Всё, что может быть отдано

      При первой встрече с Вэй У Сянем Лань Чжань думает, что встретил очередного бесстыдника и наглеца, не знающего морали. Но время идет, Вэй У Сянь выкидывает выходки одна ужаснее другой, выводит Лань Чжаня из себя, несет хаос везде и всюду в Облачных Глубинах. И Лань Чжань, которого ранее не тревожили мысли о мирских заботах, обнаруживает, что мысли о Вэй У Сяне не так-то просто отбросить в сторону. Он пытается, старается, прикладывая усилий столько, сколько не прикладывал ни к одному делу в своей жизни. Но всё впустую. Вэй У Сянь покидает Облачные Глубины, легко, беззаботно, не прощаясь, и это ничего не меняет. Вэй Ин вернулся в Пристань Лотоса, но остался в сердце Лань Чжаня.       Лобная лента Лань Чжаня соскальзывает с лица, щекочет концом ухо — игриво, как будто в заговоре с Вэй Ином, который смотрит на него с легкомысленной улыбкой на тонких губах. Лань Чжань хочет ударить его, выбить почву из-под ног, как Вэй Ин делает это с ним, но только вырывает ленту у того из рук. Потому что даже если Вэй Ин завладел сердцем Лань Чжаня, он не имеет право провозглашать об этом так бесцеремонно, всему миру поведав о том, чего сам не понимает.       Вэй Ин — ужасен, и любить его ужасно. Если бы Лань Чжань мог, то вырезал бы на своем сердце, как на Стене Послушания, единственное правило — «Нельзя любить Вэй Ина». Но подобно духу, его плоть слаба, и нет возможности запретить себе рисовать образ Вэй Ина в голове.       Годы идут. Горят Облачные Глубины, полыхает заревом Пристань Лотоса, рекой льется кровь на землях Ци Шань Вэнь, заклинатели с честью отдают жизнь в бесчисленных сражениях, в муках испускают дух в плену, и лязг мечей, и человеческие крики не стихают. Лань Чжань сражается в первых рядах, и восхищенный, одобрительный ропот следует за ним по пятам: «Неужто Хань Гуан Цзюнь не боится смерти?». Откуда им знать, что Лань Чжаня смерть настигла давным-давно? Его смерть носит черно-красные одеяния вместо фиолетовых, и вертит в ловких пальцах флейту, повелевающую мертвыми, но улыбка у него прежняя — лукавая, вечно таящаяся в уголках губ, и смех его заливистый режет сердце Лань Чжаня не хуже хорошего клинка.       Вэй Ин, Старейшина И Лин, обращает врагов в бегство лишь звучанием своего имени. Слава его дурна, и становится хуже день ото дня. От беспокойства Лань Чжань часами стоит под дождем, не слыша, как барабанят капли воды по земле и крышам, не чувствуя холода под промокшим платьем. Он мечется, и все же не двигается с места. Три тысячи правил, выученных наизусть, удерживают его. Лань Хуань приходит к нему в комнату, и они долго молчат, разговаривая без слов. Лань Хуань его не осуждает, только задает вопрос. Лань Чжань пускается в путь, надеясь, что после многих лет поиска сумеет найти ответ.       В конце поиска его ждет Вэй Ин, разгневанный, бушующий, точно могучая природная стихия, словно он был божественной карой, обрушенной на провинившихся людей. У Вэй Ина столь мало осталось близких, что для каждого из них он готов противостоять силе, превосходящей его десятикратно. Вэй Ин приносит себя в жертву с готовностью, раздирающей сердце Лань Чжаня. Все его сомнения обращаются в пыль, просачиваясь сквозь пальцы, как время, которое ему было отведено судьбой. Он останавливает лезвие, предназначавшееся другому, своим телом, и Вэй Ин в самом деле становится его смертью. Лань Чжань не сожалеет. Он переполнен любовью, и нет ничего естественнее, чем отдать жизнь за Вэй Ина, такого доброго и сострадательного, честного и незлопамятного, столь прекрасного, что невольно задумываешься, а заслуживает ли мир его. Но слезы Вэй Ина чистые, обжигают кожу, и Лань Чжань печалится при виде них. За секунды до того, как последнее дыхание срывается с губ, он сдергивает со лба ленту, утирая мокрое лицо Вэй Ина.       — Нельзя плакать, — шепчет он, и его рука падает.       Лань Чжаню чудится крик, а затем кто-то произносит его имя, повторяя вновь и вновь.       Лань Чжань.       Лань Чжань, я испачкал твою лобную ленту, разве она не драгоценна для тебя? Ты должен отругать меня.       Лань Чжань, а ведь ты тогда так и не выпил со мной. Ты умираешь, не познав вкуса «Улыбки Императора»? Такой упрямый.       Лань Чжань.       Лань Чжань, нельзя уходить, не попрощавшись.       Лань Чжань возвращается.       Он открывает глаза, и первое, что чувствует, — рука Вэй Ина в его ладони. Второе — он не дышит, рана на груди не болит, и нет смертельного холода, охватившего конечности.       — Молодой господин Лань, — зовут его едва слышно.       Он поворачивает голову на звук голоса и, завидев его обладателя, в тот же миг всё осознает. Призрачный Генерал, Вэнь Нин, единственный лютый мертвец, сохранивший рассудок и память о прошлой жизни, смотрит на него тоскливыми черными глазами. Вэнь Нин, творение Вэй Ина.       — Не твоя вина, — говорит Лань Чжань и осторожно садится, откидывая тонкое одеяло, которым был прикрыт. Он не может отвести взгляда от Вэй Ина, крепко спящего рядом. И как бы он ни прислушивался к ощущениям, привыкая к своему новому состоянию, ничто по важности не затмит приятного чувства от тяжести темноволосой головы на его бедре.       Отдав Вэй Ину сердце, жизнь, посмертие, взамен Лань Чжань познает счастье.       Второго могущественного лютого мертвеца на службе у Старейшины И Лин называют Расколотым Нефритом клана Лань.