Натурщик

- Не думаю, что я удивлю тебя этой новостью, но Щ.И.Т имеет некий архив, в котором мы собираем всё о наших наиболее выдающихся агентах. Своего рода музей. По бесконечно долгому коридору воздушной базы Щ.И.Т.-а широкими шагами шёл никто иной, как директор Фьюри, глядя прямо перед собой. За ним, практически в ногу, погружённый в молчаливое раздумье, шёл Капитан Америка, сцепив за спиной руки. С механическим шуршанием в сторону отъехала бронированная дверь, впуская обоих в хорошо освещённое помещение с настолько высокими потолками, что даже Стив, с его немалым ростом, вдруг ощутил себя крошечным. Не обронив более ни слова, Ник повёл Стива между контейнерами со множеством отделений и остановился у одного с номерным знаком «1». - В этих ящиках, - снова заговорил директор, по памяти вводя многозначный код доступа, - хранится всё, что мы сумели собрать за эти годы. От военных хроник до вырезок из газет, - Фьюри дёрнул за ручку и протянул руку, вытаскивая из темноты отдела старую и потрёпанную временем серую папку. Из самого обыкновенного жёсткого картона, с ветхим корешком, скрепленная шнурком, завязанным на изящный бантик. - По твоему взгляду уже вижу: ты прекрасно знаешь, что это, - улыбнулся Ник и протянул папку Стиву. Тот неуверенно принял её в руки, любовно провёл ладонью по шершавой поверхности, но продолжал молчать. - Агент Пегги Картер берегла её очень долго, а когда пришло время – передала на хранение мне, - Фьюри на мгновение опустил взгляд, будто вспоминая, как это было, - Если бы мы не нашли тебя – папка стала бы частью музея. Но ты жив, и мы с агентом Хилл пришли к выводу, что это твоя личная вещь и ты будешь рад, если она к тебе вернётся. Уже дома, Роджерс, устроившись на диване, долго смотрел на подарок директора и не решался его раскрыть. Но прижимал к груди так, словно там была вся его жизнь. Под плотной обложкой папки его ждал человек, и Стив не знал, готов ли к встрече. Но вот, бантик развязан, папка раскрыта, и теперь на коленях у него лежали пожелтевшие от времени листы с выцветшими, но ещё различимыми набросками. Среди элементов архитектуры и видов на город с разных крыш, были рисунки, о которых он ни на минуту не забывал. Тот, что был сделан наспех чёрной перьевой ручкой – сержант Джеймс Барнс в своей форме, прорисованной почти до мелочей. А те наброски, что были дальше – карандашами, каждый другого цвета. И на всех на них всё тот же Джеймс Барнс, но уже без одежды. Историю их появления Роджерс помнил хорошо: он как-то раз пожаловался, что ему нужно отработать рисунок строения тела. Проследить, как на костях крепятся мышцы, как при движении в складки собирается кожа на сгибах запястий и колен, как натягиваются сухожилия. На это есть и время, и желание, нет только натурщика. Это было, кажется, в ноябре. Баки рассмеялся и предложил свою кандидатуру. Приходил по вечерам, без стука входил в квартиру Стива и снимал фуражку. Пока Стив заваривал чай и метался по кухне в поисках съестного, Баки снимал китель, рубаху и брюки. Снимал всё, что могло бы помешать художнику в мелочах рассмотреть строение его тела. Когда Роджерс в первый раз вошёл в гостиную, посреди которой стоял его друг без одежды – он выпустил из рук чашку с чаем и ошпарил босые ноги. Баки, смеясь, помог убраться и пообещал, что впредь будет предупреждать. Но каждый раз встречал Стивена без одежды. И каждый раз дарил ему новую чашку. Набросок красным карандашом – Джеймс со спины. Карандаш был настолько твёрдым, что приходилось давить, и он оставил за собой не только красные росчерки, но и рельеф. Роджерс провёл по листу бумаги подушечками пальцев и с укоризной покачал головой. Ту встречу он помнил лучше всех прочих… - Ты сегодня дольше, чем обычно, - Баки с улыбкой обернулся через плечо, мельком пытаясь взглянуть на то, что Роджерс уже успел нарисовать. - Лопатки, - тихо произносит художник сквозь шорох карандаша, - не думал, что это так сложно, - с лопатками, как раз таки, не было никаких проблем. Барнс был нарисован полностью до поясницы. Никак не получались ягодицы, но произнести это вслух кроткий Стив не решился бы ни за что. Потому, заметив, что натурщик пытается посягнуть на его тайну – накрыл набросок ладонями и не убирал их, пока опасность не миновала. Баки