***
Через пару часов после всех выступлений и конкурсов на поляне, практически, никого не осталось: Санива ушел к себе отдыхать, как и большинство мечей. Только самые стойкие еще сидели за рюмочками саке. Джиротачи и Таротати, опустошали, не пойми уже какую по счету, бутылку саке и изрядно захмелели. Чтобы не упасть прямо под деревом, на подстилку к ним пришел Муцуноками, который всем грозился, что так быстро не опьянеет и доведет двоих отати до своих комнат. Но этому не суждено было случиться: захмелевший Есиюки сидел между Джиро и Таро и удерживал их равновесие, а может и наоборот…***
Уставший Кунихиро шел в свою комнату, когда Муцуноками вдруг поднял голову: его туманный взор не сразу различил лицо молодого Хорикавы — ему пришлось пару раз моргнуть прежде, чем его медовые глаза четко сфокусировались на больших синих глазах молодого помощника капитана второго отряда. Будто бы увидев его первый раз за весь вечер, Есиюки громко произнес: — О, Хори…ик…кааава. — меч Сакамото Ремы еще пару раз икнул. — Выпей с нами. — он кивнул головой на подстилку рядом с собой, Джиротачи и Таротати. От этого резкого движения, у Есиюки поплыло в глазах и чтобы настроить ясность изображения, Муцуноками стал махать перед лицом рукой, но это мало помогало. В итоге головокружение прошло через долгие несколько минут. Кунихиро остановился перед подстилкой, где сидел его пьяный товарищ — тот, кто вечно спорил с его напарником: — Не могу, — ответил Хорикава, прилагая при этом не мало усилий. — мне уже достаточно. Меня Кане заждался. — Изуминоками…?.. ик. — дрожащей рукой Таротати наливал своим товарищам выпивку. — Да, — подтвердил напарник командира. — он еще давно ушел в свою комнату, сославшись на головную боль. — Этот упрямец просто не любит компании. — буркнул Муцуноками на редкость внятно и без икоты.***
Хорикава медленно шел в сторону комнат в Цитадели. Единственное его желание было — это дойти до комнаты и поскорее. Конечно, было бы неплохо, если бы его капитан не видел бы его сейчас в таком состоянии: пареньку едва ли удавалось более менее ровно идти. — Интересно, Кане спит уже? — задал вопрос сам себе Хорикава. Проходя мимо дерева, напарник Изуминоками услышал мяукание. — Черт, нужно прекращать столько пить. — сам себя отругал парень. — Уже слышится всякое… Мяукание снова повторилось. На этот раз еще более жалобнее и громче. — Вот же… Кунихиро пошел на звуки и уперся в дерево, подняв голову вврех, что стоило не малых усилий, Хорикава увидел на ветке маленького белого котенка. — И как же ты там оказался? — Кунихиро оценивал ситуацию, что выходило у него очень скверно, учитывая его состояние. — Сейчас я тебя сниму оттуда. Медленно молодой парень стал карабкаться на дерево: голова стала кружиться, ноги плохо слушались, руки были как ватные, но он все равно упорно лез по стволу вверх. — Давай, иди сюда. — Хорикава протянул руку и схватил котенка за шиворот. — Нужно поскорее тебя отсюда снять, пока я еще могу двигаться. Ползти назад пришлось задом. Это было труднее всего, так как было темно, и лунный свет не пробивался сквозь листву. Ствол дерева был гладкий и скользкий — одно движение не туда, и парень окажется на полу. — Еще немного… — успокаивал котенка Кунихиро. Вдруг, его нога поехала по стволу, скользкие руки не успели схватиться за ветку, и молодой помощник полетел вниз. Инстинктивно прижав котенка к груди, Хорикава падал в темноту. «Неужели я сейчас упаду на землю?» — пронеслось у парня в голове. В последнюю минуту он вытянул одну руку и схватил тонкую ветку, резко прекратив свое падение. Удерживая белый комок в одной руке, а другой держась за дерево, парень услышал шаги. В один голос оба напарника воскликнули: -КанеКунихиро? Хорикава шумно выдохнул от облегчения. — Что ты делаешь на дереве, Кунихиро? — Изуминоками стоял над висящим парнем. — Котенка спасаю. — Хорикава улыбался, но Кане не мог видеть его улыбки. — Какого котенка? — непонимающе спросил капитан. — Я пришел за тобой. Ты вообще в курсе сколько времени сейчас? «Кажется, он злится.» — подумал висящий парень. — Я тебя выслушаю. — начал напарник. — Но ты не мог бы мне сначала помочь? — он протянул руку с котенком вниз на сколько это было возможно. Испуганный белый комок шерсти издал мяукающий звук. Канэсада поймал кота и опустил на землю. — Ой. — сказал Кунихиро. — Кажется ветка… В эту секунду ветка не выдержала более веса молодого парня и хруснула. Издав удивленный вскрик «Ой», Хорикава полетел вниз и упал прямо на Изуминоками. Не ожидая такой атаки, капитан упал на землю, придавленный телом своего напарника.***
