Котик и новолуние

      Человеком быть куда как приятнее, чем холодной полоской стали. Об этом думал Нансен, в очередной раз планирующий коварный налёт на кухню. Шокудайкири собирался приготовить рыбу, и как бы котик не сопротивлялся — его словно магнитом тянуло на этот манящий запах. Риск огрести за попытку диверсии его вовсе не отпугивал — кто не рискует, тот не лопает вкусности, которые и были причиной радоваться новому воплощению. Так что тихо проскользнув в помещение и выждав момент, когда повар отвлечётся от соблазнительного рыбного филе, взмахом «лапки» Нансен уменьшил кучку на пару кусочков — и рванул на выход.       — Ах ты ж кошак драный! Не мог дождаться обеда?! — Больше восхищенно, нежели действительно злясь, воскликнул заметивший выходку Касен. Шокудайкири мгновенно обернулся — и даже успел отвесить взмявкнувшему, но так и не выпустившему добычу Нансену неплохого противокошачьего пинка.        Убедившись, что рыба никуда не подевалась, кот буквально взлетел на крышу и довольно угостился честно наворованным угощением…       — …И он абсолютно в этом не раскаялся! — Окончил рассказ Касен, когда наконец практически вся цитадель собралась на обед. Не хватало только ушедшего на задание отряда — и того самого «вредного кошака» — все уже привыкли, что если он и ел, то только отдельно от всех и лишь то, что добыл сам, в прочем, считая таковым и то, что довелось стащить с кухни. Специально для этого на кухне «случайно» оставляли еду — словно подкармливали домового. Когда затих смех, тема разговора вновь сменилась…        Нансен спешно набивал рот оставленными на тарелке кусочками рыбы, косясь на дверь. Пока остальная цитадель предпочитала шумно и весело болтать, кот не смог удержаться и не отведать жареной рыбы, которой пахло настолько соблазнительно, что о другом и думать не хотелось.       — А мне казалось, что есть надо неспешно, получая удовольствие от вкуса.- Мягкий, обманчиво спокойный голос наблюдающего за этим шоу Миказуки буквально приморозил несчастного воришку к месту. Медленно обернувшись, Нансен уставился на непонятно откуда взявшегося свидетеля своего падения, словно тот совершил что-то страшное.- Да ты ешь-ешь, не отвлекайся. Я за чаем пришел.        Пройдя мимо, Мунечика всерьёз взялся за заваривание любимого напитка, словно бы абсолютно игнорируя наличие в комнате еще кого-то. Облизнувшись, Нансен серьёзно задумался — влетит ли ему, если он продолжит? И если да — то как сильно?        Сомнения развеяла сама причина оных — удостоверившись, что чай заварился, Миказуки прихватил чайничек и пошел обратно… Попутно, проходя мимо Нансена, погладив его по голове.       — Не бойся, я никому не скажу.- Усмехаясь, лунный клинок дошел до двери, и лишь тогда обернулся — абсолютно, до противного довольный.- …Нянсен.        Тарелка рухнула на пол, разбросав остатки рыбы в стороны.        Который день еда, оставленная на кухне, оставалась нетронутой. Нансена никто не видел — среди самых шебутных танто успела появиться, активно провестись и исчезнуть игра «найди блудного кота». Впрочем, не преуспел никто. Кот словно сквозь землю провалился — и только Мунечика периодически жмурился и покровительственно хмыкал.        Ночью активность в цитадели практически не прекращалась, так что Нансену приходилось исхитряться чтобы не попасться на глаза любителям побродить по коридорам или перекусить. Хорошо хоть в темноте он видел куда лучше других! Убедившись, что все желающие уже посетили храм набитого желудка, котик зашел на кухню и со вздохом прошел мимо стоящей на столе тарелки — на сей раз с аппетитным, целым карпом. Брать оттуда означало выдать себя, чего он делать не собирался — но вот настойчивость этих упрямых людей пугала. Сунув нос в холодильник, Нансен с удовольствием слопал найденные там сосиски и вскрыл молоко.       — А ведь они до последнего надеются, что ты придешь.- С укоризной прозвучал в темноте тот самый голос. Подавившись молоком и едва не разлив его на самого себя, кот уставился во тьму, ища того, по чьей вине и перешел на ночной образ жизни.       — Что, опять пришел за чаем? Шел бы ты спать, старикан. Завтра твоя очередь горбатиться на грядках.- По-кошачьи «умывшись», Нансен лизнул руку, лишь затем заметил, что снова поддается кошачьей натуре и недовольно фыркнул.       — Ты не поверишь, но да. За чаем.- Казалось, всё просто повторяется как в тот раз — разве что сегодня Миказуки действовал в темноте. Хотя по чёткости движений было непонятно — то ли действия стали ему привычны, то ли этот зануда прекрасно видит в темноте. Кот искренне молился на первый вариант.- А тебе стоило бы подумать. Ребята мечтают о том, чтобы ты вернулся и присоединился к ним. А ты ведешь себя как…       — Кот.- Тихо фыркнул Нансен, отворачиваясь. Был бы хвост — точно бы нервно подёргивался.       -…Истеричная девчонка.- Словно не услышав, продолжил свой обвинительный монолог «психолог всея цитадели».- Изуминоками себя вёл куда пристойнее. Это не поведение воина.        