«Нарцисс»

Вечер. День клонится к своему логическому завершению и солнечные лучи растворяются в небе, позволяя луне занять свое законное место. На часах лишь пять часов, но Торд в нетерпении ждет семи. Семь… Та самая заветная цифра, которой он ждет с семи утра. Иронично, не так ли? Стоит разъяснить, что на семь у него запланированная встреча. Встреча с самим собой. Нет, это не типичное красование у зеркала, подобно поведению нарциссов и, несомненно, Мэтта. Эта встреча с ним. С его копией. Торд безума влюблен в другого себя. В эти карамельного цвета волосы и эту скалящуюся улыбку. В эти серые глаза и томные вздохи, которые издает Торд, когда погружается в свои мысли. В этот странный юмор и смех, всегда следующий после не смешных шуток. В эти сладкие губы и робкие слова. Друзья давно заметили, что сам Торд начал вести себя более открыто и не так грубо, но большого значения этому не придавали. Кому может взбрести в голову, что Торд резко полюбил самого себя? Очевидно, что они будут твердить ему что-то вроде «это глупо!», «абсурдно!», «еще один нарцисс!», но Торд не боится их реакции. Ему плевать. Ему плевать на них, на их мнение, на осуждения и выкрики. Ему не плевать лишь на него. На его слезы, которые тот привык скрывать или смахивать украдкой мол «я в норме». На его беспокойный сон, причиной которого является паранойя, преследующая его с детства. На его неловкую улыбку и взгляд, когда Торд вновь скажет тому что-то по типу «я люблю тебя». На его томные вздохи и стоны, которые он слышит по ночам и причиной которых является. Торд давно перестал читать хентай, однако редкие томики этого чтива все ещё можно найти в его комнате. Но друзья все еще считают, что коммунист посвящает свободное время чтению этих «комиксов». В какой-то степени они правы. Торд действительно посвящает свое свободное время чтению. Но он читает не хентай. Совсем не хентай. Он читает сообщения отправленные ему от другого Торда. Он представляет, как его любовь произносит эти слова. Как его сладкие, как карамель, губы произносят эти слова. Как он делает паузы, чтобы перевести дыхание и вновь издает томный вздох. Как он неловко отводит взгляд, когда не знает, что сказать. Как он странно улыбается, когда понимает, что сказал что-то не то и спешит извиниться, вновь отводя свои серые глаза куда-то в сторону. Сейчас Торд сидит на диване и смотрит телевизор. Смотрит… На самом деле телевизор лишь играет на фоне, а сам Торд витает в облаках. Томас, сидящий рядом, совершенно не замечает этого. Он вновь пьет свой смирнофф. Торд давно привык к тому, что черноглазый любит злоупотреблять алкоголем и его это совсем не смущает. Коммунист изредка поглядывает на часы в телефоне, ожидая увидеть то самое заветное время, но минуты длятся слишком медленно. Он слишком напряжен и слишком желает увидеть другого себя. Он слишком зависим и слишком влюблен. И все эти «слишком» не преувеличение для полноты картины. Это сущая правда. Вновь взглянув на часы Торд расплывается в улыбке. Он получил сообщение от него. Сообщение от того, встречу с кем ждет. Естественно алкоголик замечает то, что Торд «расцвел» на глазах. Не заметить это сложно. Казалось пару минут назад он был чем-то озадачен, а сейчас улыбается смотря на телефон. Глаза Торда блестят. Блестят и сияют азартом. Что же такого он увидел в своем телефоне, что заставило его так обрадоваться? До слуха Торда доносится недовольное фырчание Тома и фраза «чертов нарцисс». Торд натянуто улыбается и пожимает плечами, однако все же отвечает на слова Томаса. — Зато хотя бы не алкаш, — Торд говорит тихо, он не отрывает взгляд от экрана телефона. — Да пошел ты, уёбок. Возможно, раньше бы слова Томаса задели его. Сделали больно и заставили бы задуматься о том, что он делает не так, но не сейчас. Сейчас у Торда есть другая «проблема». Проблема, смотрящая на него с экрана телефона. Торд действительно не замечает ничего вокруг, он не замечает как Томас уходит на кухню, как мимо него проходит Мэтт, как к нему подсаживается Эдд и начинает листать каналы. Вопрос «что же такого увидел там Торд?» будет как нельзя кстати. Ответ будет очевиден: фотографию. Фотографию другого себя. В принципе Томас был прав, в какой-то степени это действительно похоже на нарциссизм. Но ведь Торда не волнует его мнение. Мнение какого-то алкаша, который в жизни кроме бутылки водки ничего не любил. Не любил, не любит и не будет любить. Однако давайте вернемся к Торду и фотографии. После самой фотографии, спустя несколько минут, Торд получает новое СМС с ожидаемым вопросом «как тебе?». «Превосходно. Ты как всегда прекрасен, Торди» незамедлительно отвечает он. Набирая сообщение Торд уже представляет, как по ту сторону экрана его возлюбленный краснеет и закрывает лицо руками, что он всегда делает, когда слышит в свой адрес какие-то «сладкие» словечки. Как он вновь томно вздыхает и думает, что можно ответить. Как он судорожно вздыхает, пытаясь нормализовать дыхание. Как дрожат его руки и как ему сложно попадать по клавишам телефона из-за сильного смущения и некой нехватки воздуха. Все эти мысли заставляют Торда волей неволей прикусить губу, что он делает всегда, когда задумывается о чем-то. Это вошло в привычку и уже не зависит от пикантности этих мыслей. Торд вновь смотрит на часы, но уже не на телефонные, а на обычные. На черные часы, которые висят на стене и так тихо отсчитывают время. Время до семи часов. Торд встает с дивана и медленным шагом отправляется в свою комнату. Он уже не читает сообщения, он просто знает, что скоро сможет услышать эти слова. Слова, которые будут произнесены робко и неуверенно. Слова, которые будут произнесены этими сладкими губами и этим сладким голосом, который заменяет Торду любую музыку и любое пение птиц. Он готов сутками слушать голос своей копии, говорящий одну единственную фразу «я люблю тебя». Это действительно так напоминает зависимость от наркотиков. Но только наркотиком для Торда является запах его копии. Запах спелой вишни и мятных леденцов от кашля. Запах карамельных конфет и только что выкуренной сигареты. Сигареты… Торд давно привык к тому, что его копия курит сигареты, а не сигары. Он до сих пор с улыбкой вспоминает то, как другой он пробовал курить сигары. Как он после этого кашлял и как у него слезились глаза из-за слишком резкого вдоха. Как он пытался сделать глубокий вдох, но после вновь начинал кашлять. Как он матерился на норвежском, иногда переходя на английский, пытаясь откашляться. Как он смахивал накатившие на глаза слезы и с некой обидой смотрел на Торда. Как с яростью выкидывал в ближайшую речку ту самую сигару, желая закинуть её куда подальше. Как растерянно бегали его глаза, когда Торд, вместо извинений, поцеловал его. Сколько времени утекло с тех пор? Пожалуй, Торд уже и не вспомнит. Он полностью погружен в мысли о сегодняшнем вечере. Он не знает чего ждать, он знает о чем думать. Коммунист с опаской выбирает одежду, ведь несколько раз она уже играла ключевую роль в его удобстве. Он помнит как в прошлый раз ему пришлось одолжить свою футболку своей копии, поскольку тот насквозь промок. Он помнит как на прошлой неделе он нес на плечах свою копию домой, поскольку тот подвернул ногу. Он помнит как в начале этого месяца он проиграл своей копии в карты на раздевание. Он помнит все. Или почти все… Иногда может показаться, что спроси у него о происходящем в прошлом году, то он тебе ответит. Но это не так. Торд одевает свои черные джинсы и ищет верх. Кроме серых футболок и пары красных толстовок в его шкафу почти ничего нет. Огорчает ли это самого Торда? Возможно. Он раздвигает толстовки, которые висят в шкафу, в поисках рубашки. Почему-то сегодня ему хочется надеть рубашку. Светло-красную рубашку с воротом. Он давно не носил что-то подобное. Возможно даже со школьной поры, может и раньше. Но это не важно. Это совсем неважно. Застегивая пуговицы на рубашке он оставляет две верхние расстегнутыми, открывая небольшой обзор на ключицы. Торд никогда не любил рубашки. Никогда ему не нравилась эта легкодоступность. Пуговицы слишком легко расстегнуть или оторвать, а значит и оставить его без верхней части одежды тоже вполне легко. Именно это всегда напрягало его. Останавливаясь у входной двери он обувает свои кроссовки и, снимая с вешалки свою черную кожаную куртку, говорит что-то по типу «я буду поздно, не ждите». Забирая свои ключи с тумбочки он выходит из дома. Куда он направляется? В парк. Именно в парке его ждет его копия, ну или же он будет ждать там свою копию. Забавно, однако чаще всего опаздывал именно Торд. Приходя в назначенное место на десять-пятнадцать минут позже назначенного он всегда заставал свою копию стоящей и ждущей его. Копия всегда была немного растерянной и, казалось, даже расстроенной. Вероятно с каждым опозданием Торда она начинала все больше и больше считать, что в один день он просто не придет. Что в один день раздастся телефонный звонок, на другом конце которого скажут «прости, но я не смогу придти» или «нам нужно расстаться». Что в один день он просто останется стоять и наблюдать за людьми в ожидании смс от другого себя или же того самого другого себя. Что когда-нибудь он просто не дождется и уйдет домой, понимая, что сказок нет и даже самая сладкая история может закончится по одному щелчку пальцев. По пути Торд покупает букет красных роз. Забавно, но его копии всегда нравились эти цветы. Он всегда с некой грустью смотрел на эти цветы, когда они проходили мимо подобных магазинов. Именно сегодня Торд решил, что ему стоит принести свои извинения не в виде простого «виноват», а в виде букета этих красивейших цветов. Забавно, однако