Кунихиро, понемногу, начал приходить в себя: мозг, наконец, дал понять, все еще захмелевшему Хорикаве, что он уже на земле. Но новое чувство не давало ему покоя и наводило его на определенные мысли. Его руки находились на молодом мужчине: одна рука держала красивого капитана за его шелковые длинные волосы, которые были такие нежные и мягкие на ощупь; другая рука держала мужчину за плечо, но тщетно старалась его полностью обхватить — мышцы играли под фарфоровой кожей капитана, что светилась под светом луны. Изуминоками вышел в одном халате, поэтому Кунихиро остро ощущал твердость его мышц, его натренированное тело было, словно скульптура. При падении произошел еще один конфуз, смысл которого медленно, но уверенно, доходил до парня: его губы касались губ Изуминоками! Все было будто в тумане: выпитый алкоголь давал о себе знать. Все мысли в голове смешались в единый клубок, так похожий на тот, что Хорикава пытался снять с дерева. «Неужели я его целую?» — проснеслось в голове у Кунихиро. Дабы исправить положение, Хорикава попытался резко встать, но, неспособное на такие маневры тело, не хотело его слушаться, а лишь еще больше навалилось на свою жертву.***
В шоке от происходящего, Изуминоками тоже не сразу понял, что произошло, когда Хорикава сорвался с дерева и упал на него. Изумленный мужчина невидящим взором смотрел на небо, усыпанное яркими звездами. «Кажется, при поцелуе, следует закрывать глаза. Я читал это в одном журнале, что подсунул мне, однажды, Муцуноками» — подумал Канэсада. При падении молодого паренька, Кане больно ударился головой о землю, и на несколько секунд потерял ориентир. Но после этого мужчина с ужасом осознал свое положение — Хорикава был на нем сверху и целовал его! Как только эти слова достигли мозга капитана, он почувствовал, как его напарник напрягся, видимо тоже осознав, что сейчас произошло. И как же Канэсада удивился, когда положение только ухудшилось — обессилено падая обратно, Хорикава еще более углубил свой поцелуй: нежные губы паренька приоткрылись, и его язык стал нежно касаться губ Канэсады… «О, — думал мужчина, — что это… неужели выпитый алкоголь до сих про действует… — размышлял про себя Изуминоками. — или это нечто другое? — предположил он. — Боже, о чем я только думаю! — упрекнул себя капитан. — Я же знаменитый меч Хиджикаты Тошидзо! А о чем я тут размышляю… хм…смешно — о поцелуе. Да и еще и с Кунихиро, ведь он — парень!» При всем при этом, мужчина не мог не заметить несколько деталей: почему-то именно сейчас его мозг отметил хрупкость парня — его миниатюрность; еще такое юношеское, в какой-то момент даже детское, выражение лица, что является ему каждый раз, когда Хорикава чем-то недоволен или расстроен. Не мог не заметить Канэсада и то, как касаются его губы Кунихиро, пускай это лишь случайность, но то, как он был вынужден к нему прижаться, говорило о чистоте и невинности парня. От него пахло алкоголем в перемешку с цитрусом. Его глаза, в которых Изуминоками, часто, просто тонул, словно в синеве океана, были прикрыты. Густые, черные ресницы Хорикавы чуть дрожали, словно он вот-вот заплачет. Легкий ветер колыхал густую массу коротко стриженных волос Кунихиро, распространяя запах, напоминающий цветение слив. «Кажется, я слышу стук наших бешенно бьющихся сердец — они бьются в унисон.» — отметил Канэсада.***
