Нужно ли...

      Проводив Яна и Сеню и пожелав им хорошего отдыха, я снова остался один. Не зная чем заняться, направился в комнату, которую всегда считал своей, в квартире племянника. Я довольно часто остаюсь у него на ночь, а порой и на несколько дней, так что здесь всегда хранился небольшой запас моих вещей.       Скинув халат, я натянул хлопковые домашние штаны и упал на кровать. В отсутствии ребят в голову снова полезли неприятные мысли и воспоминания.       За несколько часов до Нового года я заехал в родительский дом, чтобы поздравить их с праздником и подарить подарки. По особняку сновали суетливые слуги, наводя порядок, развешивая украшения, готовясь к праздничному приёму. Как и каждый год до этого, родители приглашали узкий круг друзей, в который входили все сливки нашего города.       Я эти приёмы откровенно недолюбливал, всегда считал Новый Год особенным праздником, который надо отмечать с семьёй или, на крайний случай, с друзьями. Но никак не в окружении завистливых и высокомерных людей, которым совершенно на тебя плевать, поэтому задерживаться у родителей я не планировал.       В этому году мы с ребятами решили собраться на даче близнецов: шашлыки, баня, снегоходы. Простенько конечно, но зато весёло, и никого лишнего. Взглянув на время, я понял, что стоит поторопиться, до загородного дома не меньше двух часов пути, а уже почти девять.       Остановив одну из горничных, я поинтересовался местом нахождения моих родителей, та отправила меня на второй этаж, в кабинет отца. Это была самая неуютная комната в особняке —тёмная, холодная, с громоздкой мебелью. Чаще всего я в ней бывал, лишь тогда, когда отцу нужно было отчитать меня за мои многочисленные проступки и ошибки.       В защиту отца, наверное стоит добавить, что он никогда не поднимал на меня руку или даже голос. Лишь холодно, равнодушно, с разочарованием в глазах высказывал своё недовольство. Он никогда не смотрел так на брата, ну, по крайней мере, до того момента, как тот не посмел противиться его решениям.       В кабинете отец как всегда сидел за своим столом и сосредоточено что-то писал, мать сидела на диване и листала книгу. Я шагнул к ней, заметив меня, она улыбнулась и, отложив книгу, поднялась на ноги. — Здравствуй, милый, — обняла она меня. — Мы тебя не ждали сегодня. — Мне захотелось поздравить вас заранее, — пожал я плечами, слова матери меня не удивили, мы уже около десяти лет не собирались за одним новогодним столом. — Как у тебя дела? — спросил я, мягко касаясь губами её щёки. — Всё прекрасно, — кивнула она и снова уселась на диван.       Я протянул ей бумажный пакет, она вопросительного приподняла бровь. — Это луковицы твоих любимых цветов, — мать обожает копаться в саду и в оранжерее, так что я часто дарю ей всевозможные семена и луковицы разнообразных растений и цветов со всех уголков мира. — Спасибо, милый, — снова улыбнулась она, правда, на этот раз более искренне.       Мне всегда казалось, что свои цветы она любит больше, чем собственных детей. Я шагнул к отцу и поставил на его стол похожий пакет, он наконец оторвался от своих бумаг и поднял на меня равнодушный взгляд. — Твои любимые сигары, — просто сказал я, не ожидая никакой реакции, он кивнул. Я же развернулся, намереваясь покинуть комнату, так как делать мне здесь больше нечего. — Подожди, — вдруг остановил меня отец, я от неожиданности даже сбился с шага. — Раз ты уже здесь, нужно кое-что обсудить. — Какие-то проблемы? — безразлично поинтересовался я, так как знал, что кроме работы того ничего не волнует. — Нет, — он отложил бумаги. — Я решил, что тебе пора жениться. — всё также безэмоционально говорил тот. — Мы кажется, это уже обсуждали, — устало заметил я. — И ты знаешь мой ответ. — Тебе уже двадцать восемь, и мы с матерью тоже, знаешь ли, не молодеем. — продолжал говорить он, не слыша меня. — А тебе нужен наследник. — Я тебе уже говорил, что раньше тридцати семью заводить не собираюсь. — в который раз сказал я. — Сколько можно это повторять? — Я уже обсудил это с Самсоновым, его дочь — единственная наследница, и ты сам понимаешь, какие выгоды это сулит в будущем. Так что в ближайшее время тебе нужно будет встретиться с ней. — Нет, — раздраженно, но твёрдо ответил я.       