Не надоело?

— Прости.       Всё из-за чего переживает Чаинка — это уход Молочка. Ей кажется, что расставание неизбежно, в конце концов Молоко просто устанет от вечного оттирания крови отовсюду: Со стен, с пола, с мебели, с Чаинки. Тем более довольно часто Чаинка не в чужой крови. — Не трогай ничего, я… Я всё перебинтую и уберу, — с ноющими от усталости и боли от где-то неглубоких, где-то посерьёзнее ран, руками это будет непросто, но не всё же всегда спихивать на свою чересчур добрую девушку. Можно подумать, она не страдает. Может, ей даже хуже, чем Чаинке, а та, как последняя эгоистка, думает только о себе. Но с другой стороны, не Чаинка же виновата, что Молоко — не воин, что даже на её должности ей нашли замену и отправили на покой? Виновата ли Чаинка в том, что её почему-то не отпускают, хотя без Молочка делать ей ничего и не хочется. Вместе им было проще, они прекрасно дополняли друг друга. Теперь всё разрушено. Кажется, даже то, в чём Чаинка всегда была уверена — их любовь, трещит по швам, готовая распасться в любую секунду. И, если это случится, то будет ли вообще переживать Молоко? — Засохнет, не ототрёшь, — мягко отвечает Молочко. — Иди лучше отмойся.       Вода неприятно щипала, но Чаинка давно привыкла к этому. Она знает, как всё будет дальше — пока она моется, Молоко приберётся за ней, потом промоет раны девушки ещё раз, аккуратно всё перевяжет и отправит Чаинку отдыхать. И однажды ей точно это надоест. И она уйдёт, оставив Чаинку наедине с самой собой.       «Эгоистка. Какая же ты эгоистка. Она имеет право на лучшую жизнь, не станешь же ты удерживать её там, где она уже не хочет оставаться?»       Это плохо. Это очень и очень плохо. Об этом не хочется говорить, но однажды придётся. И, наверное, чем раньше, тем лучше. Кому лучше — отдельный вопрос.       Касания Молочка всегда приятные, иной раз кажется, что она просто приложит руку и вся боль уйдёт мгновенно, затянутся шрамы, вообще все проблемы исчезнут. — Не надоело? — спрашивает Чаинка, когда Молоко бинтует ей руки. Та вопросительно смотрит, не отвечая, и Чаинка всё-таки решается поделиться тем, что тревожило её уже столько времени. — Я вечно пропадаю, когда прихожу всё пачкаю и только, тебе приходится заниматься мной, а не тем, чем хочется. Я боюсь, что ты устала от меня. Если это так, ты скажи, я не буду навязываться… — ей нелегко говорить такое, но она понимает, что это необходимо. — Ты не думала, что я как раз занимаюсь тем, чем хочу? Тобой, — спокойно произносит Молочко, не отрываясь от перевязок. — Что мне ещё делать, если не ухаживать за тобой?       Чаинка пытается не расплакаться от распирающей душу нежной любви к Молочку. — Точно не надоело? — Нет, — улыбается Молочко.