно сидеть на пуфах в прихожей, они новые. Ещё можно сидеть на скамейках во дворе, - невозмутимо отозвался Гарри. Я вздохнула, взяла тряпочку со стола и с сарказмом спросила у него: -Может быть, мне следует сначала вымыть руки спиртом, прежде чем я смогу дотрагиваться до бокалов? Вместо ответа Гарри достал из кармана пузырёк средства для рук. Я усмехнулась, но взяла его, повертела в руках, выдавила немного на руку и растёрла в ладонях. Сначала мои пальцы дико воняли спиртом, но потом запахли черникой. Это не так уж плохо, однако. -Ты правда моешь этим руки каждый раз, приходя сюда? – я недоверчиво вскинула брови. – Гарри, ты ещё больший зануда, чем думает моя мама. Гарри засмеялся. -Нет, я беру эту штучку, когда нужно проводить уборку или чистить те или иные предметы. Многие из них могут попросту сломаться, если неаккуратно с ними обращаться. Это важно. Лилиан однажды чуть не отрубила мне голову за то, что я уронил декоративный подсвечник. У него не было абсолютно никакой ценности, но мне попало за это, - Гарри рассмеялся воспоминаниям. – Для некоторых вещей нужно даже надевать перчатки, представляешь? Я фыркнула от смеха. -Чтобы не оставить отпечатков пальцев? -Ага, на очень старых фотографиях, например. Это правила Лилиан. Не так уж сложно их соблюдать. Со временем она стала доверять моим рукам весь музей, особенно в подобных ситуациях. -Каких ситуациях? – я осторожно взяла один из бокалов, стоящих на столе, и начала бережно протирать его. -Неприятных. Когда у неё нет времени на семейные заморочки. Сейчас она в отпуске, пока Чарли не пойдёт в школу, до этого случались проблемы на работе и много чего ещё. А я оказывался под рукой и всегда был рад шансу прикоснуться к истории. Тем более к истории моей семьи. Она видит во мне будущего хозяина этого места. -Ты ведь ей практически никто. Ну, если судить по родственным связям, - я подняла глаза с бокала на Гарри. Он выглядел расслабленным, несмотря на то, что в его руках сейчас находились хрустальные фамильные бокалы, и они могли упасть и разбиться. Лично я своим рукам не доверяю, поэтому стараюсь не отвлекаться. Это сложно, когда напротив меня стоит Гарри, но я пока что справляюсь. -Она любит меня, любит моего отца, хоть он ей не родной брат. Мы поддерживаем связь. Мы самая настоящая семья. К тому же, кто, если не я? Люк будет всю жизнь бездельничать или писать музыку – это всё, что ему нужно для существования. Наследство ему, конечно, достанется, но только в том случае, если он найдёт благоразумную и хозяйственную жену. Фэй и Чарли, несомненно, получат по квартире, а музей и многие другие вещи, которые хранят память предков, никому кроме меня не нужны. -Лучше тебя никто не позаботится об этой свалке старья, - пошутила я, скорчив рожу. Гарри сделал серьёзное лицо. -Помнишь, что было с Майки, когда он назвал это место дырой? Не говори так. Здесь всегда были свои хранители помимо старухи Дуглас. И они не любят, когда кто-либо так отзывается об их доме, - он взял в руки новый бокал. -Ох, да. Прости, дом. Я не хотела выражать к тебе неуважение, - я сделала шуточный реверанс, предварительно поставив на стол бокал. Гарри усмехнулся и начал ставить бокалы в буфет. -Что теперь? Знаешь, у меня есть отличное предложение. Давай включим везде свет, мне ужасно страшно ходить по тёмному дому, - с долей шутки сказала я, помогая ему расставить бокалы полукругом. -Я знал, что ты оценишь это. Дальше по списку у нас фамильное серебро и фарфор. Так что из столовой мы не уйдём ближайший час, - сообщил Гарри. – Ещё нужно вымыть пол. Как я и предполагал, уборщица была уволена несколько дней назад. -Теперь уборщица здесь ты, - констатировала я со смешком. – Расскажи мне ещё что-нибудь. -Я уборщица, а не экскурсовод! – засмеялся Гарри, а потом, немного помолчав, продолжил. – Фамильному серебру, к которому ты сегодня прикоснёшься, около ста с лишним лет. В конце девятнадцатого века Эндрю Торндайк и миссис Дуглас получили коллекцию