лишь злорадно посмеивался и пытался усыпить бдительность, а затем воровато оглядывался снова и снова. Стиву нравилось рисовать Джеймса, потому что другую, настолько же идеальную модель он представить себе не мог. Стив никогда не был портретистом, но профиль Баки ему нравился: аккуратный нос, большие синие глаза, тонкие губы и волевой подбородок. Дальше – жилистая шея, острые ключицы, широкие плечи, грудь и пресс, на которых можно было рассмотреть каждую тугую мышцу, обтянутую тёплой, слегка оливковой кожей. Джеймс словно был излит из воска – такой же пластичный, обтекаемый. Больше всего Стиву хотелось нарисовать его ноги. Длинные, стройные. Точёные икры, переходящие к тонким лодыжкам и узкие стопы, аппетитные бёдра и круглые колени. - Стив, серьёзно! Это уже не смешно! – Барнс хоть и притворно, но очень правдоподобно нахмурился, и, развернувшись, подошёл к горе-творцу, - Дай взглянуть! - Нет! – Стив истерически прижал к себе папку, широко раскрыв глаза, но Баки не успокоился. Лёгким движением отобрал кипу бумаг и внимательно посмотрел на незаконченный рисунок. - Какого… - сержант нахмурился, перебирая один за другим все наброски, что были сделаны за эти дни, - ты ни разу не нарисовал меня ниже пояса! – в голосе звучала и претензия, и обида одновременно. Владелец набросков отвернулся, ничего не говоря, но покрасневшие уши и щёки всё равно выдавали его. - Я пока хочу… набить руку… и работаю над… верхней частью, - запинаясь, тараторил Роджерс, - И вообще, - набравшись смелости, он резко выхватил папку с работами, - просто позируй, а я сам разберусь. - Не сомневаюсь, - беззлобно усмехнулся Джеймс и, подойдя ещё ближе, наклонился к Стиву, упираясь руками в спинку дивана, на котором он сидел, - Просто позволь мне помочь. - Нарисуешь за меня дипломную работу и защитишь её перед комиссией? – Роджерс тяжело вздохнул и покачал головой, - Я пытался. Но как только я возвращаюсь к работе и думаю о том, что увиденное мне нужно перенести на бумагу – меня обуревает такой стыд и смущение, что всё мгновенно забывается, теряется, просто исчезает и я… - Ну, есть ведь не только зрительная память, - перебил Джеймс и улыбнулся, - То, что не способны запомнить твои глаза, позволь запомнить своим рукам, - Стив даже возразить ничего не успел, когда Баки согнул руки в локтях и накрыл ладонью его глаза. Он не сказал ни слова, только вздрогнул, удивлённо приоткрыв рот. Джеймс взял его за руку, мёртвой хваткой сжимавшую карандаш, и заставил расслабить пальцы. Он упёрся одним коленом в диван и переместил ладонь Стива на своё бедро. Тот встрепенуся, но руки не одёрнул, позволяя вести её вниз, к колену, затем вверх, к пояснице. Рука скользила по горячей коже, стремясь запомнить каждый прочувствованный миллиметр, а когда она, невесомо коснувшись ягодиц, остановилась на копчике, Баки не выдержал и прильнул к раскрытым губам. Стив вдруг очнулся и посмотрел на единственный довершённый набросок в красном цвете. Провёл по губам языком, будто бы на них семьдесят с лишним лет спустя всё ещё горел тот поцелуй. - Это кто? Фьюри? – за спиной прозвучал родной голос, и Стив обернулся, - А где же рисунки со мной? - Тони внимательно посмотрел на работу, а потом перелез через спинку дивана, чуть не расплескав по пути горячий кофе. - Не пей на ночь, спать потом не сможешь. - Я и не собираюсь, - Старк пожал плечами и разлёгся, растягиваясь на весь диван, уложив Кэпу голову на плечо, - И ты не ответил на мой вопрос. Кто этот парень? - Это Баки, - честно признался Стив (ведь теперь уже какая разница?), - Я тогда попросил его позировать мне. - Голышом? – Тони вскинул густые брови и с шумом отпил из чашки, не спуская с Роджерса глаз. - Да, - Стивен пожал плечами, - Для дипломной работы мне нужно было усовершенствовать свои навыки изображения людей. - Ну, так, - в чашку пробубнил Старк, - ты защитил диплом? - Нет, - Кэп снова пожал плечами. - Это что же выходит, - съехидничал Тони, - парнишка перед тобой почём зря шарами сверкал? - Я не защитил диплом, потому что началась Вторая Мировая, Тони, - Стив закрыл папку, поднялся с дивана, спихнув с себя обнаглевшего гения, и ушёл в другую комнату. Старк провёл его обеспокоенным и мучительно виноватым взглядом, но придушить ревность так и не сумел.