Nights are for the Dreamers

      — Но Мэлина, — захныкал Кузко, поднимаясь вверх по крутой скале — еще один зачет, который он должен был сдать. В этот раз они должны были выжить в горах, полагаясь только на свои мозги (или что бы ни было вместо них) и естественную, неумолимую дикую природу. И конечно, так как судьба любила дольку кислого лимона в своей содовой, Кузко и Мэлина оказались в паре. Она взяла с собой теплые зимние наушники на случай, если ей придется выслушивать его нытье, и зная Кузко, вскоре они ей потребуются.       — Я не хочу так долго идти до вершины, — выразил он свое недовольство, и она зашипела, показывая свое истинное раздражение.Нет даже Кронка, который бы отвлек его, потому что он был с кем-то другим в результате деления по парам, организованного учителем. Таким образом, здесь не было ни одного свидетеля в случае, если что-то пошло бы не так. Вроде удушения Кузко, на которое она вполне была способна.       — Не ты несешь наши вещи и еду, — возразила Мэлина, чья спина сгибалась под тяжестью ноши. Раз уж Кузко (к счастью) до сих пор не имел доступа к королевской казне, он, по всей видимости, вознамерился забрать с собой все содержимое своего дворца. Она сомневалась, что им была нужна и половина того, что он затолкал в рюкзаки, но одно только упоминание о том, чтобы оставить хотя бы пару пакетов приводило к угрозе остаться вместе с ними. Она была и не против оставить Кузко здесь и вернуться позже к тому, что от него бы осталось, но она была не настолько жестокой. Кроме того, он нашел бы способ прокрасться на место ее стоянки и, если бы повезло, лег бы прямо рядом с ней в спальном мешке. По крайней мере, на этом его бесстрашие заканчивалось. Кузко мог рассматривать ее как «супер-пупер девчонку», но он четко обозначил границу между болтовней, заигрыванием и попытками сделать что-либо еще. Другие парни не были такими же тактичными, как он, и это являлось хоть каким-то утешением за то, что ей приходилось терпеть, и она была благодарна ему за это. С другой стороны, довольно трудно быть благодарной, когда твои колени сгибаются под тяжестью чужих вещей, а ты сама готова упасть замертво.       — Да, я думал об этом, — сказал Кузко, уверенно шагая вперед, закинув руки за голову. — Ты не могла бы ускориться? Я не хочу провести здесь вечность, знаешь ли.       — Я покажу тебе скорость, — пробормотала Мэлина. К счастью, он пропустил ее слова мимо ушей. Едва волоча ноги, она жаждала перерыва, но перерыв означал бы больше нытья, и честно, она не знала, сколько она бы выдержала без того, чтобы не заткнуть чем-нибудь рот Кузко.       Она покраснела и быстро отвела взгляд. Кузко уже был без ума от самого себя; ей не нужно было впутывать себя в любовный треугольник с собой, Кузко и его самовлюбленностью. И это не говоря уже о том, что он не вынес бы для себя урок, если бы обнаружил, что объект его мечтаний сама могла скрывать страсть к нему. Она должна казаться беспристрастной и уж точно не заинтересованной в его самодовольной, напыщенной персоне. Кроме того, это укрепило бы его веру в то, что все любят его таким, какой он есть, а значит, он может не беспокоиться о том, что думают окружающие, так как они автоматически одобряли все его действия.       Или что-то вроде того. Сама она боялась представить, о чем он думает, потому что обычно все его мысли сводились к собственной самовлюбленной персоне, а этого ей хватит еще надолго. Да, он изменился в лучшую сторону с тех пор, как побывал в шкурах разнообразных зверей, спасибо Изме, но он был далек от доброго, бескорыстного человека, каким должен быть император. И если она промедлит и не укрепит в нем эти перемены, то он будет обречен на провал. Правда, у него было так много зачетов, которые он боялся не сдать, что это было бы большим недоверием по отношению к нему.       — Эй. Мэлина, —небрежно бросил он, и она обернулась, опасно сверкая глазами.Девушка одарила его своим фирменным“взглядом”, и он задрожал. В душе она усмехнулась — их бесстрашный будущий император дрожал перед ее могуществом. Ей нравилось держать его в узде, особенно потому что он почти всегда заслуживал этого.       — Что? — выплюнула она, выведенная из себя его черствостью и бестактными поступками. — В чем дело, Кузко?       — Разве место, где мы должны остановиться не там? — он указал в противоположную сторону.       Мэлина застонала, ее колени задрожали, и она упала. Сумки соскользнули с ее спины и свалились на землю. Как и следовало ожидать, Кузко бросился проверить, не повредились ли вещи, и забыл спросить, в порядке ли она сама. Имейте в виду, она не была удивлена, но капля заботы об окружающих была бы кстати.       Прижимая к себе плюшевую игрушку, он укоризненно посмотрел на нее, и она вернула ему взгляд. Лёжа на спине на горном плато, она уставилась вверх в чистое голубое небо, затянутое тонкими следами облаков. Грудь поднималась и опускалась, в то время как она восстанавливала дыхание. Она закрыла глаза и представила, что находится где-нибудь в другом месте. Эта иллюзия длилась, пока Кузко не навис над ней, и она открыла их.        — Нет, — просто сказала она, когда он открыл рот. — Я знаю, что ты хочешь сказать, и ответ “нет”. Я и с места не сдвинусь.       — Но… — запротестовал он, и она грозно взглянула на него. Никаких возражений.