Отец наконец взглянул на меня прямо, там, как всегда при взгляде на меня, плескался холод и разочарование. — Я не спрашивал твоего мнения, я давал тебе время самому найти подходящую невесту, ты этим не воспользовался. — пожал он плечами. — Значит женишься на Самсоновой, и это не обсуждается, если ты конечно и дальше хочешь быть моим наследником. — А если не я, то кто? — не поверил я отцу. — Или у тебя есть ещё дети? — Детей может и нет, — безэмоционально говорил он. — Зато племянников хватает. — Ты не посмеешь, — выдохнул я. — Не после того, как я вывел нашу компанию на мировой уровень. Я десять лет в неё угрохал, она по праву принадлежит мне! — зло добавил я. — Сколько бы ты сил в неё не вложил, она принадлежит мне! — равнодушно пожал он плечами. — И мне решать, кому её передать. И если она тебе нужна, ты женишься на Самсоновой и предоставишь мне внука, лишь после этого весь мой бизнес станет твоим по праву.       Я неверяще смотрел на отца, мы конечно никогда не были сильно близки. Но я всегда верил и надеялся, что всё же не безразличен ему! Я перевёл взгляд на мать, надеясь на её поддержку, но она спокойно продолжала читать книгу, будто кроме неё в комнате никого нет, и сейчас не решается судьба её единственного сына. — Это всё, что я хотел с тобой обсудить. — добавил отец равнодушно, снова возвращаясь к бумагам.       Я чувствовал, как меня охватывает ярость, злость, обида, и понимал, что если сейчас же не покину кабинет, то наговорю того, чего не следует. Резко развернувшись, я устремился к выходу, зная, что если задержусь здесь ещё на секунду, то разнесу всё к чёртовой матери!       Хотя, может так и следовало поступить, может хоть это вызвало бы какой-то отклик в этих двух равнодушных ко мне людях! И тут же усмехнулся своим мыслям, понимая что даже нечто подобное не заставит родителей обратить на меня внимание или задуматься обо мне и моих желаниях.       В ярости выскочив из родительского дома, я рванул, куда глаза глядят. Как я оказался в собственной квартире и потянулся к рому — помню смутно… Более-менее пришёл в себя утром, по квартире будто прошёлся ураган: разбросанные вещи, пустые бутылки, битое стекло.       Не в силах оставаться в одиночестве, вызвал такси и, подхватив ещё одну бутылку рома, поехал к мелкому. Ян помог прийти в себя, может он и прав, и всё не так плохо? Но тут дело даже не в невесте, я знал что рано или поздно он навяжет мне чью-либо наследницу. И в принципе был к этому готов, но я никак не ожидал, что он будет шантажировать меня компанией!       К тому же у нас уже был устный договор, если я до своего тридцатилетия смогу вывести нас на мировой уровень — компания моя. Мы уже как год считаемся одной из самой крупной компаний по добыче и о обработке драгоценных камней и металлов. Мы занимаемся разведкой, добычей и продажей в двенадцати странах мира, включая Россию. И всего этого я добился сам!       Я десять лет работал, не жалея сил и времени, чтоб добиться подобных результатов. А теперь он говорит, что лишит меня всего, если я не подчинюсь! Будто эти десять лет труда ничего не значат… Этого я ему простить никогда не смогу!       Я женюсь на этой чёртовой девчонке, заведу детей, и как только компания окажется в моих руках, вышвырну его из свой жизни, как он когда-то выкинул Влада!       