Дети пыли и пепла

Стив переживал этот момент миллионы раз. Это одно из последствий сыворотки — нетронутая память, воспоминания из которой даже спустя годы не тускнеют и не пропадают, независимо от того, насколько сильно он хотел бы забыть их. Но разве не стало бы от этого еще хуже? Потому что, если он забудет, он забудет и человека, который занимал главное место в его воспоминаниях, даже если его не было рядом физически, даже если это был всего лишь призрак Баки, незримо преследовавший Стива в течение дня. Событие одного из ужаснейших воспоминаний пришло с сообщением от Пегги одним тоскливым днем сорок третьего. Один-семь был захвачен в плен. А потом — самоубийственная миссия одного человека на оружейный объект, расположенный далеко за вражеской чертой. Не будь у него усиленного слуха, не повторяй Баки свое имя и серийный номер, Стив бы утратил цель, ради которой пришел. Но Баки был цел, потертый, правда, помятый, с засохшей кровью в ушах и на висках, но на его лице цвели краски, глаза были лихорадочно яркими и такими чертовски синими, что Стив мог бы плавать в них. Они были правильными, такими, какими и должны быть. А потом был поезд. (Боль выворачивала руки, поражение жгло углями нервные окончания, но все же в сочетании с натужным стуком колес о рельсы, когда поезд прорезал себе путь в Альпах, этого было не достаточно, и его пальцы горели от желания разжаться. Ему хотелось упасть в пропасть следом.) В тот момент все казалось таким ограниченным. Коммандос был уверен, что от тела не осталось и следа, а если и осталось, то он был навсегда потерян во льдах и скалах у подножия оврага. Время доказало им то, насколько сильно они ошибались. Когда слетела скрывающая облик Зимнего Солдата маска, раскрыв черты лица человека, которого Стив знал лучше, чем кого-либо другого, он почувствовал, что его может стошнить прямо здесь и сейчас. В глазах Баки не было ни тени узнавания. Ни капли света. Стив потерпел неудачу. Он не спас его. Это было достаточно плохо, в жилах кипела вина от того, что он не стал искать тело Баки, не принимал абсолютно никаких попыток, что-то исправить, и все это горе, сжирающее его в течение двух с половиной лет между поездом и сражением на автостраде, казалось, просто взорвалось под ребрами. Это было хуже, чем пули, которые Зимний Солдат выпустил в него. Это было словно, как когда он потерял свою мать и ночью кусал язык, чтобы этим хоть чуть-чуть ослабить боль в сердце; как когда он проснулся в новой эпохе, когда все его друзья были или уже мертвы, или продолжали умирать; это было словно ты блуждаешь в тумане или два года один крутишь педали на велосипеде-тандеме, и всего этого за раз было слишком много. А затем Договоренность и Земо. Обнаружения Баки, более уравновешенного, чем он был на «Хелликарьере», с его альбомами воспоминаний, в страницах одного из которых покоилась фотография Стива. Мстители, его друзья, жертвующие своими жизнями за его имя, ради выбора, в правильности котором он не сомневался. Потеря конечности Баки еще раз. Тони, его подстрекни, убеждения и заявления о том, что ЩИТ имел большую ценность для Стива, чем Баки. Ваканда. Побег из тюрьмы. Короткий разговор с Шури, и новость о том, что у неё есть технология, которая может стереть коды раз и навсегда из сознания Баки. Спокойствие спустя шесть месяцев после Сибири… Небольшая хижина на окраине деревни. Обрамленный деревьями каменный выступ, открывающий вид на сверкающий вдалеке город Ваканды. Всю дорогу от королевского дворца и окраины города он пробежал и остановился лишь тогда, когда заметил знакомую фигуру с босыми ногами, присевшую на песке рядом с водой. Стив так громко выдохнул при виде освещенного солнцем лица Баки, что тот услышал его и повернулся в его сторону. Жемчужно-белая