несправедливость и жестокость законов... что зародилась еще в глубокой пустоте безумия...
огненная дорожка прямиком в ад, раскаленный ад, наполненный демонами, а тэхен, словно
птица, загнанная в клетку и закованная в золотые цепи.
тело обжигают золотые цепочки, которые тихо позвякивают от неуверенных шагов. черная шелковая ткань закрывает бедра и немного ноги, тонкая талия открыта для чужих похотливых взглядов, а противостоять им, вскрикнуть, чтобы его выпусти,
у тэхена нет права. он всего лишь один из тысячи. один из тысячи безвольных наложников. может стать наложником, но волю это «может» ему не дает.
на шее черная лента, а руки покрывает такая же прозрачно-черная ткань, как и бедра. украшения блестят...
золото прекрасно... цепочки обвивают руки, талию, плоский живот, хрупкие плечи. босые ноги продолжают ступать по раскаленной дорожке. пшеничные прядки волос скатились на алого цвета глаза, украшенные искрой ненависти с толикой необузданного страха. в ушах серьги, что аккуратным золотым дождем качаются в такт шагам.
на золото для
товара не экономила ни одна
семья. длинный хвост, оканчивающийся острым, похожим на наконечник стрелы, сердцем, спрятан под черной тканью. маленькие рожки, показываются из-под волос. рожки покрыты тонкими трещинами, будто кто-то пытался их сломать, а на самом деле, омега просто родился с таким странным узором на рогах.
черные,
немного костлявые, но изящные
крылья покоятся за спиной. тэ понимает... вероятность, что именно он попадет на большое ложе к хозяину ада, почти полностью закрывает маленький комочек надежды, что продолжает гореть слабым синеватым пламенем внутри омеги.
вереница безвольных остановилась, все один за другим развернулись, расправляя согнутые спины. все затихло, слышались лишь размеренные шаги и тихое позвякивание.
единственное, что тэ видит перед собой это сначала красноватый песок, а после носки бордовые туфель. они обрамлены золотыми нитями, чуть выше открытые лодыжки, немного загорелая кожа, багровые свободнейшие штаны, через них немного просвечиваются упругие подтянутые ноги, показывающие прекрасную физическую форму их хозяина.
множество запахов смешалось в этом отвратительном месте, но запах горького дорого шоколада тэхен смог почувствовать даже через толстую пелену намешанных ароматов, запах был слишком сильным, слишком обволакивал открытую кожу, из-за чего ноги омеги начали подкашиваться. пшеничная челка закрыла вид даже на ноги хозяина ада, слабый огонек засиял ярче, ведь лица было разглядеть невозможно, а наложники должны быть идеально везде, куда только может пасть взгляд владыки.
длинные пальцы, засыпали песком огонек надежды, втаптывая его в темноту. горячие пальцы, обжигали нежную кожу лица тэхена, они аккуратно убрали мягкие прядки с глаз.
такие же золотые цепи, только с маленькими вкраплениями жемчуга покрывали прекрасные пресс, обтекали еле видные ребра, перекатываясь на красивую широкую грудь. загорелая кожа была на контрасте с блестящей рудой. выступающие ключицы, переходящие в широкие сильные плечи, глаза устремляются выше, а выше
пьянящая красотой шея, завораживающая, прекрасная шея, на которой виднелась одинокая родинка, кадык был ярко выражен, выступали красивые жилы, а тэхен все больше и больше убеждался в невообразимой власти этого статного, высокого, красивого альфы.
пальцы перестали обжигать кожу, а прядки снова медленно начали скатываться на глаза. размеренные шаги послышались вновь, какого было потрясение тэхена, когда руки были скованы за спиной, крылья сцеплены тонкой заколкой, а его повели сквозь огненную череду ковров прочь от остальных жертв.
что происходило омега не знал, ведь, если хозяин избирает себе наложника, он уводит его за собой, уводит вдоль вереницы
рабов жизни, а сейчас кожу на ногах стирают горячие камни, дверь за дверью открывают и закрываются, алые глаза устали отслеживать путь, поэтому они просто опустились, смотря на быстро мелькающие камни под ногами.
