Самый страшный день в жизни Алека Лайтвуд-Бейна

Если бы у Алека спросили: 《Какой самый страшный день в твоей жизни? 》, он бы ответил, не задумываясь: 《20 августа 2018 года…》 День не задался с самого утра. Магнус был в Париже на очередной съемке, и Алек, до поздней ночи болтавший с ним в скайпе, умудрился проспать будильник.       — Рафаэль, солнышко, вставай мы проспали! — прокричал Лайтвуд, выбегая из спальни. — Быстро! Душ, чистим зубы и бегом.       — Сейчас, — послышалось сонное бурчание из-под подушки.       — Поторопись, дорогой, сегодня возвращается Магнус, мы же не можем его огорчить.       — Уже встаю, — как бы ни хотелось мальчику поваляться подольше, но еще больше ему не хотелось огорчать своих папочек. Алек, на ходу застегивая рубашку, искал телефон, чтобы позвонить на работу, предупредить об опоздании.       — Черт, разряжен!       — Я готов, — Рафаэль уже спускался с лестницы, волоча за собой рюкзак.       — Отлично, едем. Дорога тоже не радовала. Они умудрились попасть в пробку и проторчать в ней еще сорок минут. Так что в школу мальчик влетел уже после звонка.       — Я заеду за тобой в два, и мы поедем в аэропорт, — донеслось ему вдогонку.       — Окей, пап! — у Алека каждый раз выскакивало сердце, когда он слышал в свой адрес это обращение. Папа. Что еще нужно для счастья? Любимый рядом, конечно, поэтому следовало поторопиться. Он специально освободил вторую половину дня, чтобы побыть с семьей. Офис встретил Лайтвуда удивительной тишиной, лишь откуда-то доносились звуки работающего телевизора. Весь коллектив он нашел в зале переговоров у огромного экрана. «Сегодня в 6.09 утра при взлете потерпел крушение самолет McDonnell Douglas MD-82 авиакомпании AIR France, выполнявший рейс PG 325 Париж — Нью-Йорк. На борту находилось сто семьдесят два человека, в том числе шесть членов экипажа. Количество пострадавших уточняется». На весь экран показывали обломки горящего самолета. Папка из рук Александра выпала с таким грохотом, что все находящиеся в зале вздрогнули. «Ведь Магнуса там не было, не было….»       — Есть у кого-нибудь зарядка для телефона?! — Алек кричал на окружающих. — Да дайте мне наконец этот зарядник! Телефон, разряженный телефон, — в нем было скрыто то, что вернет Алеку спокойствие или разобьет его душу на осколки. Там было сообщение от Магнуса с номером рейса. Как назло противный гаджет не хотел включаться.       — Да чтоб тебя! Коллеги смотрели на него с чувством непонимания. Их начальник всегда был собран и не терял самообладания даже при форс-мажоре и тут такое. «Я вылетаю в 6 утра, рейс — PG 325 Париж — Нью-Йорк. Жди меня в аэропорту Кеннеди в 15.00. Целую» Ему показалось, что сердце остановилось, а тело превратилось в камень. Стоя в середине зала и сжимая телефон в руке, он не замечал ничего вокруг. Как в зал влетел Асмодей, а за ним — Иззи. Рафаэль, пытающийся что-то ему сказать, и жестикулирующий Саймон, как разбежались по своим углам подчиненные. Звук хлопка и боль в левой щеке — то, что заставило его очнуться. И полные слез глаза Асмодея напротив. Непролитых слез. Тех, что мужчина старался держать до последнего, зная, что сейчас кому-то так же тяжело, как и ему.       — Александр, очнись! — голос свекра был так же спокоен и уверен, как всегда. — Еще ничего неизвестно. По телевизору не говорят число погибших и выживших.       — Что?       — Братик, милый, приди в себя! — Изабель, обливаясь слезами, пыталась успокоить его.       — Он был там, это его рейс. Мне нужно забрать Рафу из школы и нужно туда. — Брюнет уже было рванул к двери.       — Постой! Алек, я знаю, как ты любишь моего сына. А ты знаешь, что он — единственное, что у меня осталось. Я уже заказал билеты тебе и Сантьяго. Рафаэля заберет к себе Изабель, не переживай. Привези мне его… живого, — на последнем слове голос предательски дрогнул.       — Я привезу, — Лайтвуд крепко обнял мужчину, — я привезу, это же наш Магнус, он… я отказываюсь верить в то, что его нет. Девять часов перелета. Девять часов неведения. Девять часов на то, чтобы вспомнить все счастливые моменты. Девять часов, чтобы умереть от горя и воскреснуть в надежде. Казалось, что Сантьяго стал его тенью. Он не докучал разговорами, не пытался отвлечь. Просто был рядом и поддерживал одним своим присутствием. Прибыв в Париж, они первым делом отправились в ближайший пункт полиции. Там удалось узнать немного. На данный момент из обломков достали фрагменты сто двадцать тел и шестнадцать пострадавших отвезли по больницам. Имена погибших и выживших пока не были точно известны. Предстояло самое тяжелое для родственников — опознание. Алек, еще в самолете решивший для себя, что Магнус жив, взял в полиции список больниц и доставленных туда людей. Осложняло поиск то, что кроме пола и примерного возраста указано ничего не было. В первом госпитале значились трое мужчин и две женщины. Парням с боем пришлось прорываться сквозь журналистов, которые, как стервятники, пытались поживиться на чужом горе. К тому моменту двое из трёх мужчин умерли на операционном столе. Третьим оказался афроамериканец. Второй госпиталь тоже не принес хороших вестей, хоть и потрепал без того замученную душу Алека: тут числился парень азиатской внешности; при ближайшем рассмотрении оказавшийся подростком лет пятнадцати. Третья, четвертая и пятая больницы тоже не принесли ничего, кроме усталости.       — Алек, тебе нужно отдохнуть! Ты не спал больше суток, — Рафаэль пытался притормозить, хоть и понимал, что Лайтвуд не остановится, пока не найдет Магнуса.       — Нет, осталось еще два госпиталя! — он просто завел машину и поехал. Надежда таяла с каждой посещенной палатой. Там были старики и молодые парни, арабы и афроамериканцы, даже индус. Лайтвуд уже хотел уходить, когда его остановила медсестра.       — Вы ищите своего мужа? Правильно я расслышала?       — Да, он был в самолете.       — У нас в операционной сейчас находится человек. Парень. Когда его доставили сюда, он был в сознании. И все время повторял: «Скажите Александру, что я жив». Слезы, предательски поползли по его щекам.       — Как он? Какие травмы?       — Разрыв селезенки, сотрясение, несколько переломов. Если говорить глобально, то он счастливчик.       — Мы можем посидеть здесь? — Рафаэль притянул Алека на диванчик.       — Да, конечно, я сообщу вам, когда операция закончится, — девушка ушла.       — Рафаэль, он жив! — Лайтвуд уже не держал слез, содрогаясь в рыданиях на груди испанца.       — Не могло быть иначе, — Сантьяго был сильным и внешне всегда холоден и собран, но одному богу известно, чего ему стоили эти часы незнания. Он покрепче прижал Алека к себе, позволяя выпустить эмоции. Операция продлилась еще восемь часов. Утром, открыв глаза, первое, что увидит Магнус — это лохматая макушка Александра на его кровати (еще, конечно, Рафа в углу в кресле). Рука сама потянется к волосам, разбудив любимого.       — Я жив, Александр!       -Ты жив, мой родной! Это позже они узнают, что кровопотеря была огромной, а перелом ноги так сложен, что кость буквально пришлось собирать по кусочкам. Что придется еще полгода проходить физиотерапию, а кошмары будут мучить Магнуса еще несколько лет. Что при крушении погибло сто пятьдесят четыре человека, а выживут всего восемнадцать.