Эта Рыжая Скотина

– Прекрати рыдать, как девчонка, – приказной тон, слышимый в голосе, явно не был настроен на успокаивание. Грубая, покрытая ссадинами рука лежала на голове плачущего создания, уткнувшегося в колени Сэма. Его длинные рыжие волосы скатывались по плечами, совсем растрёпанные и выбравшиеся из его тупого хвостика, в который он обычно завязывает меньше половины своих волос. Зачем этот придурок это делает? Хвостики созданы для того, что убирать волосы из лица. В чём смысл, если из лица ничего не убирается? Бесит. От этих мыслей Сэм только сильнее стиснул копну волос в своих пальцах. А этому придурку хоть бы хны, продолжает старательно рыдать. Делает это, чтобы выбесить ещё больше? – Эйрон, – имя было произнесено как можно грубее. Не хотелось шептать, не хотелось быть нежным. – Посмотри на меня. Просьба была проигнорирована. Тонкие, загорелые пальцы ещё больше сжали тонкую ткань спортивных штанов Сэма, будто бы моля о пощаде. Но пощады не будет. – Посмотри на меня, – остерегающе стиснул кулак с прядью волос ещё сильнее. Эйрон не сдвинулся ни на миллиметр. Сэм был на пределе. Как же хотелось увидеть его захлюпанную рожу, чтобы хорошо так ухмыльнуться ему в лицо. Как же хотелось сейчас сделать ему больно, чтобы понял, чтобы хотя бы почувствовал тоже самое. – Посмотри на меня, блять, – резкий рывок за волосы, сопровождаемый таким же резким всхлипом. Посмотрел прямо в глаза. Прямо в эти красные, пухлые глаза, наполовину закрытые слезами. Его выражение полного отчаяния с какой-то стороны давало наслаждение, странное, горькое с кислинкой, но всё же наслаждение, а с другой ужасало до мурашек на коже. Смотрели так на друг друга молча несколько секунд. Тишину прервал громкий всхлип, после чего Сэм отпустил рыжие пряди, чтобы это нечто опять похоронило своё лицо в его штанине. Отвернулся, будто бы виноватый. Не знал, почему чувствует себя виноватым. Сейчас меньше всего хотелось чувствовать себя виноватым. – Чего плачешь-то? – Сэм осмелился лишь покоситься на рыжеволосую голову. В ответ послышалось лишь три протяжных всхлипа. – Да ты у нас чемпион в молчанку, – буркнул Сэм. Ответа на едкий комментарий не последовало, заставляя вину ещё сильнее елозить в груди. Ну почему? Почему так, что с одной стороны хочется усмехнуться над этой гадиной, сказать, что так ему, полудурку, и надо, а с другой стороны так хочется укрыть его от всего мира в своих объятьях, уверить, что всё будет хорошо, заобнимать до полусмерти и забыть обо всей той обиде и желчи, что застряла в голове. Глубокий вздох. Аккуратно поднёс руку к затылку этого рыжего чуда и начал мягко гладить по голове. Всё ещё с презрением во взгляде, всё ещё с желанием ударить эту скотину, но всё же мягко. Всхлипы сошли на нет, их заменили сначала глубокие вздохи, а потом тихое, прерывистое дыхание. Повернулся лицом к Сэму, посмотрел в глаза. Отвёл взгляд в ответ. Опять он заставляет чувствовать жгучую вину. Рыжий сделал попытку приподнять руку к лицу Сэма. Был перехвачен. Грубая ладонь сжала его запястье. Вздрогнул. Чувствует себя в опасности? А что если ему было реально больно от того рывка за волосы? А что если он почувствовал все те мысли про желание его избить? Вдруг опять всё испортил? Ловкие пальцы выскользнули из прочного хвата и переплелись с твёрдыми, покрытыми грубоватостями, сцепились и не собирались отпускать. На лице рыжего проскользнула горькая улыбка, его губы прошептали неслышное "прости". Сэм нахмурился, опять отвернувшись. Этому засранцу всегда всё сходит с рук, как будто он само совершенство, как будто от его слов не бывает больно, как будто от его действий нет пострадавших. Эйрон приподнялся, забираясь на колени к Сэму, обвивая его руки вокруг сильной шеи, пока что не осмеливаясь приближаться слишком близко всем своим телом. Попытался заглянуть в лицо противящемуся парню, но тот отвернулся ещё сильнее. Подобрался своими сладкими губами к уху Сэма. – И когда же ты меня простишь, сладкий? От последнего слова аж тошно стало. Как же эта мразина только может так искусно и быстро перевоплощаться? Повернулся быстро, не смотря в глаза. Приблизился к уху настолько, насколько это возможно. – Тогда, когда ты почувствуешь ту же боль, что чувствую я, "сладкий". Самодовольная улыбка исчезает с лица. Начинает что-то мямлить, "Я…", потерян дар речи. – Думаешь, твои слова не приносят мне боль? Думаешь, все твои шуточки невероятно смешные? Думаешь, что флиртовать с девушками по соседству и потом рыдать, после того, как тебе чуть не врезали их парни больно только для тебя? – безжалостно продолжал. – Я… прости, прости меня, я… – Нет, не ты, – процедил сквозь зубы. – Всё всегда про тебя, всегда о тебе. Пальцы проскользнули по его затылку и остановились на макушке, обматывая об руку несколько густых прядей. – Рыдания и поцелуи не решают проблем, Рон, – немного оттянул руку с волосами, а следом и голову рыжего. Достаточно, чтобы покосится друг другу в глаза. Выражение ужаса и ошеломления застыли на его лице. – Я… прости меня, пожалуйста! – повторяет это уже непойми сколько раз. Крепче завязывает руки на шее Сэма, прижимая себя к нему. Шепчет слова прощения уже не столько парню, сколько себе. Цепляется короткими ногтями за спину, впирается лицом в грудь. Сэм протяжно вздохнул, обнимая торс Рона. Наклонился обратно к уху, шепчет уже намного мягче и спокойнее. – Не делай так больше, пожалуйста. Ради меня и ради себя. – Я… – Ш-ш-ш… не надо ничего говорить. Просто слушай, хорошо? Робкий кивок. – Люблю тебя. Крепче сжал торс рыжего, поцеловал в шею, оставил свою голову на его плече. Вынул глупую резинку из волос Эйрона, потрепал густую копну, не дал его рукам сделать тоже самое, поймав их и вернув их на место, вокруг его шеи. Провёл носом по ключице, приподняв взгляд вверх, где рыжий тщательно следил на его действиями. Невольно улыбнулся, повалил его на кровать, обвив его руками и ногами и закрыв глаза, позволяя Эйрону сделать тоже самое. Перед тем, чтобы окончательно впасть в сон, поднёс ладонь к макушке и стиснул между пальцев рыжие пряди.