улыбка, самая, черт возьми, прекрасная вещь, за которой Стиву довелось наблюдать, дернула уголки губ Баки. Это было приветствие. Прощение. Все, в том числе и то, что Стив должен был тут же двинуться вперед, в нескольких шагах сокращая между ними расстояние. Он утянул Баки в свои объятия, крепко сжав его одежды. Рука Баки поднялась и скользнула в волосы на затылке Стива, прижимая его так близко к себе, как будто существовало так много мест, где тот был бы с большим удовольствием. Но таких мест не было. Никогда не было. Они оставались завернутыми друг в друга так долго, что солнце уже успело коснуться кончиком горизонта. — Бак… — прошептал Стив, кладя руки по обе стороны от лица Баки. Его волосы были длиннее, шелковистее, а борода — гуще. Он хорошо питался. Это было то, о чем Стив не беспокоился и был рад обнаружить, что ему и не прийдется. — Ты… это… Губы Баки изогнулись в мягкой усмешке, и она ничуть не меньше грела сердце Стива. — Привет, Стив. Он тяжело моргнул, внезапно почувствовав, как сжалось его горло, а глаза наполнились слезами. — Привет, Бак. Теперь во взгляде Баки не было никаких теней. Никаких цепей, тянущих его вниз, никаких шансов, что ГИДРА снова запустит в него свои острые когти. Быть может, виною всему был свежий воздух. Или омывший все его нутро поток неимоверного облегчения, подействовавший на Стива как самый сильный наркотик, но, какая бы не была причина, он вдруг стремительно шагнул вплотную и прижался ко рту Баки. При первом контакте из Баки вырвался тихий, испуганный вздох, который заставил Стива поспешно отступить. Но он даже не успел как следует отстраниться, когда чужая рука в его волосах вцепилась в затылок и потянула к себе назад, ближе. Ресницы Баки дрогнули, глаза закрылись, под пальцами Стива его пульс стучал сильно и ровно. Он был всем для Стива. Всегда. Не было ни минуты, когда это было не так. Пальцев рук и ног не хватило бы, чтобы сосчитать, сколько раз Стив приезжал один в Ваканду, чтобы часами сидеть рядом с Баки, сколько раз они вместе лежали на узкой кровати в хижине Баки. Однажды Шури пришла проведать их и обнаружила их ютящимися на тесном матрасе, а в следующий раз в хижине уже стояла широкая кровать, где было много места им обоим. Одним жарким днем, гуляя вдоль берега речушки, почти год спустя их очень тесного изучения друг друга, Баки плеснул в Стива горсткой воды, радуясь его удивлено-недовольному визгу. — Ну ты и скотина! — Так тебе и надо, сопляк! Они улеглись на берегу, касаясь друг друга ногами и локтями. Баки был по колено мокрый и пытался как мог намочить одежду и Стива. От их тел исходил и пузырился жар. Добраться до хижины и задернуть все занавески, а не насладиться друг другом прямо на открытом воздухе, было той еще задачей. Баки не хотелось, чтобы местные дети, которые любили играть с его волосами, или запрыгивать ему на спину, чтобы он их поносил, или наблюдать, как ловко он запускает камушки по воде, могли застать его за таким интимным деянием. Стив понимал это. Для него каждое прикосновение к Баки действовало словно бальзам, каждый поцелуй и общий вдох помогали снять тяжесть, которую он носил под сердцем, сколько себя помнил. Но все предыдущие потери с годами медленного исцеления не могли подготовить его к этому. Танос скрылся из виду, с каменным видом исчезнув в окаймленным синим ободом портале. Стив коротко коснулся кончиком языка разбитой губы, чувствуя, как пульсирует острой болью центр груди — то место, куда ударил его титан. Он впервые свободно вдохнул с тех пор, как Брюс сообщил им, что широкомасштабное нападение на Землю неизбежно. Но едва Стив успел выдохнуть, как услышал справа от себя голос, мягкий, смущенный. — Стив..? Баки, нахмуренный, сбитый с толку, подняв автомат дулом вверх, начинал исчезать. Он