Было около трех часов ночи. Ярко светила луна, освещая часть Цитадели, словно бы разделяя ее напополам: черное и белое. Легкий ветерок кружил опавшие цветки сакуры, где-то неподалеку пел сверчок. Для всех, кто был сейчас на этой земле, все было именно так, но лишь для двоих со всего мира все было по-другому. Для этих двоих, что сейчас нежно, словно прикосновение мотылька, целовались под цветущей сакурой — мир перестал существовать, лишь только они были на этой земле. Все, что чувствовали эти двое — это только теплоту тел друг друга и влажность губ. Все остальное — Санива и Цитадель, другие мечи, праздник, та даже белый кот, которого спас Хорикава и тот, бесследно исчез — мир вдруг сузился до одного единственного, того, кто сейчас перед ними.***
Тщетно делая попытки изменить хоть что-то, Хорикава снова попытался подняться на ноги. Заметив, что изумленный напарник ему помогает подняться, Кунихиро отпустил волосы мужчины, и упер руки в его широкую грудь, тем самым прерывая поцелуй. Неестественно большие, синие глаза молодого парня неотрывно смотрели на Изуминоками, который, в свою очередь, делал тоже самое, не в силах оторвать взгляда от напарника. Словно по договоренности, оба мужчины прижали руки к, все еще, влажным губам. Рука, поднесенная ко рту Кунихиро, пахла так приятно и необычно. Он не мог подобрать точное описание или название этого аромата, это просто был Кане. На этом все. Это тот запах, который присущ только ему одному. Хорикава готов был заключить пари, что различит этот, едва уловимый, особенный, аромат среди миллионов других. Почему-то, это выводило Кунихиро из своего обычного состояния равновесия и, в тоже время, лишь это всегда его успокаивало. То, как Кане утешал его, когда он расстраивался или был чем-то разозлен; его братская забота, тепло его рук, такое привычное и знакомое. Легкие касания, чтобы утешить его, которыми награждал его Изуминоками, дабы избавить его от печали — все это несло в себе тот неповторимый, ставший уже родным, запах. Ярко-синие, удивленные, глаза Изуминоками в последний раз промелькнули в мутном сознании парнишки, прежде чем тот провалился в темноту.***
Сколько часов прошло Хорикава не мог сказать. Он проснулся в своей кровати от сильной головной боли. — Ай…уфф… — приняв сидячее положение паренек осознал, что болела не только его хмельная голова, но и все тело ныло так, словно он всю ночь сражался с армией исторических ревизионистов в одиночку. Нахмурив брови, Хорикава попытался разобраться каким образом он дошел до кровати, но в голове все только еще больше смешалось. После момента, когда он показывал фокусы перед своим господином, Хорикава ничего не помнил. Напарник Изуминоками разминал виски руками, когда в комнату вошел капитан: — А, уже проснулся? — мужчина вошел в комнату и сразу заметил, что Хориква уже сидит в кровати. — Как самочувствие? — Неочень. — пожаловался тот не поднимая головы. Изуминоками стоял замотанный в полотенце — он только что вышел из душа: — Тебе воды принести или таблетку? Хорикава повернул голову в сторону, где стоял Канэсада. Тот, в это время, вытирал волосы большим махровым полотенцем, тщательно промакивая каждый участок длинных локонов. В эту минуту в голове молодого парня кусками стали появляться обрывки вчерашнего вечера. — От таблетки не откажусь. — сказал Кунихиро все еще потирая виски. — А как я попал в свою кровать, не могу вспомнить? — Я тебя принес. — ответил мужчина все еще вытирая волосы полотенцем. — Не помнишь? «Что?..- подумал Кунихиро. — Волосы.....запах». Еще один фрагмент всплыл в памяти напарника капитана и тот резко поднес руку к губам. — Ты чего молчишь, Кунихиро? Совсем плохо? — снова спросил Канэсада. — Ты весь покраснел. — Лицо молодого мужчины стало выражать тревогу. Вдруг Хорикава вскочил с кровати, зажимая рот рукой: — Со мной все в порядке. — наспех сказал он. — Просто сон странный вспомнил. — с этими словами Кунихиро выбежал, резко и громко закрыв за собой двери комнаты. Недоумевающий Изуминоками остался один: — Сон, говоришь, приснился? — произнес тихо-тихо Канэсада, поднося руку к губам. — Иногда, сны могут быть явью.