Stories of Marvel

— Ты все понимаешь. Ты ведь такая умная, Нат... Он никогда не говорил вслух об этом. Он ни разу не признался — ни ей, ни кому-то еще. Баки Барнс — это был целый мир, который с его возвращением окрасился ярким. Который... боже... просто позволил Стиву стать снова живым. Баки Барнс всегда был кем-то большим, чем единственным другом. Баки Барнс — тот, кто замкнул в себе все. Он умер, и Стивен отправился следом, затерялся где-то во льдах. Стивен вернулся, вернулся и Бак. А теперь... — Он рассыпался горсткой серого праха у меня на глазах. Он успел только выдохнуть: "Стиви", а я стоял там, как идиот, и смотрел. На самом деле, все было немного иначе, и замер он только на миг, и тут же рванулся вперед. Он рухнул прямо там, на тропинке. Он слепо шарил руками и выл, кого-то отталкивал и что-то даже кричал. Захлебывался воздухом, звуками, которые никак не получалось сложить в слова. Как мог бы он взять и поверить? Как мог бы тогда, если даже сейчас... — Ты плачешь? Ни один из мстителей ни разу не видел подобной картины. Тони как-то съязвил, что слезные железы ему удалили. Впрочем, Тони много всего говорит, если хочет скрыть свои чувства. Сейчас-то совсем не о нем. — Ты ведь все понимаешь... Он не сказал ей ни разу. Ни ей, ни другим. Он не сказал, но она видела как-то — случайная сцена, не предназначенная для глаз посторонних. Просто улыбка, как солнце, и ладонь на гладкой щеке. И столько нежности в обычно равнодушном взгляде Солдата. И столько чувств, что ее затопило. Тогда она тихонько шагнула назад, и двери за собой притворила. И никогда никому не сказала, о том что знает: Стивен не просто влюблен. Стивен живет за счет своей половинки. И сердце в груди — одно на двоих. Если однажды одно навеки замолкнет... — Почему ты так долго молчал? О вас и обо всем, что случилось. Ведь столько времени, с самой войны. Ведь эта история длиной не в пять лет и даже не десять. Это век. Это целая жизнь. Это... смерть. — Потому что это было лишь _н а ш е_. У нас забрали наше время и почти лишили друг друга. Ему стерли память обо всем... обо мне, а меня заставили поверить в то, что он умер. Я ведь так долго жить не хотел. Просто должен был... все еще должен. Доктор Эрскин... я ему обещал. А потом Бак вернулся и вспомнил. Он снова стал т о л ь к о моим, понимаешь. Кусочек того времени, жизни. Мое сердце, что стучало в груди у него. Спасти весь мир — это всегда была моя прихоть. Он помогал, как умел, а теперь... У него путается речь и сбивается все сильнее. У него глаза покраснели и опухли от слез, а нос почти превратился в картошку. Он сейчас — не супергерой. Он — раздавленный горем и болью мужчина. — Стив, послушай. Танос сделал то, что хотел. Уничтожил половину живых существ во вселенной. Но пока мы дышим, мы здесь. Мы можем все изменить. Один из Камней Бесконечности контролирует время... — Это похоже на план... — в нем еще маловато надежды, но ладонью утирает лицо и плечи, наконец, расправляет. — Мы должны собрать остальных... "...из тех, кто остался", — не добавляет она. Потому что их — ничтожная горстка. Потому что и Клинт, о котором она так и не знает... Потому что... "Романова, соберись!" — незримой пощечиной, такой нужной, наверное. — Я умру только за то, чтобы он снова мог жить. — Ты уверен, что мир без тебя ему будет нужен? Потому что — она тоже не скажет. Ни ему, ни кому-то еще — потому что где-то там Клинтон Бартон. Потому что она до сих пор... хочет думать, что он ее ищет. Или делает что-то еще. Потому что, если думать о смерти, сил не останется, чтобы жить и дышать. Потому что... — Мы вернем тебе Баки. И всех остальных, кого не смогли уберечь. — Я знаю. Знаю, Наташа. Иначе просто незачем все... Иначе Танос может забрать и их тоже. Иначе... Не надо. — У нас все получится, Нат. Баки, осталось чуть-чуть. Я иду за тобой.