И даже Смерть не разлучит нас (III)

Наступила вторая часть ритуала. Теперь пройти «Разделение Душ» предстояло Астрид Хофферсон. Валка вновь взмахнула руками. Целью её колдовства была девушка, несущая в себе с рождения душу Принцессы Ада. Та, что добровольно согласилась на смерть. Но для Иккинга по-прежнему оставался важным и не решённым следующий вопрос: «Что случится с Астрид?» Сердце словно перестало биться, а дыхание прекратилось. Иккинг хотел приблизиться к любимой, но Хезер удержала его от такого решения. Ибо древняя магия Неприкаянных, что использовала Валка, могла оказать на смертного самые разные эффекты. И вряд ли есть благоприятный среди них. Дракон-Демон придержал его своим длинным хвостом и сосредоточился на дальнейших словах Валки: — Кер-Морхэзар, ставший Горгульей! Демон, глубоко преданный Лилит! Мне понадобится вся твоя мощь для высвобождения духа Дэтомоны. Она важна, как ничто иное в этом мире. Прошу, помоги отделить душу Принцессы от смертной, что хранила её в себе всю свою жизнь. Настало время сыграть и ей свою истинную роль, — Дракон-демон почтительно кивнул в знак согласия. Дальнейшие слова заставили Иккинга застыть от дикого страха. Он не сводил глаз с того, что происходило дальше: — Горгулья, выдыхай кровавое пламя в центр пересечения лучей! — он находился там, где располагалось сердце Астрид. Хезер аккуратно выдохнула тонкую струю багрового пламени. Его языки коснулись груди Астрид. В бессознательном состоянии блондинка вытянулась вперёд, словно её сердце, как магнитом, притягивалось к багровому огню Хезер. Как только он соприкоснулся с телом Хофферсон, все услышали мощный треск, а затем раскатный гром, источником которого было её сердце. Спустя несколько мгновений тело девушки вернуло горизонтальное положение, не подавая никаких признаков жизни. Ошарашенные глаза Иккинга смотрели на происходящее и казалось, ещё немного, и его сердце и душа разорвутся пополам от непередаваемого ужаса. Хезер не переставала направлять потоки багрового пламени. — Так, Горгулья. Так… — скорее себе под нос говорила Валка. — Хорошо. Вскоре предстоит самая сложная часть ритуала, которую ты должна исполнить. Пока ждём. То, что происходило у Иккинга и Беззубика на глазах, не поддавалось описанию. Душа девушки высвободилась из тела. Но, в отличие от Иккинга, она осознанно взирала на каждого из присутствующих. Астрид была взволнованна, как никогда раньше. И, в сравнение с нефилимом, к её спине никто не был прикован. Однако вместо этого на её правом запястье Иккинг и Беззубик заметили закрученную много раз, и вдобавок завязанную на узел, особую петлю. Серебристая петля соединялась мощной магической бечёвкой, со второй душой, чьё левое запястье было обмотано таким же образом. Это и была та самая магическая связь, связывающая человеческую сущность Астрид и принцессу Ада, Дэтомону. Впервые Беззубик, Иккинг и Хезер узрели лик принцессы. Она выглядела ровесницей Астрид. Широкие крылья, как у Дары, вырастали из-за лопаток. Симметричный разрез глаз сопровождался узким прямым носом. Обычные, как у многих людей, губы (не маленькие и не большие, словно накаченные ботоксом), невысокий неморщинистый лоб. Её волосы едва касались кончиков её крыльев. Определить, какого они цвета, было довольно трудно. Как и её глаза, поскольку от макушки до пяточек она целиком была залита полупрозрачными лазурно-пурпурными оттенками. Как и Хофферсон. Стройная, тонкие длинные руки, доходящие до бёдер. Вместо копытец, у неё имелись очень ровные, прямые, длинные ноги. Из одежды на ней была короткая футболка и юбка, по своей длине как у Астрид. Истинный облик суккубы. В отличие от взволнованной Хофферсон, в её глазах читалась абсолютная отрешённость. Она страшилась этого мгновения времени. Мгновения, что неизбежно подошло к своей кульминации. Ведь её душе предстояло своеобразным способом умереть. Дэтомона догадывалась, как именно ей придётся это сделать. — Астрид, — впервые многие услышали её голос. Нежный, девичий голос, в котором присутствовали оттенки печали. — Пришло