Далеко и близко

– Логан! Мистер Джефферсон! Не надо! Успокойтесь! – взволнованно воскликнула Макс, испуганно застывшая на месте, глядевшая на меня глазами, полными ужаса. Логан лишь надменно усмехнулся, явно не восприняв меня всерьез. Слава богу. Он идиот. Никогда нельзя недооценивать противника, и уж тем более нападать с опущенными руками. То, что он намеревался драться, я понял совершенно точно, потому не сдерживал себя. Он шел на меня уверенной походкой, хорошо разогнался, и, как только между нами появилась нужная дистанция, я сплющил ему челюсть жестким правым хуком. Я отскочил назад от размашистого удара кулака, прогудевшего перед лицом. Неумелого, прямо скажем, удара. Бил Логан едва более грамотно, чем пьяный колхозник. Он вскрикнул, выругался, почувствовал во рту привкус крови. – Сука, – Логан мотнул головой, едва не потеряв равновесие и не упав. – Сучара очкастая! Урою! Не вырубился от прямого попадания в бороду? Хреново дело. Но он «поплыл», двигался вяло, был дизориентирован. Это хорошо. Он отчаянно кидался на меня, пытаясь заключить в объятия и увлечь в партер. Эва оно как, Логан. Ты у нас борец? Я отскочил, спасаясь от очередного захвата. А ну ка тебя на хрен. Если в кулачном бою я имел хоть какие-то шансы, то в борьбе он легко повалит меня, а затем придушит, как удав полудохлого кролика. Или, что еще хуже, воткнет с прогиба, а тогда я вообще умереть могу. Мне сказочно повезло, что Логан был слабым рукопашником. Поняв, что в борьбу меня увлечь сложно, он стал махать кулаками. Как и ожидалось, коряво, очень предсказуемо, но опасно. Пару раз я чуть не попался. Кулаки гудели у меня перед лицом, над головой, рядом с ушами. Пару раз Логан даже скользнул костяшками мне по щеке. – Давай, тупое животное, – с неожиданной дерзостью крикнул я, плюнув Логану под ноги. – Давай! Покажи, что умеешь! Если брать во внимание его поведение в бою, то большая часть противников Логана были полумертвыми учениками младших курсов, которых он обожал гнобить. Действовал он глупо, без толка, без расстановки. Хоть бы мой финт сработал. Да. Финт сработал. Логан точно идиот. – Че сказал? – Логан рассвирепел, глаза налились кровью, казалось, вот-вот пар из носа повалит. Точно, глупое агрессивное животное. Он ударил с огромным замахом, если бы я попался, то мог бы получить сотрясение мозга, но я предугадал атаку. Ловко нырнув под кулак, скользнувший по макушке, я долбанул Логана в солнечное сплетение точным левым хуком. Он вскрикнул, воздух выбило у него из легких, он стал задыхаться. Пользуясь замешательством Логана, я нанес промерочный левый хук ему в скулу. Почувствовав, что дистанция оптимальная, я вложился всем корпусом в сокрушительный правый джеб, дернув Логану голову. Логан безвольно свесил руки и мешком повалился на землю, потеряв сознание. Прислонил два пальца к шее поверженного врага, кровь ритмично билась в артерии, жить будет. Кулаки пульсировали болью, с непривычки я бил не совсем правильно, содрал их до крови. Руки дрожали от напряжения. – Мистер Джефферсон, господи! – Макс испуганно прикрыла рот ладонями. – Господи! Как вы? Вы в порядке? Зачем! Вот зачем? Вы что, не могли пройти мимо? Теперь у вас будут неприятности! Чем вы думали? Ж... Жопой, что ли?! Мистер Джефферсон! Макс причитала, размахивала руками, смотрела на меня взволнованно и с укором, как заботливая мать на ввязавшегося в драку ребенка. Она была неописуемо милой. Даже в гневе. Я смотрел на чудесные веснушки, разбросанные по ее лицу, восхищался его изящными чертами, радовался тому, что она проявляла из-за меня настолько яркие эмоции. Вдруг в ее глазах блеснули слезы. И тогда я не выдержал. Мне хотелось обнять ее, крепко прижать к себе, приласкать, успокоить. Я засомневался, а стоит ли? Может, даже прикосновение способно вызвать у Макс истерику. Ведь она просто убежала, когда я во всем признался. Чего еще можно было от нее ожидать? Впрочем, какая разница? Что бы она не сделала, как бы не отреагировала, я просто хотел, чтобы она почувствовала себя в безопасности. Просто хотел вдохнуть ее аромат, хотел впитать ее волнение и развеять его любовью, которую не мог сдерживать, которой было слишком много для меня одного. Я сцепил Макс в объятиях, крепко прижал к