Утро

Каждое утро, когда солнечный свет пробивается в оконце, а я, такой растрепанный, сонно смотрю на свое отражение в зеркале, он подходит сзади и, положив свои ладони на мои, стоит так близко, что дыхание сбивается, а сердцебиение учащается в разы. Я должен уже привыкнуть, ведь ты делаешь это каждое утро, но румянец цвета лепестков ярко-красного соцветия, все ещё выступает на моих щеках. Даже через зеркало я не могу смотреть в его глаза; взгляд темно-карих глаз всегда смотрит прямо в душу, целиком поглощая её, и я чувствую себя таким маленьким, таким беззащитным, и что бы он со мной не делал, я поддамся, не окажу сопротивления. Мимолетный взгляд в зеркало был пойман омутом его темных глаз, и, как всегда, в них тот самый блеск, игривый и хитрый. Я стою, смотрю в глаза своего хищника через поверхность зеркала, а он улыбается и тоже смотрит на меня, слегка поглаживает мои ладони, упирающиеся в поверхность тумбочки, стоящей под зеркалом. Через футболку чувствую жар обнаженного тела, и хочется визжать от радости от одного лишь его прикосновения; горячее дыхание обжигает кожу шеи, руки, теплые, немного грубоватые, скользят по моему торсу – а я даже не заметил, что одну руку он запустил мне под футболку, никогда не замечаю – я прикрываю глаза, желая в полную меру насладиться прикосновениями. Горячее прикосновение его губ к моей коже заставляет трепетать, ноги подкашиваются, и если бы не держался руками, то давно бы уже был на полу. Что же он делает со мной? Довольствуясь своим «завтраком», главное блюдо в котором – я, он позволяет себе не многое, но причиняет гораздо больше удовольствия; должно быть, ему просто нравится видеть мою реакцию, но она такая предсказуемая, но не выделанная и выдавленная с большим усилием, а искренняя, чистая, как родниковая вода. Я медленно утопаю в нежных, теплых ласках, немо прошу о продолжении, но он всегда знает, когда стоит остановиться. Проведя языком по краю уха и слегка сжав мочку губами, томно шепчет: - С добрым утром, я жду тебя за завтраком. Поторопись. И, легко коснувшись губами моей щеки, выходит из ванной комнаты, оставляя меня, тяжело дышащего, с бешено бьющимся сердцем, залитого румянцем, в одиночестве. Я, приведя себя в порядок, только через десять минут выхожу из комнаты, прохожу в светлую столовую и сажусь за стол напротив него. А он смотрит на меня так, словно мы просто друзья, словно спим в разных кроватях, и словно несколько минут назад ничего не было, а все это – плод моей воспалённой фантазии.