время тебе и будущим поколениям твоей семьи освободиться от меня. Вскоре ты снова станешь смертной. — А какая судьба ждёт тебя? — Астрид взволнованно смотрела на принцессу, как на лучшую подругу. Она уже привыкла с ней ментально общаться, пусть и не долго. Она — единственная, кто её хоть как-то поддерживала, когда её дух был заперт в теле, словно в темнице. Для Астрид принцесса стала другом. Надёжным, верным, который за всё прошедшее время в Аду ей помогал, защищал её. Из последних сил держался, умирая, продлевая жизнь смертной. — Моя судьба предрешена. Я чувствовала это… Подозревала глубоко внутри, — Дэтомона прислонила ладонь к своему сердцу. — Но постоянно отгораживалась от этого, надеясь найти альтернативу. Но её не существует. За всё время, которое я разделяла с тобой и твоими предками, поняла, насколько многие здесь, в Аду, на самом деле похожи на вас, людей. Не по жестокости или зависти и другим порокам. Нет. Твоя семья показала мне, что люди действительно способны совершать добро — сражаться за правое дело, до последнего бороться за любовь. И, главное, быть дружелюбными к другим. И я осознала одну важную истину, Астрид, — всё в жизни относительно. Не существует ни чисто хороших, ни чисто плохих. Ни людей, ни демонов. Оглянись вокруг, — Астрид посмотрела на каждого из присутствующих. Она взглянула в глаза Иккинга, который всем сердцем её любит и переживает за неё, как никто другой на свете. На Беззубика, который ради их освобождения убил лучшую подругу и которую потом всецело поддерживал и защищал — тогда он принял очень тяжёлое и непростое решение. Несмотря на то, он поддерживал её во всём, когда Хезер узнала, что является кшатрией. Когда она пребывала в обители Салеоса, дракон всегда был с ней рядом. Он любил её, как родную сестру, а она — как дорогого ей брата. Потом она перевела взгляд на саму Хезер, по уши влюблённую в Иккинга. Не взирая на неприязнь к однокласснице, Астрид видела в её поступках благородство. Ведь Хезер искренне поддерживала своего друга, когда ему было тяжело. Не отступила, когда ей пришлось принять нелёгкое решение и пойти на риск ради Беззубика. И вспомнила себя. Как ради спасения души Иккинга устремилась прямиком в Ад, заключив сделку с Салеосом. Согласилась остаться в Аду лишь бы освободить душу любимого из демонических владений и направить домой… Можно ли было эти поступки назвать исключительно хорошими? Или абсолютно плохими? Нет. Астрид приняла эту истину. И более она не испытывала ненависти к Хезер и Салеосу. Добрых чувств, конечно, Астрид питать к ним не стала, но и злиться на них за то, что они — такие, какие есть, — тоже глупо. Она это осознала. — Ты права, Дэтомона, — и хотя момент был весьма печальный, девушка улыбнулась. — Даже среди демонов нет ни плохих, ни хороших. Демоны — есть демоны. Как и люди, — если бы она находилась сейчас в своём теле, то пустила бы слезинку. — Я рада, что прожила на Земле столько лет и что моя мать подселила меня именно к твоей семье, Астрид. Я никогда этого не забуду. Постараюсь… — демоница улыбнулась девушке, которую также считала своей подругой. Они обнялись, и через пару секунд, суккуба продолжила: — Прощай, Астрид Хофферсон. И вы, друзья. Передайте Даре, она так же, как и вы, исполнила свою миссию. — Прощай, Дэтомона, — с грустью произнесла Хофферсон. — Действуй, Неприкаянная. Я готова. — сказала принцесса Валке и та кивнула Дракону-демону, мол, пора продолжать. Хезер выдохнула жидкость, похожую на кипящую кровь. Это была кровавая кислота. Она направила поток ужасной мощи на цепь, напоминающую проволоку. Та вспыхнула лунным сиянием. Оно мгновенно затмило свет факелов на стенах пещеры, освещая всё вокруг дневным, белым светом. Белоснежная, ослепительная вспышка накрыла всех присутствующих. Все зажмурили глаза. Только Хезер, Астрид, Дэтомона и Валка продолжали видеть. Цепь постепенно уменьшалась в толщине. Магическая бечёвка спустя мгновение начала стремительно разрываться. Нити становились всё слабее и слабее с каждой дальнейшей секундой направленного