В темноте укоризненно блеснули два серпа полумесяца — и Нансен с недовольством понял — видит, зараза. Проще всего было бы просто уйти, но…       — Я хотел.- Слова абсолютно не собирались помогать ему подыскивать верное их сочетание. Так что кот отвернулся и чуть сгорбился, в любой момент ожидая того обидного смеха.- Но мне… Неуютно.        Конечно, его периодическое мяуканье всех веселило — но попробуй усидеть спокойно, когда над тобой смеются! Как это объяснить тому, кого все любят и уважают?! А контролировать себя… Было делом практически невозможным. Особенно в условиях вкусной еды — полностью расслабившись и получая удовольствие, Нансен нередко замечал, что начинает урчать.       — Возвращайся. Шокудайкири старался для тебя.- Кивнув на рыбину, Мунечика довольно глотнул чая — как оказалось, совершенно не собираясь в этот раз никуда уходить.       — Тебе-то что.- Лишь для виду недовольно пробормотал кот, но удержаться не смог — стоило отломить кусочек, как внезапно оказалось, что он съел всё угощение. Приглушив довольное мурлыканье, Нансен покосился на абсолютно невозмутимого старика и с удивлением понял — быть в компании кого-то не так уж плохо. Однако признаваться в этом — чёрта с два.        Гордо отвернувшись, кот направился на выход — время неумолимо двигалось к рассвету, а значит, скоро потянется новая волна страждущих. Стоило спрятаться до того, как его заметят. Вслед ему донеслось тихое хмыканье, и едва уловимое «так и думал».       С того памятного ночного чаепития прошел месяц. Кот все так же приходил исключительно ночью — но зато охотно угощался оставленной для него едой, что стало большой радостью для обитателей цитадели. Однажды он даже оставил в благодарность еще живую щуку, которую с трудом, но сумел добыть — и запустил плавать в раковину до утра. Подарок произвёл фурор — повар наконец оттаял, а пришедший первым искать опохмелку с утра Фудо завязал пить аж на целых три дня. Несколько раз Нансен встречал и других «ночных жрецов имени великого холодильника», но конфликтов не возникало. Парень даже попривык к компании, периодами участвуя в их ночных приключениях — пусть и не попадаясь.        Так что жизнь Нансена вполне наладилась, и он всерьёз задумался о том, чтобы перестать шататься всюду ночами — к тому же, надо было выказать уважение и терпеливо сносящему его капризы саниве.        Впрочем, сегодня он вновь почтил кухню своим присутствием именно в ночное время. На цитадель опустилась кромешная тьма — такие сумрачные дни новолуния не любил никто. Обычно ретрограды начинали лютовать именно в такое время, да и настроение жителей цитадели неуклонно падало…        И хоть в гулких коридорах было на удивление тихо, Миказуки уже вовсю чаёвничал, угощаясь сладостями.       — А я думал, ты помер.- Абсолютно непочтительно фыркнул кот, пристраиваясь на столе и с удовольствием принимаясь за очередную рыбную вкусняшку, сделанную исключительно для него.       — Какое неуважение. Тебе должно быть стыдно.- Вяло укорил Мунечика, подливая себе ещё чая. В том, что он не особо обиделся, Нансен был практически убежден.       — Мне стыдно. Только не делай такую кислую рожу, я не эти олухи — бегать вокруг тебя со всякой ерундой не стану.- Несмотря на то, что лунный клинок вроде бы и не менялся, сейчас в его поведении откровенно виднелась фальшь, и это бесило кота куда больше, чем издевательства «от чистого сердца».       — Прости-прости. Не люблю новолуния. Я ощущаю себя особо древним в такие ночи, ха-ха! — Искренний, пусть и немного печальный смех более-менее развеял забитую в дальний угол тревогу Нансена.       — Ну так и неудивительно. Старики чувствительны к погоде. Все эти магнитные бури, скачки давления. Тебе бы в плед закутаться, да чай пить…       -…Котика за ушком чесать…- Лукаво стрельнул взглядом Миказуки, пусть и не окончательно, но возвращая себе прекрасное настроение.- Хорошая идея. Как на счёт того, чтобы утешить старика?       — Что за извращенческие предложения? — Молниеносно «вздыбил шерсть» Нансен, каждой клеточкой напряженного тела демонстрируя то ли возмущение, то ли смущение.       — А что? Поспишь в тепле, погладят тебя. Не так уж и плохо.        Подозрения, что на фоне возраста дедулю наконец настиг маразм, заставили Нансена с опаской отодвинуться подальше. Мало ли что.       — Не рычи ты так. У меня есть удобный диван, так что никаких приставаний.- Рассмеявшись, Мунечика таки покончил с чаем и направился в свою комнату, предварительно поманив жертву за собой. Нансен убедился, что иного решения от него не ждут, и со вздохом подчинился. Чердак конечно хорош — но отказать себе в удовольствии провести нормально ночь он не мог. А вот следующая весьма многообещающая фраза, пророненная стариком, едва не заставила кота передумать в последний момент.       — По крайней мере — пока…        Нансен отлично понял, что старый маразматик всего лишь крайне талантливо играет на его нервах. Но даже и так - обижаться и уходить не стал. Все же, в такие темные ночи даже всеми любимый и уважаемый дедуля не захочет оставаться один. Что уж говорить о самом обычном коте?