сегодня парень пришел намного раньше, нежели его копия. Без пятнадцати семь, а Торд уже на месте, неужели он не опоздает? Он одним движением достает телефон и открывает смс. Теперь-то он удосужился прочитать то, что было написано ему. Торд улыбается, издавая тихую усмешку. Его копия говорила что-то по типу «я так соскучился по тебе за эту неделю», «если мы расстанемся мне будет тебя очень не хватать» и «как думаешь, мои соседи не сойдут сегодня с ума?». От этого на душе становилось тепло и приятно. Подобное чувство Торд встречал много раз. Оно посещает его в основном, когда рядом находится другой он. Его, на первый взгляд, невинность и неопытность заставляет тело вздрагивать, а душу трепетать. Однако в скором времени он вновь вспоминает, что он не такой, каким кажется. Торд начинает чувствовать, как его движения становятся уверенней с каждым разом, как тело вздрагивает не от его, по началу, неловких и немного неуверенных действий, а от удовольствия. Как он больше не можешь сдерживать свои томные вздохи и тихие стоны от прикосновений холодных и одновременно таких нежных рук его копии. Когда дрожь усиливается разум начинает осознавать, что в ход пущены не только руки, но и язык, а в скором времени и сам рот. Все эти мысли заставляют Торда немного покраснеть. Резкое объятие со спины прерывает все его мысли. — Я соскучился по тебе, — прижимаясь к Торду со спины, его копия утыкается носом ему в спину, — а ты по мне? Уверен твой друг точно скучал без меня эту неделю, не так ли? Копия будто специально дышит меж лапоток, обжигая своим горячим дыханием бледную кожу даже через ткань рубашки, заставляя тело вздрагивать, а самого Торда отводить взгляд и закрывать рот руками, дабы не издавать довольно громких вздохов. — Без сомнений я скучал по тебе, Торди. И не один я, мой друг однозначно скучал по тебе. Вновь услышав эти «сладкие» слова копия отстраняется и отводит взгляд в сторону. Переводит свои серые глаза куда-то в бок, смотря на асфальт, но не на Торда. Торд, пользуясь моментом, разворачивается к самому себе передом и протягивает букет роз. На лице его возлюбленного застывает удивление и непонимание. Видно, что копия отказывается воспринимать происходящее всерьез. Сейчас ей кажется, что это сон. Не бывает же сказок и принцев на яву… Так почему все происходящее так похоже на сказку, а другой он — на принца? Затаив дыхание он робко берет букет в руки и вдыхает этот сладкий аромат. Как же Торд любит наблюдать за его реакциями. Они такие неподдельные, такие живые, такие… Любимые. Копия робко рассматривает цветы, а после опускает букет вниз, подальше от лица. Торд знает, что сейчас ждет их. Он все знает, так же, как и его копия. Этот сюжет они проигрывают каждый день когда встречаются, но каждый раз для них это новые ощущения. Каждый раз они понимают, что действительно любят друг друга. Нет, не потому что это и есть они, а потому что они взаимо дополняют друг друга. Они прекрасно понимают самих себя и просто знают, что им нужно и когда. И назовите вы Торда хоть тысячу раз «нарциссом», он будет соглашаться. Не потому что вы правы, а потому что он любит себя. Себя… А точнее его. Он любит его глаза, его губы, его волосы, его руки, его голос и все, что с ним связано. Он любит его за то, что он — это он, а не кто-то другой. Торд медленно приближается к красному, от смущения, лицу своей копии. Проводя рукой по его щеке он слабо улыбается, а после, взяв того за подбородок, страстно целует. Удивлению копии нет предела, она не ожидала этого. Недолго думая тот отвечает взаимностью на поцелуй и обнимает Торда за шею, прижимая ближе к себе и держа букет в руке. Торд медленно опускает свою вторую руку на талию другого себя, а после немного отстраняется, смотря в серые глаза своего возлюбленного. Они блестят, а сама копия выглядит невероятно невинно и как-то по детски наивно. — Как думаешь, Торд, если твои друзья узнают о нас… Что они скажут? Копия отводит свой, немного опечаленный, взгляд и издает томный вздох. Торд усмехается и прижимает того ближе к себе, утыкаясь лицом в его шею. Он делает глубокий вдох, дабы прочувствовать этот запах вишни и мятных леденцов от кашля. Другой он явно не так давно курил свои любимые вишневые сигареты, а запах сладкого и приторного до тошноты плода ещё не успел выветрится. Тихо выдыхая он чувствует, как по телу копии проносится дрожь. Торд ждет, когда его друзья узнают об этом, но он не ждет их слов. Он знает, что посчитают нарциссом. Они подумают, что он полюбил его лишь из-за того, что это другой он. Но они слишком глупы, чтобы понять, что такое истинная любовь. — Я не знаю, что они скажут, Торди, — шепотом говорит тот и слабо целует свою копию в шею, слушая очередной томный вздох, — но я знаю, что невзирая на все я буду любить тебя.

Любить тебя тем, кем ты являешься.