Больше не моя

Мне казалось, что я медленно, но верно схожу с ума. Я смотрел на неё и понимал, что потерял любимую женщину навсегда. А я любил. Любил, как, наверное, никого и никогда. Её большие карие глаза, в которых когда-то я видел любовь и счастливый блеск, сейчас смотрели на меня с грустью и даже жалостью. Её длинные белокурые волосы, редко собираемые в причёску, блестящей волной лежали на плечах. Манящие, сладкие губы, которые я так любил целовать, подрагивали и кривились в некоем подобии улыбки, но улыбнуться у неё не получалось. Она с гордостью являла миру уже заметно округлившийся животик, обтягивая его узкой одеждой. И в этом положении она была прекрасна! Я смотрел на неё, а сердце от боли сжималось до размеров пылинки. Она могла бы носить нашего ребёнка. Но отцом этого малыша был другой. Николя… Неужели Элен все эти годы любила его? Даже когда он обнимал другую? И когда она в мэрии говорила мне «да»? Я не верил в это. Не хотел верить. Я надеялся, что она хоть немного и недолго любила меня. Нет, Элен не умела притворяться, а значит, я был любим этой великолепной женщиной, лучше которой я никогда не встречал и вряд ли встречу. — Питер? Её тихий голос, пропитанный нежностью и грустью, отвлёк меня от этих мыслей. Оказалось, я, задумавшись, не сводил с неё глаз, а она прятала взгляд. Я был уверен, что её гложет чувство вины, и хотел сказать, что такова жизнь, так бывает, но вместо этого усмехнулся: — Прости, задумался. Всё-таки я не часто кардинально меняю свою судьбу. — Что ты задумал? — Мне осточертел Париж. Я не хочу здесь находиться… И видеть тебя в объятиях Нико — счастливую, влюблённую, заботливую, мысленно добавил я, не решаясь сказать это вслух, но знал наверняка, что Элен всё понимает без слов. Да, я хотел сбежать, забыть, не видеть, не слышать! Я сдался, но так было нужно. Не мне. Ей. Она была счастлива, и это было самым главным для меня. А я был на самом дне жизни. Потерял Элен, а вместе с ней и себя. Я был разорён, но деньги меня не волновали. Была опустошена моя душа, а это было в разы страшнее. И я пытался лечить боль алкоголем, но лишь ещё больше утопал в грязи. И пока я окончательно не смешал себя с дерьмом, решил бежать. Да, это был побег, но ничего лучше мой мозг, воспалённый крепкими напитками, которыми я исправно накачивал себя последние несколько месяцев, придумать не смог. Меня могла спасти лишь Элен, но вернуть её у меня не было ни единого шанса. Она подошла ко мне и ласково, по-дружески обняла. Я же не смог коснуться её, боясь, что сердце разорвётся от боли, которая и без того раздирала мне внутренности. Я чувствовал тепло тела Элен, горячее дыхание, и мне хотелось умереть, чтобы в последние мгновения своей жизни быть счастливым рядом с ней. Она придавала мне сил и одновременно лишала возможности дышать, и это было невыносимо. Я отстранился и попытался улыбнуться: — Не говори никому, что я уехал. Попытаюсь начать новую жизнь, а уж потом решу, кого в неё вернуть. — Я буду волноваться, — Элен смотрела на меня обеспокоенно, и я на мгновение засомневался, могу ли оставить её, заставить переживать, но эта слабость быстро отступила. — Я постараюсь звонить. Наклонившись, я едва коснулся губами её нежной кожи на виске и тут же выпрямился: — Мне пора. Прощай. И вышел, не оглянувшись. Я спиной чувствовал на себе её взгляд, пока шёл по саду к машине. Стиснул зубы, чтобы не застонать от убивающей меня боли. Сердце бешено колотилось, потом вдруг замирало, словно решая, биться дальше или остановиться навсегда, но снова снисходительно продолжало гнать по венам кровь вперемешку с тоской по прошлой жизни, в которой я мог обнимать Элен, целовать, быть всем для неё, взамен получая любовь и нежность, которые подарить способна была только она. Наверное, эти воспоминания всегда будут жить во мне, а запах её любимых магнолий будет преследовать меня всю жизнь, напоминая о сладкой любви, которую потерял. По дороге домой зачем-то зарулил в ресторан. Уж не просадить ли последние деньги? Да и чёрт с ними. Я сел за стол и сразу открыл в меню