попытался протянуть руку к Стиву, но прежде чем ему это удалось, шагнув вперед, он упал, превратившись в груду пыли. Стив почувствовал, как застыла в его жилах кровь, похолодели внутренности. Его сердце сорвалось с ритма, неспособное понять, что только что произошло. Он не мог говорить, едва мог моргнуть от страха, что, сделай он это, он не очнется от происходившего сейчас кошмара. Пепел тяжело опустился на траву, и Стив уставился на покинутое оружие с испачканным золой длинным стволом. Его колени ослабли, ноги словно стали ватными, ему казалось, что он смотрит на все со стороны, наблюдает, как какой-то невидимый кукловод дергает за веревочки и тем движет его тело вперед. Нет. Нет. Только не снова. Тут уже не было поезда, не было ни метели, ни порывов леденящего ветра от скорости движения — ничего не могло помешать видеть, и Стив видел, на этот раз видел все. Мир, казалось, остановился, замер, как будто сама Вселенная сделала сокрушительную, могучую паузу, чтобы попытаться осмыслить, примириться с такой колоссальной потерей. Он чуть качнул головой, будто отрицая случившееся, коснулся пепла, пропустил сквозь пальцы, чувствуя, как подкатывает к горлу огромный ком, когда на коже остался сизый след. Где-то вдали Роудс звал Сэма, и Стив тяжело закрыл глаза и, пошатываясь, поднялся на ноги, в нерешительности замерев рядом с местом, где еще какую-то минуту тому стоял Баки. Им двигало какое-то болезненное любопытство увидеть тех, кто остался в живых. А кто еще исчез? Брюс все еще был в костюме Халка Бастера, и Нат, грязная и бледная, до сих пор была здесь. От него не ускользнуло то, с каким первичным облегчением она смотрела на Брюса, ни на секунду не отводя взгляд, боясь, что он тоже может исчезнуть. К ним присоединился Роудс, Тор и говорящий енот, который приехал вместе с ним и присоединился к битве. Бесцветное тело Вижна все так же лежало в траве и листве. Ноги снова подвели Стива, им было так легко согнуться, когда он опустился на колени рядом с Вижном и положил руку на его холодное плечо, чтобы перевернуть тело на спину. Камень вырвали прямо из его лба, и на его месте теперь зияла микросхемами рана. У Таноса теперь были все камни. Каждый из шести. Это был его способ уравновесить Вселенную — уничтожить половину её жителей. — О, боже, — задохнулся Стив. Почему не я? Почему Вселенная думает, что нужно забрать Баки? Почему это никогда не бываю я? Любовь его жизни, его единственная константа, человек, ради которого он жил, и тот, за которого он умер бы, исчез. В его оцепенение прорвался хриплый голос Нат. Он практически ничего не чувствовал ниже шеи, но её рука на его плече пробила туман боли. — Мы вернем его, — сказала она. Он никогда не слышал, чтобы её голос был настолько пустым. — Всех их. — Как? — так же тихо прошептал Брюс. Он ни разу не моргнул, не в силах отвести взгляд от посеревшего тела Вижна, от того места, где была Ванда. Окойе присоединилась к ним, Т’Чаллы рядом с ней не было. Даже енот смотрелся одиноко без своего деревянного дружбана. Вперед выступил Тор. Его челюсть была так сильно сжата, что Стив отдаленно заволновался, что он может сломать себе зубы. — Мы должны, — сказал Тор. Это не было ответом. Этого даже не было достаточно, оно едва могло попасть в категорию успокоительных речей, но Стив все равно кивнул, отчего голову словно прошибло электрическим разрядом. Он опустил лицо вниз, плотно сомкнув губы, чтобы не позволить бурлящим в середине него рыданиям вырваться наружу. Он слишком много раз терял Баки. Подводил его больше раз, чем мог бы сосчитать. Независимо от того, насколько мизерны были их шансы, Стив был готов перевернуть рай и ад вверх ногами лишь бы Баки снова вернулся. Все они вернулись. Мир вокруг оправился от остановки и продолжил вращаться.