серебряных приборов в подарок на свадьбу. -Великолепно. Здесь всё вокруг гораздо старше меня, - я скорчила рожу. – Даже ты гораздо старше меня. -Не думал, что это причиняет тебе какие-то неудобства, - лукаво подмигнув мне, сказал Гарри. -Нет, никаких неудобств. Я обожаю твой возраст и твой рост тоже, - отозвалась я. Мы на самом деле проторчали в столовой около часа, зато протёрли весь фарфор на совесть, что уж говорить о том, что после нашей чистки серебро блестело ещё сильнее, чем сто лет назад. Пол был успешно вымыт благодаря нашим с Гарри общим усилиям. Мне ужасно не хотелось этим заниматься, но он пообещал мне перерыв после того, как мы закончим со столовой, и я всё же смогла взять себя в руки. Не будем упоминать то, что я чуть не хлопнулась в лужу на полу, это ни к чему. После столовой мы направились в личный кабинет Винсента, а затем в кабинет миссис Дуглас, который после её смерти был кабинетом Ванессы. Весело, не правда ли? Обещанного Гарри перерыва так и не случилось, но я повеселилась, открывая каждый ящик стола и роясь в каждом из них. Ага, мне было разрешено трогать и смотреть всё, что я только захочу. Потом он ругался на меня за то, что я всё разбросала, и мы вместе распихивали какие-то старые папки и счета по ящикам. Понятия не имею, зачем они всё это хранят, но, видимо, бумаги были важны. Из пустых листочков я сделала несколько самолётиков и запускала их Гарри в затылок каждый раз, как он отворачивался. Это его тоже довольно сильно бесило, но его гнев испарился, когда я неожиданно обняла его со спины и затянула в очередной поцелуй. После пяти минут такого вот не очень правильного времяпровождения мы кое-как прибрали кабинет Ванессы и снова начали целоваться, только уже на пуфе в прихожей. Черт знает, где всё это время был охранник, но нам на глаза он не попадался. И мы, плюнув на уборку в особняке, сидели на одном из пуфов и без конца целовались. Точнее, Гарри сидел на пуфе, а я у него на коленях. Да, это было забавно. Это был первый раз за всё то время, что официально длились наши отношения, когда мы оба могли бы без особого труда перейти границу. Если бы мы были не в семейном музее семьи Торндайк, то мне даже представлять как-то совестно, что было бы тогда. Спустя какое-то время мы сделали небольшой перерыв, я села рядом с Гарри по-нормальному и неожиданно кинула взгляд на лежавшую рядом, на крошечном столике, газету, что читал мистер Эйс. Ничего особенного в ней не было. Обыкновенная местная газета, я даже не помню её название. Я помню, что мой взгляд зацепился за небольшую фотографию сгоревшего особняка Торндайк в уголке содержания. Над фото был подписан заголовок и номер страниц, на которых предлагалось найти указанную статью: «Секрет сгоревшего особняка... стр. 7-8» Я ошеломлённо уставилась на газету, немедленно взяла её в руки и стала листать в поисках нужной страницы. -Ты чего? – Гарри удивлённо на меня уставился. -Особняк Торндайк! – в шоке выпалила я, увидев на странице большую и, несомненно, очень живописную фотографию сгоревшего поместья. – Эта статья о том пожаре... Я стала жадно вчитываться в строчки, которые в подробностях описывали события той злополучной ночи. Но этим автор статьи не ограничился. Он отправился в рассуждения на тему того, почему и кто устроил пожар, знала ли семья Торндайк-Томлинсон об этом и скрывают ли они настоящего виновника. Самым ужасающим фактом было то, что журналист, написавший это, не забыл упомянуть о том, что мы с Гарри узнали той ночью. Он предполагал, что это заслуженное наказание всем носителям этой фамилии, ведь они не являются настоящими Торндайками... Гарри вместе со мной вчитывался в строки и с каждым новым словом становился всё более бледным. -Откуда им всё это известно? – в ужасе пробормотала я. -А ты посмотри на автора статьи, - он покачал головой, словно не верил своим глазам. Я опустила взгляд в самый конец печатного текста. Там значилось: «Майкл Клиффорд, 18 лет, Старшая Школа Торнхилла»