раздел «Напитки». Есть не хотелось, а вот выпить — очень даже. Молодая официантка — девушка лет двадцати трёх, миловидная брюнетка с голубыми глазами и вишнёвыми пухлыми губками, приняла заказ и удалилась, игриво виляя бёдрами. Ей бы по подиуму ходить, а не в форме официантки разносить коньяк и виски таким пройдохам, как я. Когда девушка вернулась и поставила передо мной бокал с янтарного цвета напитком, именуемым в народе «виски», я непроизвольно взял её руку и слегка сжал, взглянув в бездонные глаза: — Как Вас зовут, прекрасное создание? — Элин. Она невинно хлопала длинными ресницами, а я чувствовал, как подо мной разверзлась земля. Я летел в пропасть и уже не видел ничего вокруг, кроме… Нет, не официантки Элин, а моей Элен. Моя? Я усмехнулся, вперившись невидящим взглядом в ничего не понимающую девушку. Элен не моя, и больше никогда ей не будет. Да она всегда, всю жизнь принадлежала лишь одному мужчине, с которым наконец связала себя узами брака и от которого ждала ребёнка. Николя был всем для неё, а я был лишь попыткой забыть того, кого она по-настоящему любила. — Месье? Я ощутил лёгкое прикосновение и тряхнул головой, чтобы ожить. Маленькая ладонь Элин покоилась на моём плече, глаза смотрели с волнением, а небольшая аккуратная грудь, обтянутая тонкой тканью форменного платья, вздымалась от частого дыхания. Я улыбнулся: — До которого часа работаешь? Девушка бросила быстрый взгляд на часы и шепнула: — Смена уже заканчивается. — Не хочешь выпить со мной? — Здесь? — она лукаво улыбнулась, недвусмысленно стреляя глазами. — У меня, — я просто принял правила игры. — Согласна. Буду готова через пятнадцать минут. — Черный «Пежо» у входа. Она кивнула и скрылась на кухне, а я одним глотком осушил бокал, положил на стол деньги и вышел на улицу. День был прохладный и пасмурный, под стать моему настроению. Я сел в машину, включил диск с песнями Элен и закурил, погрузившись в воспоминания. Её голос всегда приносил мне спокойствие, умиротворение. Вот и сейчас я закрыл глаза, чувствуя, как понемногу отступает боль. Или это был всего лишь самообман? Скорее всего, иначе как объяснить сорвавшуюся с ресниц слезу? Чёрт, я всё сильнее увязал в одиночестве и жалости к себе! Не пора ли было это прекращать? Я вынул диск и включил радио. Так было гораздо лучше, и я, обругав себя последним идиотом и тряпкой, вдруг решил во что бы то ни стало забыть свою любовь. Она была счастлива, и это было самым важным в моей жизни. Ведь, пусть и без Элен, но она продолжалась. В общем, к моменту появления в машине Элин, я был в довольно неплохом настроении.

***

Я проснулся. Или воскрес? Голова раскалывалась, а горло полыхало от жажды. Не открывая глаз, я уже привычно нащупал на прикроватной тумбе бутылку с водой, которую, не удержав трясущейся рукой, благополучно опрокинул на себя. Едва не захлебнувшись от неожиданности, я довольно резво для страдающего похмельем человека вскочил: — Проклятье! Моя бодрость мгновенно испарилась, и я, держась за голову, осел на кровать. Почувствовал шевеление позади, и тут же на обнажённую спину легла тёплая рука: — Что с тобой? Я поморщился — ну что за глупый вопрос? Да и вообще какого лешего?.. Я, превозмогая боль — головную и душевную (последняя, кстати, была в разы сильнее) — оглянулся, отстранившись ровно настолько, чтобы Элин не могла ко мне прикоснуться. Мне были противны прикосновения всех женщин мира, кроме одной… — Опять! — простонал я, понимая, что снова забылся лишь на вечер. Это было неизлечимо? Я был обречён вечно вспоминать и любить Элен? Я посмотрел в окно, на серое небо, словно оно могло дать мне ответ. Ну кого я обманывал? Я всё ещё любил её. Любил беззаветно, самозабвенно и, наверное, бесконечно. — Питер, что с тобой? — тихий голос Элин вернул меня в реальность. — Ничего. Прости. Я взглянул на неё, а она лукаво улыбнулась и задорно подмигнула: — Ты теперь обязан жениться на мне. — Запросто. Я пожал плечами и отвернулся. Мне было откровенно плевать. Жениться? Да не вопрос. Я готов был незамедлительно идти под венец хоть с чёртом