Delire(бред)

Кристоф боится господина Райана. Боится до тошноты и дрожи. Он не знает, как вести себя рядом с ним, как принимать его теплоту и нежность, как можно вообще быть таким ласковым с ним, слугой. Господин Райан — ужасный человек, потому что он добр, спокоен, всегда готов проявить участие... Потому что он хороший. Но Кристоф боится его совсем не поэтому. Он боится потому, что рядом с ним слишком легко и спокойно, и приказы выполнять совершенно невозможно. Стыдно. Грязно. Тысячу и один раз Кристоф клялся себе, что прекратит вздрагивать, когда господин кладёт руки ему на плечи и спрашивает, чуть наклоняясь: «Все в порядке?». Да куда там... Ккждый раз он краснеет, как девица на первом свидании, и может только кивнуть. И хорошо, если господин Райан верил. Если получалось неубедительно, он серьёзно заглядывал в глаза и повторял свой вопрос. Кристоф смущался еще сильнее, запинался на каждом слове и, естественно, допрос продолжался. Но сегодня у него нет сил даже кивнуть. С самого утра Кристофа знобит, голова кружится, в боку колет, а сам он цветом лица сливается со своей рубашкой. Надо было остаться в постели, но он наивно надеялся, что к обеду пройдёт. Ничего не проходит: головная боль, ставшая к ночи невыносимой, сводит его с ума. Кристоф прислоняется лбом к холодному оконному стеклу и замирает так. «Скоро зима... » — думается лениво. Он слышит, как со скрипом открывается дверь, слышит знакомые шаги и хочет повернуться, но тело не слушается. Оно будто бы не свое. Мягкие нежные руки осторожно подхватывают его за талию и не дают рухнуть на пол. — Кристоф, ты меня слышишь? — доносится до него как сквозь толщу воды. — Кристоф, слышишь?! Идти можешь?.. Кивнуть то ли получается, то ли нет. Кристоф шумно выдыхает, пытаясь собраться с силами. — Тихо, тихо, обними меня за шею, я донесу тебя до комнаты, — дыхание господина Райана обжигает скулу. Кристоф с трудом пытается обнять его. Он легко поднимает его и, прижав к груди, как маленького ребёнка, относит в спальню. Кристоф плохо помнит, что происходит потом. Все затягивается серым густым туманом, он лишь чувствует, что его раздевают и укутывают в тёплое одеяло, удерживают в постели и осторожно гладят по голове, держат за руку и успокаивают, кладут на лоб холодный компресс и вроде открывают окно. Бред. Кристоф мечется и шепчет что-то бессвязное и плачет сквозь липкий сон. Все тело горит, грудь рвет на части кашель, и он задыхается, хватается за горло и судорожно ловит ртом воздух. К губам подносят чашку. Пить не хочется, но господин Райан настойчиво приоткрывает ему рот, и Кристоф послушно делает несколько глотков. В чашке какой-то теплый травянистый отвар, пахнет ромашкой и лавандой. От этого клонит в сон. Господин Райан полулежит-полусидит рядом, обнимая его и прижимая к груди, и Кристоф сквозь дремоту слушает, как мерно бьётся его сердце. Он никогда не мог быть слабым перед другими, всегда стремился закрыться и никому не показываться во время болезни, но с господином Райаном все сложно. Он даже не знает, как относится к нему: как к отцу, как к другу, как к потенциальному возлюбленному?.. Его не оттолкнешь, потому что он вернется и будет еще более неловко. Кристоф шумно выдыхает и сжимает пальцами воротник его рубашки. — Ничего не бойся и спи, — слышит он тихий шёпот у самого уха. — Я с тобой. Сухих горячих губ касаются чужие, ласковые руки гладят его по ключицам и спине, и Кристоф не уверен, бред это или явь. Но даже если и бред, то очень приятный.