Чувствуя, что снова прихожу в ярость, я встал с постели и направился на кухню. Открыв бар, достал бутылку рома и сделал несколько жадных глотков. Я помнил слова Яна, что не дело заливать проблемы алкоголем, но сейчас это единственное, что могло меня успокоить.       Иначе боюсь, я могу натворить того, о чём пожалею потом сам! Ром обжёг язык, гортань и двинулся по пищеводу, благодаря старым дрожжам, так сказать, алкоголь упал на благородную почву, и не заставил долго ждать эффекта.       Спустя пару минут, в теле почувствовалась приятная лёгкость, меня повело. Но голова пустеть отказывалась. Снова присосавшись к горлышку бутылки, направился к дивану. Упав на него, я снова задумался, в чём же моя вина? Где я допустил ошибку? Почему отец и мать так относятся ко мне?       Я не помнил подобной холодности в детстве… Хотя, если задуматься, а что было в детстве? Почему-то вспомнилось моё первое — 1 сентября, я в костюме и с огромным букетом и брат, просящий меня улыбнуться в камеру.        Первая драка в школе, я с разбитыми коленками, царапиной под глазом и рваным рюкзаком. И снова рядом Влад, сжимающий моё плечо, и говоривший мне извиниться перед учителем.       Любое моё детское воспоминание связано с братом, именно он всегда был рядом, поддерживал и защищал меня. Родители тоже были рядом, но как-то больше для фона, нежели для проявления своих чувств. И самое удивительное, раз Влад был таким замечательным братом, почему из него вышел такой хреновый отец?       А может Ян прав, и дело в эгоизме? Влад любил меня, ему нравилось заботиться обо мне. Потом он встретил Славу и полюбил её. После его женитьбы на Ярославе, мы отдалились друг от друга, просто я этого заметить не успел. Сперва появился Ян, потом мой подростковый бунт… Откровенно говоря, было не до отношений с братом.        Может, дело в том, что мой брат был однолюбом, в прямом смысле этого слова? Сначала он дарил всю любовь мне, потом Славе, а до Яна просто очередь не дошла? Я снова поднёс бутылку к губам, мои пьяные мысли перескочили на Яна.       Вот откуда у этого холодного парня такая уверенность, что они с Арсом вместе навсегда? Я думал, он понимает, что это всё подростковое и со временем пройдёт. Нет, я конечно ужасно рад, что блондину удалось расшевелить моего безэмоционального мелкого! Мне нравится наблюдать за их отношениями, за тем как меняется Ян. Но ведь они должны понимать, что подростковая любовь исчезает так же быстро как и появляется.        Хотя откуда им это знать? Я ведь тоже когда-то думал, что моя первая любовь навсегда, и вторая, и третья… Только все они неизменно заканчивались, оставляя после себя приятные воспоминания и горькое послевкусие. И мне до сих пор не ясно, с чем именно была связана эта горечь…       Но всегда холодный, и рассудительный Ян должен это понимать, разве нет? Что заставляет его верить в то, что у них есть будущее с Сеней? Может я что-то упустил, не заметил, и у них есть то, что даёт им эту уверенность? То что было у Влада и Славы…       Почему-то перед глазами всплыли, золотистые кудряшки, и огромные голубые глаза, а в ушах звонкий голос «Но ты мне нравишься. Ты мне нужен!» Я встряхнул головой и снова присосался к бутылке, осушив остатки, я устало развалился на диване.       Я конечно сразу заметил, что парнишка запал на меня, и он вполне в моём вкусе. Но он же совсем ребёнок, да и к тому же друг мелкого, что мне с ним делать? Меня уже давно не интересуют, невинные мальчики, трепетные обжимания и сопливые упрёки. Всё это давно пройдено вдоль и поперёк.       Хотя, порой я замечал за собой, что ищу глазами золотистые вихры. А голубые глаза преследуют меня во сне. Но я чётко обозначил границы, которые не намерен переступать, о чём поставил в известность и парня. Сейчас он скорее всего обижен на меня, но со временем сможет оценить мой широкий жест…       Это были мои последние более-менее ясные мысли, после я достал ещё одну бутылку, сколько ещё выпил уже не помню… В себя я начал приходить, от мягких касаний к моему лицу. Я до сих пор был пьян, в голове пусто, чьи-то холодные пальцы скользили по моим скулам и губам.       