замедлился шаг, а хватка на тонких руках начала ослабевать, открылась последняя дверь, тэхена втолкнули в нее, заставляя утонуть в запахе горького шоколада, заставляя упасть на пол, потому что потерять равновесие в такой ситуации было легчайшим делом. омега уже хотел зашипеть от сильной боли в ногах, как его руку обвили адски горячие пальцы,
те самые, они аккуратно тянули тэхена наверх, помогая встать. другая рука начала проворно бегать по замкам, руки и крылья были
свободны, а длинные пальцы будто прожгли на теле омеги кольцевидные следы, яркие алые полосочки появились на руке, а тело покрылось толпами холодных капелек, что медленно скатывались по животу, иногда проскальзывая в дырочку пупка, заставляя вздрагивать.
омегу обаял обворожительный вид альфы, он готов тонуть в его запахе, а тело начало предательски реагировать на теплую ладонь, что легла на щеку, по телу прокатилась сладкая дрожь, а хвост начал извиваться под черной тканью, успокоить его не получалось, ведь слишком сильное было наслаждение от каждого прикосновения. вторая ладонь скользнула на талию, притягивая податливое тело ближе. пальцы приподняли шею, открывая вид на девственно чистую кожу ключиц и плечей, нос владыки скользнул на шею, вдыхая еле уловимый, но различимый запах черешни.
тэхен чувствах горячее дыхание, чувствовал, как его запах становится ярче, когда он находится с
хозяином ада. глаза скользят за спину, в поле зрение попадают крылья,
мощные темно-фиолетовые крылья. омегу пробивает током, когда он чувствует на своем хвосте чужой длинный хвост, когда он чувствует, что его острое сердце накрывает такое же только немного больше «сердце». фиолетовые уложенные волосы с медовыми концами приятно щекочат шею, а альфа переходит носом на плече.
белоснежные длинные клыки впиваются в чистую кожу, во рту металлический вкус крови, расползается также быстро, как и белоснежные цветы на плече у тэхена. самые прекрасные цветы, что видели смольные глаза альфы, горячая капля скатилась по щеке, ударяясь о горячий пол, моментально испаряясь. омега не думал, что его пометят,
в алых озёрах тэ исчезли белые блики, они стали пусты, будто вся вода испарилась. мокрый язык зализывает красный след укуса, из которого распустились столь невиданные цветы.
—
ты будешь моим, только мои, мне больше никто не нужен, — бархатный голос, тянется, проговаривая каждую букву, сладко хрипя. глаза точно опустели, точно превратились в черные сухие воронки, смоль расползается, закрывая алый цвет жизни.
альфа был выше, чем его новый
наложник, поэтому его спина сгибалась, чтобы скользить языком по нежной коже. оторвавшись, владыка посмотрел на лицо тэхена, пшеничные прядки прилипли ко лбу, глаза закрыла черная пелена, мягкое очертание подбородка, светлая кожа, на аккуратном носу была маленькая родинка, глаза спускаются к алым пухлым губам, похожим на сердце, а под нижней губой тоже маленькая родинка, чонгук упивается нежностью к этому омеге, он наклоняется ближе к его лицу, а после выдыхает ему в губы.
—
скажи мне свое имя, — голос звучит ужасно низко, омега вздрогнул от горячего дыхания. тело ослабло, ослабло так сильно, что дышать становилось сложно, падение предотвращали сильные руки, они стали тянуть омегу на себя. горячая кожа альфы, тэ прислоняется к ней щекой, глаза сами закрываются, стало темно и тепло, как в настоящем аду. чонгук ложится на великолепное алое ложе, черные бархатные ковры, множество алых подушек. желание взять хрупкое тело на груди альфы? гасит желание
крепко обнять этого омегу,
перебирать прядки его волос,
дотронуться пальцами до хвоста, а после аккуратно
расправить крылья, чтобы убедиться, что тонкая кожа на них не поранена, смольные глаза загораются, когда замечают рожки с множеством трещин.
трещинки одна за другой расползаются по кроваво-черным рогам, пальца сами тянутся к ним, прикасаясь подушечками. тихий стон срывается с алых губ, а после тэхен прячет свое лицо, прижимаясь сильнее к сильной груди альфы. решив на время, оставить прекрасное творение природы, теперь уже хвост скользит к более тонкому, будто женскому хвосту, поднося его в ладонь чонгука, тэхен покрывается крупными мурашками, немного прогибаясь в спине, когда большой палец альфы начинает поглаживать острое подобие сердца. хвост извивается, пытаясь вырваться из пальцев, не получается, хоть нежно и аккуратно, но альфа держит его.
