Явление Канады

«Привет, Россия». — Нет, это слишком скупо и банально, чтобы начинать так необычное письмо в необычный день, — вслух рассуждал потерянный Канада. «Привет, дорогой Россия». — Не подходит, это, кажется, слишком по-семейному… И слишком сентиментально для него. «Салют, Россия». — Тоже не то, не похоже на меня. «Здравствуй, Россия». — Слишком формально. «С Новым Годом, Россия». — Слишком подозрительно с моей стороны вдаваться в подробности его празднеств. «Я люблю тебя, Россия». — Это самое подходящее, но все же… Ты не поймешь, Россия, с чего это вдруг. Ты не замечаешь меня и предпочел бы, наверное, чтобы и я тебя не заметил. Лучше бы ты стоял за дверью что ли. Убедился бы, что я тоже могу строить длинные предложения. Никакого России, конечно же, за дверью не было. В конце концов, Мэтью обшарил весь дом, прежде чем позволил себе откровенничать вслух. И теперь он сидел за маленьким письменным столом, окончательно запутавшись в мотках гирлянд, заваленный новогодними открытками с видами на Красную и Дворцовую площади. Мечтательный и не такой тихий, как обычно, возможно, даже симпатичный Канада – мог ли он понравиться кому-нибудь? Мог ли он понравиться России? — Может, мне пора спросить напрямую? Да ладно, все знают, что я трус и слабак, и вообще меня не заметили бы, пройдись я даже по конференц-залу залу голышом. Он обреченно подпер голову руками, зарываясь пальцами в хваленые волосы и твердо намереваясь выдирать их по волосинке, пока в голову не придет достойная идея. Играющая фоном «Last Christmas» настроения, прямо скажем, не прибавляла. Мэтт любил петь ее вместе с проигрывателем. Америка как-то сказал, что у него неплохо получается. — Интересно, это он чтобы пощадить мое самолюбие? Хотя какое самолюбие? Что это, простите, вообще такое?.. — Самолюбие – очень важная вещь, — нехотя отозвался Кумаджиро. — А она у меня есть? — А ты кто? … Конференц-зал был богато украшен в таком множестве стилей, что, на взгляд Канады, превращался в настоящую международную свалку. Какое было число, Мэтью не помнил. Кажется, страны долго спорили, когда же им отвечать это первое абсолютно совместное Рождество. Не 25, потому что не все, собравшиеся здесь, были католиками. Не 7, как всем навязывал Брагинский, потому что… Ну, это было бы слишком поздно как-то. Так что выбрали что-то промежуточное. Как заметил внимательный к России Мэтт, он тогда вроде как и обрадовался, но с грустинкой так. А вдруг сегодня тридцатое?.. — Итак, какая у нас праздничная программа? – Оглушительно осведомился Альфрэд, старательно распутывая провод от микрофона. Он был одет, как обычно. Может поэтому принарядившегося в худи яркой расцветки Канаду поздравили почти все? Альфрэд коварно улыбнулся, и Мэтью почувствовал подступающий к горлу ком. Накануне он осмелился подойти к Америке с необычной просьбой. — Выступает мой протеже, Канада! Прошу, Мэтт, не стесняйся, — Америка насмешливо улыбнулся бедному артисту, мол, он готов поддержать его в горе неудачи. Страны за украшенным столом замерли в ожидании, удивлении и прочих соответствующих эмоциях. Сказать по секрету, которому остается быть секретом всего несколько секунд, Мэтью приготовил одну из своих любимых песен – “Shake up Christmas”.Конечно, он пел ее не так уверенно и дерзко, как оригинальный исполнитель, но это должно было быть достаточно мило, чтобы… Канада несмело приблизился к микрофону и, как всегда, растерялся. Но постойте, разве это не было его мечтой? Что бы Россия, как сейчас, разглядывал его с интересом. Чтобы заметил его и запомнил хотя бы до следующего утра. И он – Канада — так запросто упустит эту возможность?.. Позволит Брагинскому разочароваться в нем окончательно?.. Shake up the happiness... – Начал он севшим голосом, и уже собирался передумать, но музыка не ждет. Wake up the happiness, — он изо всех сил старался не встречаться взглядом с Россией, но из этого мало что выходило. Shake up the happiness It’s Christmas time… There’s a story that I was told And I wanna tell the world Before I get to old Слова лились сами, и Канада не заметил, как посмел немного улыбнуться залу, как, наконец, вышел из положения «столб», как стал похож на простого волнующегося выступающего, а не Мэтта, вовсе не Мэтта. I don’t remember it So let’s December it And reassemble it oh yeah…