холод.

Гудок. Второй гудок. — 911, что у вас произошло? — женский голос эхом проносится в голове, ему кажется, что он успокаивает. Светло тяжело дышит, рукой он крепко до боли сжимает телефонную трубку и бегло проводит глазами по помещению, сразу же переводя их на другую руку, которая была по локоть в крови. — 911, назовите своё имя, — женский голос все также был успокаивающий, но в нем появились более уверенные нотки, даже давящие. Светло переводит взгляд на Охру, сидящего поодаль него и то и дело качающего ноги туда сюда в такт, который он создаёт своими когтями ногтями, стучащими об стол. Ване он напоминает маятник. Маятник успокаивает. — Ты так и будешь стоять истуканом или уже наконец-то сбросишь трубку? — в голосе Охры прослеживается раздражение, но в совокупности он звучит холодно. Ваня любил холод. Ветер проносится вихрем по помещению, тормоша волосы Светло. Ваня все тем же быстрым взглядом осматривает то, где он находился. Стены — бетонные, как и пол. Есть множество окон, но все они открыты настежь, отчего создают сквозняк. Светло не помнит, как оказался здесь. Он нервным движением пальца нажимает на кнопку отмены вызова. — Хороший мальчик, — Охра спрыгивает со стола, соприкосновения его ног с полом проносится оглушающим звуком в голове Вани. Ему кажется, что этот звук хочет раздробить его черепную коробку изнутри. Одобрение. Светло слышит одобрение в его голосе. Ваня всегда любил, когда его хвалят. Он всегда пытался сделать все лучше остальных, чтобы получить желаемую похвалу. Сейчас ему кажется, что что-то поменялось в нем, щелкнуло, потому что вместо желаемой радости он ощущает холод, который пронизывает его с ног до головы, оставляя крупную дрожь. Но Ваня любил холод также сильно, как и одобрение. Его ноги подкашиваются. Светло с грохотом падает на колени, осматривая свои окровавленные ладони. Кровь. Алая кровь, которая стекает про его рукам, оставляя неприятные ощущение. Ваня всегда боялся вида крови, он даже зажмуривался, отводил взгляд, когда у него брали кровь из пальца, или же пока его мама обрабатывала ссадину, которую он получил путём соприкосновения его тела с шершавой поверхностью асфальта. Сейчас же он как будто заворожённый смотрит на красные струйки, не отводя взгляда. Да, в нем определенно что-то изменилось. Охра медленно, почти кошачьей походкой приближается к Ване. Он садится на корточки, сгибая одно колено, чтобы оказаться на одном уровне со Светло. Холод. Ваня чувствует лишь холод. — Убирайся. В ответ он получает лишь один короткий хмык. — Убирайся, блять, из моей головы, — Ваня опускает голову вниз, желая не смотреть на все это, и чувствует, как по его щекам скатываются соленные и горячие слёзы, но даже они не способны согреть. Охра берет его за подбородок и тянет вверх, не получая никакого сопротивления, чтобы тот посмотрел ему в глаза. Светло чувствует прикосновения. Он почти усомнился в том, что они ненастоящие. Ваня замечает нож в его руке, подмечая для себя, что он совсем не помнит, когда тот оказался у Охры. — Ты знаешь, — глаза Охры - голубые, прямо как лёд, — только ты в состоянии сделать это, убрать меня из своей чёртовой головы, а значит, — он наклоняется к нему ближе и произносит следующие слова шепотом, почти интимно, — я никогда не уйду. Охра смотрит на него пронзительным взглядом, как будто боится что тот всё-таки может сбежать. Светло ухмыляется и думает про себя, что похож на пленника, окованного железными цепями. Он инстинктивно хочет потереть затёкшие запястья. — Посмотри на это, — Охра с силой заставляет парня посмотреть на то, что он совершил, — это сделали мы, — он выделяет последнее слово, и Ваня чувствует в его голосе гордость. От чего-то Ваня не чувствует ничего. Светло проходит взглядом по человеку, которого он только что убил. Лицо. Он не видит его лица, лишь заблюренное пятно. На подкорках своей памяти Ваня находит, что глаза этого человека ярко-зеленые. Он запомнил их, пока вонзал в его грудь нож. Зелёный — цвет, который ассоциируется, как бы это банально не звучало, у него со свежескошенной травой, росой и летом. Ваня ненавидит лето, в это время года слишком жарко и душно. Светло морщится, перемещая свой взгляд куда угодно, лишь бы не смотреть на все это. Он слышит ещё один короткий хмык, но уже наполненный неодобрением. На сей раз Ваня чувствует как по его телу табуном проходят мурашки, а холод снова пронизывает его с ног до кончиков пальцев, и сейчас он не кажется таким уж и приятным. Ваня выжидает, что будет дальше. Из его рта вылетает удивлённый вздох, когда вместо обычного фантомного удара или сжатия запястья до несуществующих, но вполне ощутимых синяков он чувствует прикосновение чужой ладони к щеке. Светло чувствует, как Охра размазывает по ней ещё тёплую кровь. — Странно, откуда у него кровь на руках, — думает лишь про себя Ваня, не решаясь спросить вслух. Ему все равно не ответят. Охра тем временем берет его за подбородок и с едва ощутимой силой надавливает, заставляя того приоткрыть рот и накрывая его губы своими, сразу же запуская язык. Поцелуй страстный, влажный и почти сопернический с привкусом металла. Каждый из них пытается взять лидерство в поцелуе на себя, но первый, даже почти сразу, сдаётся Светло, позволяя Охре полностью манипулировать им. Светло всегда сдаётся. В любой битве. Даже, если это битва в том, кто одержит вверх над разумом Вани. Светло думает о том, что он всё-таки пленник, но сбежать из этого омута у него нет ни малейшего шанса. Охра разрывает поцелуй первый, и Ваня может в полной мере насладиться видом его оскала. — А теперь будь умницей и убери здесь все. Светло слушается, как и обычно. Он всегда выполняет любые его приказы, не смотря на то, кого они касаются. Других людей или же его самого. Охра просит убить — без проблем. Охра просит подчиниться ему в постели — Ване самому в кайф, правда признавать это он никогда не хотел, а тому, вроде как, и не нужно. Но Ване все равно. Он давно ничего не чувствует, кроме холода и желания подчиняться. Кровь почти остыла, и Светло этому рад, но его прерывает звук срывающейся с петель двери. Через несколько секунд руки заламывают, а его самого прикладывают к ближайшей твёрдой поверхности. Ваня думает, что либо он слишком удачливый, либо офицер слишком неуклюжий и тупой, но ему удаётся вырваться из лап офицера. Но на одной его руке коп все же успел застегнуть наручник. Металл приятно охлаждал кожу. Ваня ухмыляется непонятно чему и смотрит на Охру, который тоже не удосужился убрать свой звериный оскал. — Ему и не надо, — думает он, смотря на то как офицеры не обращают внимания на человека, одетого в чёрный балахон, который открывает вид на оголённый участок живота, и покрытого татуировками, направляя дуло пистолета лишь в него одного. Светло чувствует в своей руке нож. На секунду ему кажется, что он был там все то время, что Ваня находился здесь, но он же отчетливо помнит, как нож держал Охра. Ручка как влитая сидит в его ладони. Ваня делает шаг вперёд, и череда пуль летит ему прямо в грудь и живот. Он чувствует как тепло покидает его тело, и Светло наконец-то может ощутить тот самый долгожданный холод, который он искал все это время. Холод металла надетых на него наручников кажется ему почти родным.