себе. Настолько крепко, чтобы показать ей, как она нужна мне, и настолько мягко, чтобы не сделать ей больно. Ее запах вскружил мне голову, в душе словно ударил фонтан теплых, невероятно сильных чувств, которых без Макс просто не могло быть ни в каком виде. Божественные, возвышенные, неповторимые ощущения. Хотелось, чтобы они не исчезали. Успокойся, нежная и добрая Макс. Все хорошо. Я рядом. И никогда никому не дам тебя обидеть. Все будет хорошо. Над горизонтом догорал красивый закат. Я обнимал шокированную Макс, обвесившую руки, на фоне заходящего солнца. Я чувствовал себя самым счастливым на свете, пусть она еще ничего и не сказала. Мне просто было хорошо, было спокойно, я чувствовал себя умиротворенным. Я был с ней. Здесь и сейчас. Этим волшебным, даже не смотря на драку и валявшийся кругом мусор, вечером. Сказка. Самая яркая сказка, самый яркий сон, обратившийся прекрасной реальностью. – Мистер…. Джефферсон…. – Макс расширила от удивления глаза, а затем очень осторожно, будто боясь вспугнуть, обняла меня в ответ. Крепко обняла, сдавив мне спину, уткнулась мне в грудь. – П-простите…. – Заикнулась она. – Простите…. – Все хорошо, – я нежно погладил ее по голове. – Не переживай. Ты в безопасности. Тебя никто не обидит, Макс. – Простите, что убежала, я просто…. – она всхлипнула, дрогнув. – Я испугалась. Я звонила вам вчера вечером, вы не брали трубку, я подумала, что вы добавили мой номер в черный список. Расстроилась, не пошла на занятия, и забралась сюда…. Я хотела…. Она вдруг отстранилась, показав блестящие от слез великолепные глаза. Они сверкали, словно золото, словно клад, который я искал всю свою жизнь и, наконец-то, нашел. Она рядом. И она так близко, как никогда раньше не была. Мое влюбленное сердце колотилось в груди, я взволнованно и прерывисто дышал, выдыхая горячий воздух. Макс, какая же ты красивая. По-простому, без глупой модельной косметики и ненужной помпезности, присущей современным женщинам. Я безумно люблю в тебе эту простоту. Люблю, и хочу, чтобы ты всегда была рядом. – Мистер Джефферсон…. – губы Макс дрожали. – А…. Вы можете еще раз…. Ну…. – она вдруг покраснела, опустив голову и смущенно спрятав глаза. – Ну…. Сказать? – Я люблю тебя, Макс, – искренне произнес я. – Очень сильно люблю, и хочу быть с тобой. – И я…. Ну…. Я, кажется. Вы мой кумир, Мистер Джефферсон. Вы восхитительный, красивый, смелый! Я не знаю, как сказать…. Я не знал, что она хотела сказать. Вы мой кумир, но я ценю вас только, как друга, или вы мой кумир и я тоже вас люблю? Решив не дожидаться ответа, я приложил палец к ее губам, она затихла. Нужно идти ва-банк. Я поцеловал ее. Поцеловал так нежно, как скучавший муж поцеловал бы вернувшуюся после долгого и томительного отсутствия жену. Поцеловал так, как поцеловал бы влюбленный воин, прошедший ради любимой через ад, и, наконец, добравшийся до нее. Нежно, аккуратно, чтобы не навредить ей, чтобы не напугать, чтобы показать то, как сильно она нужна. У меня кончились слова. Остались только яркие и буйные чувства, способные выразиться лишь через действие. Макс застыла от неожиданности, онемела на несколько мгновений, а потом робко обняла меня за шею. Мы целовались, над нашими головами догорел теплый закат, солнце скрылось за горизонтом. Это был самый лучший, самый восхитительный, самый приятный и великолепный в жизни поцелуй. Одновременно невинный, как Макс, но в то же время переполненный страстью, долгое время томившейся внутри нас обоих. И я почувствовал. Почувствовал, как Макс взволнованно дрожала, как волнительными вибрациями выражала весь ураган красочных эмоций, разбушевавшийся в ее душе. – Я тоже люблю вас, мистер Джефферсон, – робко проговорила она. Большего и не нужно было знать. Я расцвел. Горячая от радости кровь разливалась по телу. Я очень хорошо запомнил этот момент, наслаждаясь каждой частичкой пропитанной нежностью ауры ситуации. Запомнил Макс, смущенную, и такую же счастливую, как я. Я был рад, что осмелился признаться ей, ведь если бы мне не хватило духу, если бы я отказался от этой затеи, то никогда бы не пережил сладостный момент, в котором Макс стала моей. Макс стала моей. И я поклялся себе, что сделаю ее самой счастливой. Она была далеко, но теперь стала как никогда близко.