Чужая земля

Клони понял это сразу. Он мог поклясться, если б разумел в этом. То, что он, будучи простой животинкой, всё ещё оставался цел вблизи живого воплощения зла, не было чудесным везением. Если бы сам Наблюдатель не выбрал этого совоежа, тот бы просто погиб за компанию с сородичами. Но что он хочет? Он не налюбуется на свою мошку-питомца, впитывая его немигающим взглядом, в котором горит жизнь. Наблюдатель возвращал свои чувства, двигая свежими конечностями. Приходя в себя, он поднял тяжёлую голову — складным механическим хором залились его поршни. Большое тело шевелилось неохотно, подгребая под корпус ленивые лапищи. Полулёжа, цапля с большой радостью осматривала себя. Клони уловил это. Но тут он отвлёкся, ведь что-то заскреблось из большой ямы, выбираясь наружу. Там всё это время были живые существа? Или то очередной робот? Или... Это был кролик. Обыкновенный болотный кролик как геккон пробирался по гладкой стене, пользуясь своим талантом изменчивости. Он подпрыгнул и оказался на самом верху, но на этом его силы иссякли. Тельце излучало тусклое свечение, таявшее с каждым мигом. Кролик задрал голову, козьими зрачками уставившись на глаз, поглотивший его внимание. Впервые за то неизмеримое время, что живёт Вселенная, в лицо увидели друг друга Добро и Зло. Похоже, что они были квиты, ведь время не исчезло, но уже отсчитывало свою последнюю долю. Наблюдатель среагировал быстрее, и мощные поршни выбросили его голову вперёд. Робот раскрыл громадный клюв, подхватил им длинноухого и подбросил его в воздухе, прежде, чем отправить духа природы в своё чрево. Он проглотил его как лягушку. Через клетку в огромной туше зла было всё прекрасно видно, и Клони стал свидетелем того, как в ней оказался беззащитный зверёк, такой же, как и сам совоёж в начале своего пути. С жертвой произошло то же самое, что и недавно с охотником до неё. Наблюдатель выплюнул обратно обессилевшего робота, над которым окончательно одержал победу. В довершение к торжеству зла цапля зажгла лазеры из мелких глазок вокруг главного ока, чтобы выжечь своё клеймо на голове уничтоженного света. Как только это свершилось, Наблюдатель гордо вскинул голову и взревел звучным горном, затем ещё и ещё раз, будто призывая противника пробудиться и взглянуть на своё жалкое существо. Это подействовало — загорелись красные глаза-фары маленького механизма. Кролик очнулся, но единственное, что он сделал, когда увидел себя таким — пустился наутёк, будто то было простое зверьё, трусливое и неразумное. И до такого довели самого лесного духа! Это было невероятно, но что-то ещё защемило душу Клони, что-то заставило его тоже ринуться прочь от жестокого Наблюдателя, уже прицелившегося лазером в крылатый кубик. Совоёж шмыгнул за ближайшую гроздь проводов, вьющуюся лианой куда-то вверх, и начал спускаться, держась её и слыша сердитый горн позади. Да, не получилось злу наградить своей меткой последнюю каплю жизни. Живая скала светила огненным «солнцем» в сторону Клони, который старался не попасться в его лучи, но через некоторое время округа вернула свои полуночные краски — Наблюдатель нашёл дела посущественнее. Кубик пробирался всё ниже в дебри металла и полимеров, порой приземляясь на безопасных местах, чтобы осмотреться. Всё вокруг дышало, как живой организм, росли цветы, пощёлкивая шестернями с защитными пластинками, напоминающими лепестки. Чем дальше Клони спускался, тем гуще становились синтетические джунгли, существу пришлось сложить крылья и дальше лезть, цепляясь лапками за склизкие провода. Внизу он что-то видел, и это влекло его свежим запахом. Совоёж вывалился прямо в голубой гель, текущий ручьём по заросшим резиной железным камням. Ему ничего не мешало напиться, ведь тут не было ничего, кроме