Я был без понятия, где нахожусь, как здесь оказался, и кто рядом со мной. Да и если честно, мне было откровенно на всё это насрать. Мне нравилось ощущать эти нежные и холодные пальцы, они успокаивали… Я молча наслаждался их прикосновениями, пока что-то не прижалось к моим губам.       Это мгновение было таким коротким, что я не сразу сообразил, что это были чьи-то губы, облизнувшись, я уловил что-то сладкое, но что именно, разобрать не смог. — Ещё, — прошептал я, в надежде распробовать, что же это за сладость.       Чужие губы снова прижались ко мне, на этот раз чуть дольше, но так невинно, что с моих губ сорвался тихий смешок. Этот кто-то обиженно фыркнул и попытался отстраниться, но я успел обнять его и снова прижать к себе.       Приоткрыв глаза, я попытался рассмотреть парня, как я это понял? Да просто, грудь что прижималась ко мне, была совершенно плоской. Но то ли дело в темноте, что нас окружала, то ли в моём пьяном состоянии, но разглядеть что-либо я так и не смог.       Меня это не сильно огорчило, в свою постель я кого попало не потащу, а значит он явно в моём вкусе. Парень будто застыл, видимо не ожидая от меня столь резких движений. Я же не мог сообразить, откуда на нём столько одежды, ведь если не считать лёгких брюк, я обнажён. Откинув ненужные мысли, я быстро вытряхнул парня из вещей, тот испуганно пискнул, но не сопротивлялся. — Так же лучше, — прошептал я, прижимая хрупкое, обнажённое тело к себе.       Обхватив его подбородок, я уже сам прижался губами к его, провёл языком по упрямо сомкнутым устам, те в ответ несмело разомкнулись, мой язык тут же скользнул в мягкую влажность его рта. Мальчишка оказался невероятно сладким, с ярким вкусом вишни. Его язык неумело и несмело двигался мне навстречу, сплетался с моим. — Тебе захотелось поиграть? — усмехнулся я, отрываясь от его губ. Его невинные вздохи, осторожные движения явно напоминали девственников, но я то знал, что девственник в моей постели бы не оказался, а игра выходила довольно реалистичной, что ещё больше заводило меня. — Но я не против, — прошептал я. — Как бы тебе хотелось, нежно или, быть может, грубо? — Нежно? — испуганно прошептал он в ответ.       Я на это лишь рассмеялся, в этот раз мне попалась на удивление способная шлюшка! Не помню ни одной настолько искусно играющей, может, начинающий актёр? Что ж, если он справится с этой ролью, я пожалуй, представлю его нужным людям. — Как скажешь, милый. — улыбнулся я ему в шею.       Вся обстановка меня невероятно возбуждала, даже непривычный аромат парнишки приносил удовольствие. Я привык к стойким и насыщенным запахам, гель для душа, одеколон, туалетная вода, все они имели ярко выраженные ароматы. А тут лёгкий и свежий запах трав, почему-то вспомнилось дешёвое мыло, которым я пользовался как-то в летнем лагере, только сейчас без свойственной ему горчинки. Этот аромат просто сводил с ума…       Я вновь накрыл его губы, нежно исследуя его рот, посасывая маленький язычок, он томно вздыхал, рвано отвечал и лишь крепче сжимал мою шею. Оторвавшись от его губ, я скользнул по скуле, нырнул в его ушко, мягко облизывая его, прикусывая мочку. Опустился к шее, исследовал её губами, царапал зубами, ласкал языком.       Парнишка с головой ушёл в саму невинность, тихо вздыхал, прикрывая тонкими пальчиками свои губы, прикусывал их в надежде скрыть более громкие стоны. Будто забываясь, впивался ногтями мне в плечи, и мне уже и самому начинало казаться, что подо мной невинный мальчик.       