***

      Еще раз прикрыв глаза, она вновь открыла их, чтобы обнаружить его, похищающего поцелуй. Пронзительно закричав, она ударила его по голове, внезапно чувствуя себя оскорбленной и польщенной одновременно. Он невинно посмотрел на нее, и она мысленно чертыхнулась, вскакивая на ноги и примечая пещеру, в которой она могла бы спрятаться от него. Она заметила без удовольствия, что опять покраснела. Не хорошо.       Очевидно, пещера была чьим-то логовом когда-то; она раздраженно выдохнула, растирая покрывшиеся мурашками руки. Здесь было куда холоднее, чем в деревне, и к низкой температуре можно было добавить ее нервозность, от чего не становилось лучше. Когда это Кузко успел стать таким наглым? Более того, с какой стати она скрывала эту бессмысленную влюбленность в него? Что хорошего бы из этого вышло? Она была безупречной ученицей — круглой отличницей, постоянно вовлекала себя в различные виды благотворительной деятельности, когда бы это ни было возможно. Они были совершенно несовместимы, однако…        С Кузко невозможно было обойтись без этого “однако”. Да, он считал, что Земля крутится вокруг него, но он медленно изменил себя коренным образом, не так ли? Нет, ну почему она только пыталась оправдать его? Это внутреннее противостояние в ней никогда не прекращалось, не смотря ни на что.       Вздохнув, Мэлина уткнулась лицом в свои руки, успокаивая себя, из-за чего пропустила звук приближающихся шагов. На самом деле, она слышала лишь свое дыхание до того момента, как он коснулся ее плеча, и она подпрыгнула, обернувшись и уставившись на него. Он застенчиво улыбнулся и посмотрел в ответ.       — Извини, — сказал он, и она фыркнула. Скрещивая руки на груди, девушка сердито посмотрела на Кузко, и он опустил голову, пристыженный. Та часть ее, которой он нравился, пожалела его и смягчилась при виде его покорности. Другая, возмущенная его действиями, негодовала, и это была сторона, которую она показала внешне.        — Знаю, знаю, ты лежала там не для того, чтобы я тебя поцеловал, — сказал он, ковыряя землю носком. — Я просто…       — Хватит, — парировала она. — Мне все равно. Давай просто покончим с этим заданием. Следующие двадцать четыре часа в любом случае превратятся в кошмар.       — Но как они могут стать кошмаром, если ты проведешь их с потрясающим мной? — возразил он, широко разводя руки. В один миг его самолюбие и тщеславие вернулись, и он стал тем самым прежним Кузко. Ему было все равно, каким он был в ее глазах, он заботился только о том, какой была она в его.       Она укоризненно посмотрела на него, и весь его энтузиазм в один момент улетучился.        — …Ты права, — кротко сказал Кузко, и она вздохнула. На долю секунды, ее любовь к нему блеснула в глазах девушки, но прежде чем он мог осознать это, она исчезла. Выпроваживая его из пещеры, Мэлина стала думать над более удобным местом для сна.