на них потока. Прошло около пяти минут. Вся Бездна осветилась ярким, белым бликом. И дальше произошёл мощный хлопок, сотрясший структуру Ада. Все без исключения ощутили мощное землетрясение. Иккинг и драконы попадали. Каменный свод начал осыпаться небольшими камушками. Однако словно могущественная, неведомая сила позволила ему выдержать агрессивную, ударную волну, вызванную разрывом магической цепи. Не только в пещере ощутили массивные, подземные сотрясения. На поверхности, где по-прежнему находились Сероскал и демоны, присутствовали мощные толчки. Демоны и драконы из других адских Междумирий также ощутили невероятные, превосходящие по своей силе все им известные колебания Ада. Сероскал довольно ухмыльнулся. Он знал, что дальше случится на поверхности Ада. Действие, на которое отчаянно пошла Дэтомона, определённо сыграло ему на руку. Тем временем, всплеск белого света прекратился, и присутствующие в пещере снова могли видеть происходящее. А происходило вот что. Цепь и верёвка, оплетавшие запястья Астрид и Дэтомоны, исчезли. Обе были свободны. Дэтомона свободно воспарила внутри каменного свода. Впервые её душа ощутила свободу. Свободу, которая продлилась считанные секунды. Валка зафиксировала левой рукой дух принцессы, сковывая его своей силой. Принцесса нисколечко не сопротивлялась воле Неприкаянной. Валка подвела её к пойманной частичке души Беззубика. Затем вытянув руки вверх, Валка, удерживая две души над собой, соединила их, заговаривая слова на странном языке. «Тот же язык…» — показалось Иккингу, — «… на котором говорил Сущий». Затем клинок, будто по собственной воле, подлетел к Неприкаянной. Он возвёл своё лезвие вверх. Валка привязала души принцессы и дракона, и по своему образу образовалась одна единственная — спереди виднелся силуэт Дэтомоны, а из её спины будто вырос дракон. Через несколько секунд, после того, как Валка закончила зачитывать странный заговор, две соединённые души приобрели форму небольшого белого шарика. Этот шарик поместился в эфес меча, образовав в центре него небольшое, шарообразное отверстие. По размерам схожее с белым сгустком. Клинок на короткое время вспыхнул белоснежным светом, а затем его лезвие снова приобрело серебристый оттенок. — Ритуал завершён, — торжественно произнесла Валка. Беззубик на себе ощутил правдивость слов Неприкаянной. Как только ритуал завершился, слабость, помутнение в глазах, расплывчитость сознания… всё это исчезло вмиг. Она была абсолютно права, когда сказала об этом Трёхкрылке. Драконы улыбнулись. Хезер обернулась в своё человеческое обличие с крыльями демона за спиной. — Что теперь? — взволнованно спросила Хезер, ожидая дальнейших инструкций. — Меч необходимо засветить во тьме этого Междумирья. Пребывая во мраке, каждая Ночная Фурия вдохнёт частицу двух могущественных душ. Поражённые Белой Хворью драконы мгновенно излечатся от неё, поскольку душа Беззубика для них будет антидотом. Одновременно вместе с лекарством в них проникнут частицы души Принцессы Ада. Если моя теория верна, демоны прекратят войну и подчинятся Ночным Фуриям. Никто из Десяти не сможет противиться их воле, — клинок в одночасье подлетел к Иккингу. — Ты — последний, кто держал его, сын, — твёрдым голосом говорила Валка. — Только тебе он доверится. — затем обратилась она к остальным присутствующим: — Он поможет вам не только вернуть рассудок Ночным Фуриям — последнему племени драконов в Аду. — А в чём ещё он нам поможет? — удивился Иккинг. Разговор прервался неожиданным для всех появлением Дары. Чудом ускользнувшая сначала от призрачных драконов, затем от безумных в глубоких потьмах Ночных Фурий суккуба спешила с очень дурной вестью к друзьям. Адское Пламя, которое в форме сферы обволакивало её и защищало от плазменных залпов поражённых Фурий, помогло ей без вреда добраться до Бездны. К тому же, ей в качестве «проводника» послужил белоснежный, слепящий глаза свет. Как волшебница, она легко определила источник. В этот момент Дара находилась от него совсем недалеко. Адское Пламя уберегло её глаза