—
тэхен, — тихо говорит, больше постанывает омега, пальцы прекратили гладить хвостик тэ, руки притягивают за талию тэхена так сильно, что есть чувство, будто их тела сольются в одно сильное и до ужаса прекрасное
творение желания.
—
чонгук, — в ответ шепчет альфа на ухо тэхену, большие крылья чонгука расправляются, укрывая тело его омеги. поддаться в объятия сна, вот что хотел уставший от самого себя тэ, бороться с внутренней похотью, бороться со своей природой было невозможно сложно. —
спи, хочу, чтобы завтра ты сам дал согласие, — говорит чонгук, а тэхен послушно прикрывает глаза, обволакиваемый запахом горького шоколада, укрытый большими тёплыми крыльями.
пока омега спал в объятиях чонгука, альфа прикусывал губу до крови,
похоть брала верх. тэхен омега чонгука, к тому же суккуб, что удваивало эффект, но добивалось все тем, что чонгук был инкубом. держать свою похоть, было практически невозможно для него. голова начала раскалываться от возбуждения, сильно жмуря глаза гук всё-таки держался. крылья начал поглаживать теплый хвост, а альфа вздрогнул,
это было согласие, самое искренне и личное согласие. крылья разорвали теплый кокон, а альфа моментально навис над тэхеном. глаза омеги были ярко-алыми, а чонгук понял, что
перестал быть противен избраннику.
крылья омеги расправились, давая удобно лечь на спину, а хвост стягивал с альфы золотые украшения, в свою очередь проворные пальцы освободили тело тэхена от всего ненужного, оставляя его полностью оголенного, плоский животик покрылся лёгкой испариной, а руки потянулись к лицу, чтобы закрыть горящие щеки, чонгук перехватил их за запястья, заводя за голову.
у тэхена все обрывается и снова начинается, все перетекает быстро из ненависти в любовь, а омега не понимает, что заставило его так быстро стать водой, если он был огнем.
свободная рука альфы скользит по телу беззащитного омеги, спускаясь ниже, на бедра, тэхен сгорает от стыда, хвост неосознанно прикрывает девственное колечко мышц, а альфа ухмыляется, обвивая своим хвостом непослушный хвост омеги. чонгук выпускает кисти омеги из рук, переворачивая его на живот, прогибая тэхена в спине, чтобы он выпятил перед демоном похоти свои аккуратно сложенные бедра, ладони ложатся на ягодицы омеги, а язык скользит в тэхена, приглушённый стон боли вырывается из тэ, а альфа продолжает растягивать его языком. омега чувствует, как в нем скользит язык чонгука, он содрогается от того насколько он мокрый и горячий, стонет, когда альфа прекращает играть с ним. холодное эфирное масла вытекает тонкой холодной струйкой на розоватое колечко, а похотливый демон больше не может ждать.
—
прости, — говорит гук, входя в хрупкое тело, внутри горячо, туго, очень туго. тэхен стонет, хвост извивается, пытаясь успокоится, а крылья подрагивают от заполненности. тонкие длинные пальцы сжимают простынь, альфа ждёт, не долго, но ждёт, чтобы омеге было легче. чонгук начинает двигаться, два тела сливаются в одно, хвосты сплетаются, а
маленькие рожки начинают светиться бледно-кровавым светом. фиолетовые рога альфы с красивыми завитками тоже начинают светиться, только ярче. в смольных глазах зарождаются кровавые вкрапления. фиолетовый цвет поглощает в себя алый, левый глаз омеги становиться полностью фиолетовым, даже сиреневатым. тэ поддается влечению,
позволяя делать с собой все, что только захочет похоть внутри альфы.
—
у нас будут прекрасные дети, — выдыхает чонгук, заливая тэ своей тягучей спермой, последний стон, а после наступает пленяющая тишина.
—
да, — разносится эхом по большой комнате...
на правой руке тэхена красуется красный браслет, тонкое кружево обвивает запястье, на браслете черная роза с золотым обрамлением, маленькие цепи отходят от нее, крепясь по периметру браслета, одна цепочка ведет к среднему пальцу, связывая кружева с великолепной кроваво-сиреневой розой на кольце…