гроздьев тихих машин, связанных друг с другом нервами-проводами. Грохот впитывали мягкие стенки серой резины, в свету таинственной пищи они становились грязно-голубыми, создавая вид ледяной пещеры. Насытившись гелем, Клони побрёл дальше, изучая подлесок гнезда. Ему попадались на пути разные механические существа, но они все были привязаны друг к другу проводами, лакированными вязкой субстанцией. Огоньки мерцали, подзывая к себе новых сожителей. Мелкие роботы игнорировали Клони и присматривались к стенкам, чтобы найти себе место. Вон там — связка шипастых цепных звеньев, перемещаясь, словно по ветру, увидела свой уголок и подпрыгнула, прилипнув к хаотичной груде. Её тут же оплели провода, а на металле, как пот, выступила неизвестная слизь. То тут, то там, к этой стенке прибывали её кирпичики, становилось теснее. Клони вышел на место посвободнее, где пробежался по большому хребту, похожему на спину какого-то болотного чудища. На конце хребта лежало что-то похожее на череп животного, даже зубы у него были, и меж них можно было заглянуть прямо в пасть, что Клони и сделал. Оттуда донеслись звуки большого мира, простора и колоссального строительства, которое не прекращалось ни на минуту... Кубик подумал, что туда ему лучше не соваться, и хотел двинуться дальше, но стены пугающе сросшихся механизмов подступали со всех сторон, и деваться было некуда. Летуну не особо хотелось проверять, застрянет ли он в них или нет, поэтому он двинулся в пасть, став маленьким, как пташка — только так он смог проскочить меж зубьев и влететь в тоннель-горло, подхватившее совоежа какой-то силой. Воздух стал гладок, будто лёд, и стремительно понёс крылатого по извилистой трубе. Всюду то и дело слышались какие-то свисты, скрежеты, всё напирало, напирало друг на друга. Этого было не видно, но слух сам рисовал картину — плоть роботов кучковалась, будто муравьи во время потопа. В глаза вдарил свет, и Клони выкинуло на площадку рядом с бешено крутящимся колесом. Совоёж оказался снаружи, хоть и не в такой открытой местности. Колесо потрескивало и останавливалось, ожидая грубого скрипа откуда-то, а затем вновь крутилось. С его движением где-то ехал огромный пласт металла, видневшийся отсюда целой стеной. Воздух наполнился бирюзовым туманом, и эта стена виделась существу размытым синим облаком, квадратным вопреки законам природы. Она надвигалась, чтобы скрепиться с другими стенами и создать громадный куб, полный гроздьев сросшихся машин. Клони взлетел, заметив, что прежних яиц нигде не было — все в той или иной мере уже вывернулись наружу своим нутром, переплетаясь со всем, что было рядом. Ёжик решил, что лучше покинуть и это место, пока он не оказался взаперти и не слился со всем этим. Из блока, в который скоро перестанет проникать солнце, его провожали алые огоньки бездушных цапель, насекомых, тритонов и прочей обращённой живности, ставшей клеточками для единой массы, объединённой сопливыми проводами. Может, казалось, а может, и нет, большие связки шевелились в спазме, как настоящие мышцы, и на каждое движение отвечали голосом трущихся друг об друга кусков. Это было похоже на какой-то хаос, от которого хотелось уйти, и поскорее. Клони пролетел меж стенами, и вскоре они остались позади. Позже там раздался удар, волна которого сбила маленький куб, но он смог выровнять полёт. Всё вокруг стало необычайно тихим, туманным, и эту пелену лишь изредка прорезал грохот других закрывающихся ящиков, будто что-то взрывалось, оставляя после себя дрожащий звон. Но один из этих звонов стал особенно жутким, когда вместе с ним в ядовито-голубой пелене разлилось кроваво-фиолетовое пятно, которое зажглось пугающей краснотой. Глаз! Совоёж отпрянул от света, как ужаленный, и решил снова