от неестественно яркого света. И она безошибочно направилась к друзьям. Демоница надеялась преуспеть в своём предупреждении. Однако мощная волна землетрясения убедила её в обратном… Она опоздала… Но, не взирая на это, Дара всё равно примчалась к друзьям. Она вошла в пещеру и увидела друзей. И… поразилась… чуть не выпала в осадок, когда своими глазами увидела ту, кого лично сопроводила до Долины Обречённых. Зрачки суккубы расширились до предела. Уж кого-кого, но Дара не ожидала увидеть в Бездне её… — Ты? — удивилась Дара. — Валка, но… ты теперь Неприкаянная? — Дара! — обрадовался Иккинг её появлению в столь душещипательный час. Беззубик посмотрел на неё и был счастлив не меньше юноши увидеть её живой и невредимой. — Что ты здесь делаешь? — Я срочно примчалась сюда, чтобы предупредить вас — не совершать ритуал!.. Но… опоздала… — поникла она. Даже её крылья сложились от этого не очень равномерно. — Почему, Дара? — обеспокоенно спросил Беззубик. — Что произошло на поверхности? — Мы глубоко заблуждались во всём, мой друг, — она обеспокоенно посмотрела на дракона. — И теперь, когда ритуал свершился, я поняла, кто истинный виновник всего, что творится в Аду. — О чём ты говоришь? — с ужасом произнёс Иккинг. Внезапно, в его голову пришла шокирующая мысль — Астрид ведь не очнулась. — Астрид? — он подбежал к девушке. К её телу. Только сейчас драконы обратили внимание, что несмотря на старания Неприкаянной, голубоглазая не подавала никаких признаков жизни… Будто находилась в глубокой коме… Она была неподвижна, как тогда… когда Хезер погубила Дэтомону кислотой. Он склонился над неподвижным телом, ощущая быстро подступающую в его сердце глубокую печаль, невыносимую боль и гнев, от которого у него всё закипало внутри. — ТЫ ЖЕ ГОВОРИЛА, ЧТО ВСЁ С НЕЙ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ!!! — произнёс он в ярости. — ОТОЙДИТЕ ОТ НЕГО!!! — крикнула Дара, мигом сообразив, кто на самом деле дёргал ребят за ниточки, подобно кукловоду. Беззубик поглядел на неё в недоумении. Иккинг пропустил её слова мимо ушей. Только Хезер сообразила и мигом обратилась обратно в Дракона-Демона. Она быстро подхватила большими лапами Иккинга и Астрид, унеся их подальше к выходу из пещеры, поближе к друзьям. Внезапно для всех глаза Валки налились чёрным, как Бездна, цветом. Затем донёсся жуткий рокот из её гортани. Беззубик быстро пришёл в себя, сразу оскалившись и готовясь пустить залпы по врагу. — И ВПРАВДУ!!! — произнёс низким басом знакомый хриплый голос. — И, ВПРАВДУ, ТЫ, ДАРА, САМАЯ УМНАЯ ИЗ ДЕМОНОВ!!! — захохотал мужской голос. — СУЩИЙ!!! — она полушёпотом произнесла его имя с презрением. — ЗАЧЕМ ТЕБЕ ВСЁ ЭТО? — картина происходящего вмиг складывалась в голове суккубы, и новая мысль шокировала всех присутствующих: — ЗНАЧИТ, СЕРОСКАЛ — ТВОЙ… Беззубик моментально повернулся в сторону матери: — Ты, выходит, знала, кто перед нами? — злился дракон на синюю Фурию. — Клянусь, Беззубик! Я всегда считала, что передо мной была Валка! Честно! — Ночная Фурия видела в глазах матери неподдельное удивление происходящим в данный момент. Не похоже на ту, кто все эти годы знала, кому на самом деле помогает… Затем Беззубик вновь повернулся в сторону Сущего, на этот раз едва сдерживая угрожающий рык и молнии, что так и рвались из его души. Однако слова Неприкаянного остудили его пыл: — Ученик? — горько усмехаясь, перебил Дару Сущий. — Да. Я открыл ему все знания о демонах, научил его управлять ими с помощью рунного языка демонов. Забавно, не правда ли? — в голосе отсутствовала надменность или же коварная радость. Наоборот, его слова прозвучали с некоторой долей иронии. Он принял любимый облик седобородого и седовласого старца в серой мантии, вновь держа в правой руке чёрный жезл с серебристой косой на его верхушке. Сущий убрал в сторону загадочный предмет, и тот словно растворился в воздухе. Неприкаянный скрестил руки и продолжил: — Но он слишком возгордился собой и отступился от меня. Решил, что ничтожество, вроде него, презираемое собственным племенем, способно