***

      Во сне, легко дыша, он выглядел совершенно невинным и очаровательным. Мэлина заправила прядь его волос за ухо, и он отмахнулся от нее. Она знала, что если бы попалась на этом, когда он был в сознании, он бы воспользовался шансом. Во сне же его правило «Только без рук!» пришло в действие.       Нахмурившись, она свернулась калачиком неподалеку и стала изучать его. Как бы то ни было, почему он не любил, когда люди касались его? Она совсем немного знала о его личной жизни, кроме того, о чем он считал необходимым болтать весь день напролет (обычно, его великолепии). Возможно, это было вызвано детской травмой.       Она мягко дотронулась до его руки, и он отодвинул ее в сторону.       — Только без рук.       Она слабо улыбнулась и легко поцеловала его в лоб.       — Спокойной ночи, Кузко.       Удобно устроившись под пледом, она прикрыла глаза, однако, прошло еще много времени, перед тем, как она смогла уснуть. Храпение Кузко заполонило ее уши еще задолго до сна, и она тихонько встала, стараясь не разбудить его. Потянувшись, она вышла прогуляться. Может, это прояснит ее мысли достаточно, чтобы спокойно заснуть.

***

      Когда она вернулась, она застала его, нетерпеливо постукивающего ногой по простыни и пристально на нее глазевшего, будто она совершила преступление в свое отсутствие. Мэлина закатила глаза.       — Я вышла на прогулку, Кузко. Ты знаешь, прогулка — это такая вещь, когда ты передвигаешь ногами и идешь в какое-то место, — огрызнулась она, и Кузко взглянул на девушку.       — Я знаю, что такое прогулка, — обиженно ответил он. — Я не идиот.       — Отлично, — прошипела она. — Спокойной ночи.       Заставляя себя принять горизонтальное положение, она закрыла глаза и заставила свое тело расслабиться. Однако,Кузко не был настроен дать ей отдохнуть.       — Ты поцеловала меня, — мягко произнес он, и Мэлина подняла голову. Она пристально посмотрела на него, и капелька пота скользнула вниз по ее шее. Она выдохнула.       — Тебе приснилось, — возразила она. — Спокойной ночи.       — Нет… — медленно произнес он, пока в его голове пазлы собирались в мозаику. Сопоставляя факты, иначе говоря.       — …потому что, если бы я спал, на тебе было бы гораздо меньше одежды, и ты бы делала куда больше, чем просто целовала меня в лоб.       Раздраженная описаниями его сновидений, Мэлина перевернулась на другой бок, подальше от него. Она смотрела в никуда и пыталась перестать размышлять об этом разговоре, но что-то ей мешало, отвлекая. Недовольная, она попыталась считать лам. Это тоже не сработало. В конце концов, она перевернулась обратно в его сторону.        — Тебе приснилось.       — Я тебе нравлюсь, — ответил он, ухмыляясь.       — Нет, — отрывисто сказала она, — Не нравишься. Ты сам придумал это.       — Мэлина, Мэлина, Мэлина. Если ты меня любишь, тебе нужно было лишь сказать, — промурлыкал он, подпирая голову своей рукой. Она зарычала и отодвинулась от него, на минутку уходя в свои мысли. Ее руки были скрещены на груди — задача достаточно нелегкая, учитывая, что она лежала на боку.       — Я не люблю тебя. А теперь ложись спать, или пойдешь искать себе другую пещеру, — пригрозила она, и услышав его недовольное хныканье, добавила: — И еду.       — Ладно, — пробормотал он, продолжая тихо что-то мычать себе под нос. Она притворилась, что не слышит его. В большинстве случаев это работало.       — Доброй ночи, Мэлина, — угрюмо пробормотал он и перевернулся на свою сторону. Когда он замолчал, она наконец задремала, унесенная в страну Морфея волнами усталости и изнеможения.       Неожиданно, она почувствовала воздушно-легкое прикосновение к своему лбу, а чьи-то пальцы нежно заправили ее непослушную прядь за ухо. Замедляя свое дыхание, чтобы он не заметил, что она проснулась от его касания, она мягко улыбнулась, как только он отодвинулся. Против этого поцелуя она ничего не имела.

***

      — Прошлой ночью ничего не было, хорошо? — сказала она утром, и он неохотно кивнул, после многих подстреканий.       — Хорошо, — пробормотал он. — Господи.       — Отлично, — сказала она и продолжила заниматься своими делами.

***

      А на следующую ночь это случилось снова. Потому что ночей никогда не существовало. Только дни. Ночи принадлежали мечтателям. И в своем сердце Мэлина знала, что единственное место, где она могла бы быть с Кузко, по крайней мере сейчас, это в ее снах.