спуститься. На фоне тёмных свалок у подножий блоков он станет невидимкой, и правильно подумал. При свете алого «маяка» Наблюдателя он вернулся с небес на землю и сразу заметил копошение неподалёку — это было легко сделать, ведь после сбора всех механизмов округа стала безжизненной, и единственным, что наполняло её, был всяческий утиль, заросший технической мерзостью. Спускаясь к тёмному силуэту, летун увидел огоньки глаз и взглянул в них. Он узнал это существо, судьба которого сложилась очень печальным образом. Дух природы не излучал ни единого лучика света, а его тело управлялось проводами, пучками выходящими из туловища. Вместо пластины на спинке, где Наблюдатель оставил клеймо, зияла дыра, блестящая чем-то маслянистым — очевидно, щиток был выдран, причём очень безобразно. С момента создания робота прошло не так много времени, а его тело уже выглядело изношенным и шатким. Вентиляторы кряхтели внутри кролика, который шёл от глаза прочь. Он мог идти так ещё долго, пока Клони не показался на виду, заставив зверя остановиться. Робот, казалось, печально вздохнул — из его тела испарилось дымное облачко. Клони не зажмурился от едкого запаха, ведь не чуял его. Он подлетел ещё ближе, сев рядом, на какую-то пропитанную вязкой смолой железяку, которая начала вязнуть, и кубик перескочил на соседнюю. Он попытался издать звук, чтобы как-то заявить о себе, но изо рта не вырвалось ничего, кроме дыхания вентиляторов, сочащегося с щелей в боках. Кролик тоже был нем, он мог только скрежетать застарелыми шарнирами, и двинулся дальше, подзывая взглядом. Оба существа двигались прочь от красного «солнца», скрытого за режущим глаз голубым туманом. Они искали убежище, чтобы пережить эту ночь. Надо было только выждать её, она закончится, а с утра спасительный свет напитает лесного духа силами и позволит вылезти из проржавевшей оболочки. Пока они шли, мерзкое солнце позади мерцало, будто грозилось прикончить всё, что осталось от прежнего мира и всё ещё могло дышать тяжёлым потемневшим воздухом. Каким-то чудом на руинах торчали сухие трупы кустарников, на которые только дунь — и опадёт остаток листвы. Они все были насквозь чёрные, как обгоревшие. И тут запел тонкий голосок электричества, а через миг ему вторил целый хор таких же вокруг. Они прилетали издалека, от больших кубов и из-под земли. Их было так много, что всё гудело, даже сам Клони, который не знал, куда ему деться. Свалка готова была рассыпаться от этого гула, с которым бедный кролик ничего не мог поделать и застыл, чтобы пережить это. Позади нарастал красный свет, и совоёж в неизвестной панике рванулся вперёд... ...ничего не увидев дальше. В глазах мелькнула решётка красных лазеров, отпечатавшись в памяти. «Не отдавай ему время», — засело где-то в душе, будто кто-то сказал это ёжику лично. Но как сказал? Как донести что-то до существа, которое о подобном может только подумать, если осмелится догадаться о сути времени? Только через мысли, никак иначе. Вдруг время снова появилось, Клони очнулся в тёмной комнате, в неизвестном месте. Но вскоре маленькую округу озарило белое свечение, исходящее... сзади? Оглянулся — свечение было по-прежнему позади. Или нет? Оно исходило от самого Клони, просто додумался он до этого не сразу. Ёжик увидел то, что было рядом с ним: хлам, кропотливо сложенный в ровные кубы. И на стенах и на потолке они были, какого только ни были размера! Клони невольно дал прошлой ночи вспыхнуть в голове, вспомнив, где безобразие механической свалки переменилось стерильной, ровной, какой-то инопланетной обстановкой. Тут было нечто похожее, правда, общий вид портил остов ржавого робота в этой каморке. Кубик подлетел к рухляди, напоминающей ему некогда могучего духа природы, и коснулся его «мордочки». Он