лысым, если бы он смог помочь мне забыть Элен. Элин же обняла меня, прижавшись обнажённым телом к спине. Но я не чувствовал к ней абсолютно ничего. В душе зияла кровоточащая рана. Спустя час я наконец выпроводил девушку за дверь, клятвенно пообещав позвонить, налил кофе и тяжело опустился в большое кресло. Сделал глоток обжигающей жидкости, в глубине души надеясь, что он избавит меня не только от похмелья, но и от страданий, которые вынули из меня душу. Взял со стола билет на самолёт. Я крутил его в руках, а мыслями был за несколько километров отсюда, в доме, где когда-то был счастлив с Элен. Я не мог это забыть. Может быть, и не хотел. Не знаю, сколько я так сидел. Но когда опомнился, кофе уже совсем остыл, а до рейса оставалось каких-то пять часов. — Надо бы поторопиться, — пробормотал я, уже давно привыкнув разговаривать с самим собой. Душ, снова кофе, чемодан… Я словно во сне, механически что-то делал, но не понимал, что происходит; мысленно гнал время вперёд, чтобы быстрее оставить Париж, который до горизонта был наполнен воспоминаниями и одиночеством, мыслями и болью. На клочке бумаги, с трудом найденном в недрах квартиры, я оставил записку сестре, которая часто приходила сюда, готовила мне еду, выносила пустые бутылки и тяжело вздыхала, глядя на меня с грустью. Эв давно оставила попытки вразумить меня, наставить на истинный путь, и теперь просто смотрела с укоризной, а я делал вид, что не замечаю этих взглядов. Я последний раз окинул взглядом квартиру, подхватил полупустой чемодан и спустился вниз, где меня уже ожидало такси. Вышел в прохладный вечер и замер, не веря своим глазам. Передо мной стояла Элен и виновато улыбалась. Я, с трудом решившись, вплотную приблизился к ней и заглянул в грустные глаза: — Что ты здесь делаешь? Она коснулась ладонью моей небритой щеки, и меня словно пронзил электрический разряд. — Не уезжай, — тихо сказала она. В её глазах застыла мольба. — Что? — мне показалось, что я ослышался. — Питер, ты нужен мне. Я виновата перед тобой, но, видит Бог, я не хотела причинить тебе боль. Прошу тебя, останься. Мы все поможем тебе справиться… Элен запнулась, понимая, что мне никто не поможет избавиться от боли, которая терзала мою душу. Она выглядела такой несчастной и виноватой, что я не смог сдержать порыв, обнял её, крепко прижав к себе. — Ты правда хочешь, чтобы я остался? Я зарылся в её волосы, боясь услышать ответ. Ведь не могу отказать ей… — Да. Я отошёл от неё, заметив удивлённо-умоляющий взгляд любимых глаз. Наклонился к окну такси и сунул водителю несколько смятых купюр: — Извини, заказ отменяется. — Понимаю, — хмыкнул тот, покосившись на робко стоящую в сторонке Элен. Я подошёл к ней и тихо сказал: — Я никогда тебя не оставлю. Она уткнулась лицом в мою грудь, а я готов был поклясться, что она улыбается. Поэтому тоже заставил себя улыбнуться: — Вы с Нико, кажется, затеяли ремонт в детской? Нужна помощь? Элен подняла голову. Её улыбка лечила все мои раны, нежный взгляд притуплял боль и окрылял, вселяя надежду в изувеченную душу. — Поехали? Я покачал головой: — Завтра рано утром я буду у вас. А сегодня я должен кое-что сделать. — Питер… — во взгляде Элен мелькнула обеспокоенность. — Не переживай, я буду хорошим мальчиком. Она кивнула. Я проводил её до машины и ещё раз заверил, что завтра же приступлю к ремонту. Когда машина Элен скрылась из виду, я поднял руку, призывая такси, и, удобно устроившись на заднем сидении, назвал адрес места назначения. Минут через пятнадцать я был у ресторана, где работала Элин. Мне казалось, что я обидел девочку, причём, совсем незаслуженно. Я вошёл внутрь и присел у барной стойки. — Что желаете? — бармен едва взглянул на меня. — Элин, — просто ответил я, одновременно заметив девушку, входящую в зал. Она остановилась и с улыбкой смотрела на меня. А я тонул в бездонных озёрах её глаз, пытаясь заново научиться дышать. Я был уверен, что Элин может помочь мне снова стать тем Питером, каким я был до… Как знать, может, она и была той моей мечтой, которую никогда не разрушит чёртова реальность.