Не могу припомнить, чтоб что-то подобное когда-то заводило меня до такой степени. Руки грубо прошлись, по узкой груди мальчишки, ощутив как он вздрогнул, я понял, что нахожусь уже на пределе, заменил пальцы губами. Выцеловывая одному мне известные узоры, я облизывал и покусывал его соски, кожу, прошёлся по впалому животу, понежил углубление пупка, и наконец обхватил небольшой и аккуратный член.       Мальчишку выгнуло, с губ сорвался громкий стон, и он излился себе на живот, я удивлённо и даже восторженно наблюдал за ним. Может он порноактёр? Такая правдоподобная и невинная реакция, и где он только этому научился? Мои пальцы скользнули с его опавшего члена на дырочку, она была сухой и плотно сжатой.       Ну, что ж парень — не девка. Не подготовишь — не войдешь, как говорится. Собрав сперму с его живота, я начал мягко втирать её между его ягодиц, но вход всё также оставался неприступен. И по-хорошему, мне бы наконец задуматься об этом, но пьяный мозг упорно не замечал очевидных фактов.       Я на ощупь потянулся к тумбочке, открыл верхний ящик, и зашарил там в поисках презервативов и смазки. Я вообще редко кого водил к себе на квартиру, но резервный запас всегда хранил. Кое-как нащупав тюбик, презервативов я так и не обнаружил, это меня слегка удивило, но не остудило. Я тут же начал шарить по поверхности тумбы, может резинки уже там?       Нашёл я лишь свой бумажник, с облегчением открыл его, и нащупал квадратик фольги. Парень подо мной затих в ожидании, разорвав упаковку зубами, я раскатал презерватив по своему члену и потянулся к тюбику. Выдавив содержимое себе на пальцы, я ощутил аромат не смазки, а крема для рук. Но даже это не привело меня в чувство, вся моя кровь давно отхлынула от верхней головы к нижней.       Первый палец еле протиснулся в него, мальчишка напрягся, с его губ раздалось шипение. Я тут же прижался к ним своими, страстно лаская и покусывая их, прошёлся по шее, груди, животу и снова сомкнул свои пальцы на его пахе. Пару поступательных движений, и член парня снова в боевой готовности.       Я не очень хорош в оральных ласках, а если честно, то просто не умею. Как-то раз пробовал подобным образом доставить удовольствие партнёру, но это был настолько неприятный опыт, что повторять его, у меня желания больше не возникало.       Но сейчас слыша томные и удушливые вздохи парнишки, чувствуя дрожь его тела, хотелось услышать громче, почувствовать больше. Я склонился меж его бедер, осторожно лизнул головку его члена, отвращения не было. Лишь пряный и слегка солоноватый, вкус на языке.       Я более уверенно скользнул языком по всей длине члена, он застонал громче, тело выгнулось. Во мне проснулся азарт, обхватив головку, я начал её посасывать, и нежно надрачивать ему. Парень всхлипнул, его пальцы вцепились мне в волосы. Мне понравилась его реакция, и я уже не задумываясь, заскользил губами на всю длину члена, не забывая при этом растягивать его дырочку.       Мальчишка хрипел и извивался подо мной, вцепляясь мне то в плечи, то в волосы, я же продолжал терзать его, пока в него не стало входить три пальца свободно. Лишь после этого я наконец выпустил его член из плена своего рта, смазав презерватив, и приставил к его входу.       Резкий толчок, громкий вскрик, и на меня будто вылили ушат холодной воды. Даже своим пьяным и затуманенным желанием мозгом, я сообразил, что парень слишком узкий для обычной шлюшки. Я замер, рука потянулась к тумбочке, раздался щелчок ночника, комнату залил мягкий свет, и первое, что я заметил, что спальня не моя.       Хотя, как не моя? Моя, только находится она не в моей квартире, а в квартире Яна. Я тут же заметно протрезвел, опустил глаза ниже, золотистые и растрепанные кудряшки, огромные, передернутые поволокой, голубые глаза, полные слёз, пухлые губы сжаты в узкую бледную линию. — Лёня?.. — неверяще выдохнул я.