внезапно увидел свои когтистые лапки и понял, что был уже не кубиком. Но и не совсем собою прежним. Зверёк сел на голове машины и рассмотрел свою ногу — один из когтей, который летун когда-то потерял в природе, был на месте, будто и не происходило той беды, когда, лазая внутри сухого бревна, животное зацепилось за роковой угол и вырвало себе фалангу. Клони уж стал сомневаться, что память его подводит, но заметил, что, несмотря на новый коготь, лапу он ставил, как и прежде, без расчёта на этот палец. Что же всё-таки произошло? И остались ли прежние способности? Совоёж сосредоточился и стал расти. Побаиваясь, что разломает пустого робота под собой, он взмахнул крыльями, но старый каркас даже не скрипнул. Странно, ведь он выглядел так, что точно должен был провалиться от такого веса. Клони спустился и ухватился пастью за ухо «кролика», но вскоре отпустил — заболели зубы. На металле не осталось и следов, он был неприступен, будто остов и совоёж существовали в параллельных реальностях. В параллельных... Что-то в этом было. Клони оставил оболочку существа, полетев в сторону, где из кубов был сложен ход. Кубы, на удивление, были подвижны и при касании пружинили, словно были привязаны к воздуху невидимыми резинками. В этом лабиринте только они и были. Нос проедал маслянистый густой воздух, но ёжик чувствовал себя как никогда хорошо. Его собственный свет разбавился краснотой, которая сочилась из-за стен искусственной пещеры. Клони всё летел вперёд, ведь иначе куда? Свечение нарастало, и сквозь щели можно было разглядеть кружевные узоры механизмов, покрывших всё вокруг, как плесень. Лабиринт закончился, но совоёж не спешил покидать убежище. Он сел на краю и осмотрелся. Если раньше гнездо напоминало фантастическое морское дно, то сейчас оно было залито кровавым красным океаном, исчерченным лазером и затянутым со всех сторон неряшливой сотообразной сетью. Где-то сияло большое пятно света тревоги, заменяющее собой солнце, которое в этот мир уже никогда не пробьётся. Теперь это мир Наблюдателя, пока не ведающего о последнем лучике. На виду у чего-то ожидающего Клони свет беззвучно блеснул, на миг ослепив зверька. Когда ёж разлепил глаза, его окружил уже совсем другой мир: краснота развеялась, сменившись всеми оттенками болеющей плоти. Грязный серо-фиолетовый небосвод покрылся желтушными пятнами, которые рвались, как старое тряпьё, сливались друг с другом и вновь тошнотворно расщеплялись. Кубы, большие и малые, которыми была усеяна земля, превратились в бесформенные комки, которые как намагниченные стали взмывать вверх, распадаясь на составные части. В ушах что-то бурлило густой чёрной смолой, воздух стал каким-то вязким. Пришлось Клони оставить своё безопасное место, чтобы выжить в этом гнойном пузыре, который скоро должен был лопнуть и заразить всю ближайшую округу. Вверх вились уродливые лианы сросшихся машин, подгоняя собой хоровод хлама. Они не заполоняли пространство собой, как ожидал бы Клони, но напирали на сеть, которая была оболочкой для этой огромной клетки времени. А где же Наблюдатель? То ли от мыслей Клони стало не по себе, то ли от чувства пристального взгляда он вспомнил своего врага. Что-то такое красное мелькало, но то ли в голове, то ли в глазах. Некогда было об этом думать, ведь подкрадывался не тот, кого ждал совоёж, а его старый-старый знакомый — первобытный страх. В каждой чёрной ниточке, остающейся от взмывающих силуэтов, виднелся Наблюдатель в своей вездесущей форме. Клони уменьшился, лишь бы не касаться пляшущих пил и не попасть под шальной лазер. Всё это всплывало медленно, как в киселе, оставляя за собой противные нити неведомой смолы, болтающиеся, как водоросли в болотной мути. Ёжик снижался, пока не достиг вязкого дна