Заунывненский шлак

Однажды Тлена Безысходнова шла через автостоянку во дворе. Машины стояли так тесно, что между ними приходилось буквально ввинчиваться. Ненароком коснувшись измызганного бока чьей-то жёлтой «Лады-Крушины», Тлена испачкала свитер. «Ай, печалька!» — досадливо вскрикнула Тлена. «Я ту-ут!» — раздался рядом неуловимый голосишко. «Ты кто?» — спросила Тлена, оглядевшись. «Я — твоя Печалька. Сегодня я буду пятном на свитере. Завтра — сломанным карандашом на геометрии, послезавтра — ну, не знаю, может, потерянной заколкой или нулевым балансом на телефоне». «Печалька сегодня, Печалька завтра, Печалька послезавтра... Не много ли тебя в моей жизни, Печалька?» — укоризненно спросила Тлена. «В самый раз. У других меня столько же, если не больше. И это — норма!» — заявила Печалька бодрым голосом известной телеведущей. «Знаешь, что, Печалька? Ты мне не нравишься. Уходи», — почти решительно заявила Тлена. «Ну, совсем уйти я не могу, — ответила Печалька. — Но могу сделать так, что ты перестанешь меня замечать. И меня как бы не будет». «Как понять — как бы не будет?» «А я позову своих старших сестёр, и они прекрасно всё устроят». Не успела Тлена опомниться, как явились долговязые и зубастые сёстры-Печали, а с ними — ещё одна жирная Печалища. Они тут же устроили затяжной холодный дождь, сломали Тленин зонтик, промочили ей ноги и сделали так, что дикая маршрутка, проносясь по луже, окатила Тлену грязной водой от носа до носков. Тлена пришла домой замёрзшая, мокрая и отвратительно грязная. Вся, с ног до головы. Зато небольшое пятнышко, натёртое о бок чужой машины, стало совершенно незаметным. Да Тлена про него уж и не вспоминала. Всё по-сказанному вышло: большие Печали совершенно вытеснили из Тлениных мыслей малую Печальку. Когда Тлена выздоровела после ОРЗ, ей посчастливилось найти во дворе школы две монетки по десять рублей. Тлена очень обрадовалась, ведь обычно деньги теряла она, а тут потерял кто-то другой, чтобы Тлена взяла и нашла. Куда понесла Тлена эти двадцать рублей? Конечно, в киоск с мороженым. Там она выбрала себе большое эскимо на палочке, в плотной шоколадной скорлупе. К сожалению, эта вкусная скорлупа откалывалась широкими пластинками, а Тлена не успевала подхватывать их на лету. Когда откололся особенно большой кусок, Тлена всё же попыталась его поймать, но не поймала, а уронила наземь всё мороженое (съеденное едва ли на четверть). «Ка-та-стро-фа!» — скорбно ахнула Тлена. «Я не Катастрофа. Я Катастрофочка, — проскрипел у самой земли чей-то заунывный голос. — Меня мало не бывает. И это — норма! Но я могу сделать так, что обо мне никто и не вспомнит...» Оплакивая мороженое, Тлена не заметила, что стоит на проезжей части. Какой-то невротик на раздрызганных тормозах вылетел из-за угла, потерял управление и со всей дури наскочил на Тлену. Очнулась Тлена в больнице, с переломанными костями и сотрясённым мозгом. В больничном окне чернели неряшливые вороньи гнёзда. Хриплая брань злых серых птиц была слышна сквозь двойные стёкла. Слева кто-то стонал. Справа кого-то кормили через зонд. Тлена закрыла глаза и стала слушать ворон. Об эскимо она не вспоминала. Слишком болели кости.