подняться выше звёзд. Только этому не бывать. Как и пророчеству, что написал Абстрагирус. Как же я сожалею, что не убил своего брата-писателя судеб раньше… Из-за его пророчества и происходит вся эта заварушка… — ЗАВАРУШКА? — возмутилась Дара. — Именно из-за тебя эта война и началась! Это ты сподвигнул демонов, включая Салеоса, на Мировой Бунт! Из-за тебя погибли десятки тысяч демонов и множество драконов! И сейчас по твоей милости происходит то же самое! По твоей вине погибли сородичи Беззубика и пало Измерение Драконов! Из-за тебя сейчас древний безумец пытается захватить мир! — в янтарных очах суккубы взыграли оранжево-золотистые оттенки ярости. Она ощущала в эти секунды ненависть к Неприкаянному в сотни раз больше, чем Иккинг… — Но, зачем тебе это вообще нужно? С какой целью ты заставил Ад наливаться реками крови и жестокости? — оглушительно кричал Иккинг, возмущаясь. Гнев набирал внутри него огромную мощь. Казалось, он вот-вот вырвется из крепкой хватки Хезер и помчится на Сущего голыми руками. — А затем, смертный, чтобы не допустить того, о чём я говорил тебе, Даре и Хезер! — гневно произнёс он. — Пророчество, которое невозможно преодолеть! Его силу невозможно уничтожить, ибо я по своей глупости зачитал его вслух, чего делать было категорически нельзя! Я сподвигнул демонов на совершение переворота, чтобы разделить Ад на множество княжеств. Я убедил каждого из участников заговора, что это делается во благо Ада. Ибо сильное и очень крепкое государство с каждой минутой всё больше привлекало внимание противников Ада. Они до сих пор никак не могут остановиться, пока не перебьют всех демонов. И драконов тоже. Создавался мощный противовес силам так называемого добра. Однако дальнейшее наращивание мощи в Нижнем мире привело бы к неизбежной войне, в которой Ад бесспорно потерпел бы крах. Пророчество, написанное Абстрагирусом, было составлено и зачитано до этой войны. Я никак не мог освободиться от мысли, что Конец Света наступит именно из-за вспыльчивости наших врагов, которые углядят в сильном Аду угрозу. Ныне же стоит обратная ситуация. Мы более не являемся угрозой. Но и власть, которую впитали в себя участники бунта давным-давно, начала таять. Каждый из вас это лицезрел, — все мгновенно вспомнили Салеоса и его отчаянные попытки исправить положение. — Ад утонет в крови! Он резко ослабнет. А раз ослабнет, то и одолеть его истощённые силы будет совсем несложно. Простая тактика, которой легко воспользоваться. — И, поэтому, единственной надеждой на избежание этого безумия — даровать власть, содержащуюся в Дэтомоне, дочери Лилит, Ночным Фуриям. — произнесла Хезер в облике Горгульи. — Да! — кивнул старец. — Их могущества и частичной принадлежности к Неприкаянным будет достаточно, чтобы подобно Лилит удерживать Ад в целости и сохранности. Таким образом, война будет предотвращена. Раз и навсегда! — каждое слово он произносил с предельной серьёзностью. — Тогда зачем ты обманом заманил нас сюда? Почему прикинулся моей матерью? Где её душа, Сущий? И ГДЕ АСТРИД?! — гневался Иккинг, желая разорвать Неприкаянного на части. Хезер устала удерживать юношу. Она обратилась обратно в получеловека. Иккинг аккуратно положил тело любимой на хладную землю пещеры, злобно глядя на Сущего. — Твоя мать, Иккинг, действительно является дочерью Абстрагируса. — он печально вздохнул, продолжив: — Но она давно мертва… В Аду ты её не найдёшь. Она оказалась по другую сторону миров… — сдержанно пояснял Сущий. — Боюсь, она заодно теперь с нашими врагами. Возможно, что и обсуждает планы атаки на Ад. Совершенно пребывая в неведении, что её сын находится здесь в данный момент. — Как умерла??? — чуть не отвисла нижняя челюсть у Иккинга. — КОГДА? — пошатнулся парень. Дара подлетела к нему, поддерживая его. — Семнадцать земных лет назад. Она действительно отправилась заменять Неприкаянного — своего отца. Однако по пути сюда её поймали демоны и растерзали. Душа её очень давно жаждет мести своим убийцам. Валка покинула Врата Ада и теперь её дух находится далеко за пределами Ада