мёртвой земли. Тут можно было укрыться от красного ока, но всё ещё было очень не по себе. Вдруг засосёт эта трясина, оставшаяся от прежнего гнезда. Всё гудело, кряхтело, менялось так, как ещё никто не видел. А ведь когда-то тут на островках росли живые деревья, буквально вчера. О них уже и скучать нельзя было, нету их. Зверёк устремил взгляд вверх, наблюдая, как сеть страдальчески скрипела под натиском жизни, которую ей нужно было выпустить. С громкими хлопками лопались плёнки в сотах, витых из проводов, сквозь них наружу вылетал мелкий хлам, а за ним не спеша высовывались жилы, извиваясь подобно склизким червям. Вспыхивали кое-где искры от рвущихся кабелей и, наплевав на физические законы, они вырастали в огромные шары света, тающие через несколько мгновений. Как чьи-то глаза, они пугали, множились, делая бесформенную кучу ещё одним страшным чудищем. До ушей донёсся ещё один рычащий скрип чего-то несоразмерно большого, даже оглушил, но Клони привык к этому, обнаружив в себе способность как-то меняться. Он не понимал, как это работает, но был до ужаса благодарен тому, что подарило ему эту приспособленность. Под мерзкий металлический стон сеть, охранявшая гнездо, растягивалась и рвалась. Всё, что упиралось в неё, с чавканьем поплыло во все стороны, будто лопнул полный слизи пузырь. Часть уносило потоком, но другие комки, переплетённые жилами, опускались туда, откуда были взяты неизвестной силой. Пора было уносить крылья, чтобы не сгинуть в этой помойной яме. Но куда лететь? Клони за несколько взмахов всплыл повыше, где фиолетовая муть перетекала в розовый оттенок. Тут было светлее, колыхались смоляные травинки, наверх устремлялись пузырьки воздуха, выбравшиеся из грунта. Но всё это ненадолго, ведь наседала свалка, обросшая тысячей огоньков. Она заслоняла небо, и деваться было некуда. Совоёж взлетел ещё навстречу в надежде как-то пробраться сквозь её месиво, но тут обнаружилась новая лазейка. Правда, была она куда рискованней. Зверёк заметил вдали высокий птичий силуэт с длинным клювом и гребнем. Летун спустился, чтобы не быть замеченным, и ускорился. Приближаясь к Наблюдателю, он впервые увидел его в полный рост и так детально, что не мог оторвать маленьких глазок. Под красным слепящим солнцем уходила вниз длинная шея, расписанная треугольным узором. Сотня ног-колонн поддерживала пластинчатое тело, содержащее в себе клетку, чем-то напоминающую ту сеть, которой было обтянуто гнездо. Наблюдатель стоял на месте, а слепящий свет от его глаза не давал понять, куда он смотрит. Но, видимо, он поднял голову — источник света что-то заслоняло. Тем временем ёжик не зевал, а крошечной кометой мчался к роботу, пока тому на голову не стал сваливаться хлам. Стоило поторопиться... Клони посматривал наверх, увидев что какая-то частица мусора застряла в воздухе рядом с клювом великой цапли. Ему было жутко любопытно рассмотреть всё, но сейчас точно было не время, оно только утекало. Зверёк боялся, что силы могут подвести, всё-таки плыть в этой жиже так долго было настоящим испытанием. Но что-то внутри придавало мышцам живучести, будто Клони был по-прежнему не знающим слабости механизмом. Неужели всё дело в этом свечении внутри? Крылатый достиг живого острова очень вовремя, ведь мусор уже сошёл с цапельной шеи. Ёжик забрался под один из щитов, где места было довольно много. За креплениями пласта плотно лежали неведомые механизмы, среди которых даже муха не пролетела бы. Да и зачем туда лететь? Усевшись на одну из жердей, совоёж прислушался к тому, как снаружи скреблась по пластинам вся эта масса, как будто это чудовище хотело добраться до своей добычи. Звуки стихли... Но вдруг что-то забурлило прямо под щитом! Клони вскочил и взлетел повыше, а оно всё настигало его и вот, уже поймало! Зверёк оказался внутри скользкого пузыря, который вместе с ним плыл наверх. Пузыря? Получается, зря испугался. Воздух прибывал сюда, и постепенно тот кисель, которым было всё заполнено, стекал вниз. Клони без страха вдохнул новый воздух после того, как выплеснул из лёгких остатки жидкости. В нос ударило... ничего. Этот воздух ничем не пах, ни гарью, ни синтетикой, ни даже свежим гелем. Можно было сказать, что вернулась прежняя чистая атмосфера, но кто знает, что за незаметной гадостью она пропитана была сейчас. Клони выбрался из-за щита, чтобы осмотреться. Наступал новый день. Постепенно грязное небо светлело, но от солнца даже не было видно силуэта, как в очень хмурую погоду. Мир Наблюдателя обретал жёлто-розовые краски, приходясь даже приятным глазу, если не смотреть вниз, на полу-густой океан супа из слизи и мусора. Из него поднимались вверх провода и роботы, оклемавшиеся после долгого торжества, готовились построить новый свет, который точно теперь никогда и никем не будет разрушен. Но знают ли они, какой ценой получили это райское место? Вряд ли они вообще думают своей волей. Хотя те цапли, которых Клони встречал на своём пути, были весьма смышлёными, они запомнили его. И где-то среди этой жизни их можно было отыскать, если постараться. Если они не превратились в хлам. И это всё, что можно было сделать дальше? Совоёж понимал, что теперь проживёт и без деревьев, плодов и сородичей. Что питает его остаток света, переданный ему духом биоты. Всё, чем когда-то занималось животное в природе, было теперь бессмысленно. А что... Что делать? Усевшись на край пластины, Клони поднял мордочку, наблюдая за краснотой, перетекающей в спокойный голубой свет. Был тот не так ярок, и теперь голова птицеподобного показала себя в бо́льших деталях. Наблюдатель медленно склонялся к земле, держа в манипуляторе клюва что-то знакомо шарообразное. «Не отдавай ему время», — будто заговорило что-то в душе совоежа, и он понял, что зовёт его. Кролик спас жизнь крылатого зверя, а у последнего было принято помогать соседям по кроне. Раз так, то волю хранителя леса надо бы исполнить, и Клони сорвался с места, как воробей, полетев выше. Мимо клетки он двигался вдоль перегородок, побоявшись быть замеченным тёмным ядром. Мало ли, оно всё-таки живое, заставляющее воздух кровоточить своим недобрым свечением. Совоёж как можно скорее удрал с этого места, укрывшись за огромной шестернёй с острыми зубьями, а дальше полетел к шее. Клюв Наблюдателя указывал на ту самую яму, откуда появлялось ядро. Но колодец был доверху заполнен жидкостью, и просто так опускать сферу цапля не хотела. Она вытянула её на своих манипуляторах, чтобы пробудить рёвом, который ни с чем нельзя было спутать. Воздух содрогнулся, и Клони прижался к одному из проводов, вьющихся у головы механической птицы. Сфера забурлила и зажглась, показав кольца на своём теле. Но вместо того, чтобы источать тьму, она покрылась какой-то серой плёнкой, за которой её цвета обратились. Ядро стало белым, а кольца — такими же непроглядно-чёрными, как и оно мгновение назад. Теперь можно было вернуть главный механизм на своё законное место. Наблюдатель дрогнул и с гудением поршней наклонял голову ниже и ниже. Клони понимал, что только сейчас он сможет что-то сделать — пока сфера включена. Вряд ли появится другой шанс... Летун замедлил своё время. Прибавив скорости, он вылетел прямо перед оком Наблюдателя. Был ли то друг или враг, а, может, просто такой же странник, выяснять не особо хотелось. Буквально всё в нём говорило о том, что это само зло, и дальше ничего нет. За те несколько мгновений, как совоёж пролетал к ядру, свет позади уже начал меняться, и комочек жизни пересёк барьер уже при красной ауре.