и Земли. — А Астрид? Что с ней? — обеспокоенно спросил Иккинг. Установилась минутная тишина. Хоть Сущий был очень могущественен, но гнева смертного, искренне любящего голубоглазую блондинку, боялся, будто огня. — ЕЁ ДУША ПО КАКОЙ-ТО ПРИЧИНЕ НЕ ВЕРНУЛАСЬ В ТЕЛО… — отрешённо сказал он. — Боюсь, что она устремилась в Отколовшееся Междумирье так же, как твоя мать… Иккинг заорал во всю глотку, охрипнув. Мощный крик души едва не оглушил драконов и Хезер. Слёзы впервые не проступали на его глазах. Гнев и отчаяние настолько охватили его сознание, что слёзы словно испарились от пламени злости… Он уткнулся носом в грудь Астрид, громко рыдая. Беззубик пустил слезу, прижавшись мордочкой к обернувшейся Хезер. Та склонилась, как и Иккинг. Она не подходила к нему, боясь попасть под горячую руку юноши. Ведь он мог вполне оправданно обвинить кшатрию, мол, «она намеренно, пока белый свет слепил ему глаза, погубила кислотой душу любимой». Дара присела рядом с ним. Иккинг обнял её — ему нужно было кому-то выплакаться, хоть слёз и не было. Суккуба ощущала его боль, как никто на свете. Она искренне, молчаливо, сочувствовала ему. Тихая скорбь продолжалась около пяти минут (по Адским меркам). Хезер первой решила нарушить эту болезненную для всех тишину. — А нельзя ли вернуть души из этого Междумирья? — серьёзно спросила она Неприкаянного. — Нет. Даже мне неведом способ, — с нотками глубокой печали произнёс Сущий. — А ты можешь вновь сделать Иккинга Нефилимом? — поинтересовалась она, надеясь хоть как-нибудь помочь парню, во второй раз познавшему горечь утраты. — Нет. Теперь он снова стал смертным, — слова Сущего прозвучали, как жестокий приговор на суде. Спустя несколько секунд он добавил: — Но его роль на этом в Аду не завершена. Меч отныне подчиняется ему. — старец поглядел на отчаявшегося юношу. — Я передаю его тебе, Иккинг Хэддок. Ты — не смотря на всё — внук Неприкаянного. А это значит, что ты не являешься обыкновенным воплощением смертного. Как и твоя мать… — Скажи мне, пожалуйста! — ревел Иккинг, произнося сквозь зубы каждое слово с лютой ненавистью в сердце. — Что мне мешает прямо сейчас взяться за этот клинок и разрубить им тебя надвое?! Чтобы ты ощутил от прикосновения клинка всю мою боль! Всё, что у меня сейчас на сердце! — он отпрянул от Дары и смотрел только на свою мёртвую любимую, тихонько поглаживая пальцами её светлые волосы… водя по ещё тёплым щекам и… таким неподвижным губам из которых, как ему от шока стало мерещиться, ещё исходило еле заметное, тёплое дыхание… — Ничто. Я не стану сопротивляться тебе, Иккинг, внук Абстрагируса. Но моя смерть от этого меча не вернёт твою любимую, — грустно, с сожалением произнёс он. Иккинг удивился столь мудрому и, как ему показалось, сочувствующему ему Неприкаянному. — Зачем был нужен весь этот маскарад? — раздражённо спросила Дара. — Если бы пред вами предстал я, в образе старца, вы бы послушали меня? Рискнули бы своими чувствами и… последствиями… ради спасения мира? — повёл он бровью. — Если бы ты видел, во что превращается наш мир, Сущий… — сухо, с огромным презрением произносил каждое слово Иккинг. — Ты бы не стал препятствовать исполнению пророчества ещё тогда… во времена Мирового Бунта… И ты прав абсолютно… Я бы ни за что не пошёл на такое… — он прижал тело любимой к своей груди, носом касаясь её остывшей щеки. — Астрид… — после этого из изумрудов по его щекам понеслись последние слезинки. Одна из них перетекла на щеку Хофферсон. Он заметил это и вмиг представил, словно душа Астрид в эту самую секунду плакала вместе с ним… Беззубик, Трёхкрылка и Дара подошли к юноше и склонились вместе с ним над мёртвой девушкой, разделяя его горе своими слезами. Хезер также была опечалена, но ей единственной достало смелости прервать минуту горестного молчания и спросить у Сущего: — Что это за странное место, если ты над ним не имеешь силы, Сущий? — скептически отнеслась к словам Неприкаянного Хезер. — Ведь у этого измерения есть иное название, я права? Что из себя представляет это… Отколовшееся Междумирье?