Останки

Дэнни Торренс не хотел спать. Глаза слипались против его воли, а голова клонилась на подушку, но пятилетний малыш упрямо встряхивался и тёр зудящие веки. Как только мама вышла из комнаты, уверенная, что сын уснул под её колыбельную, Дэнни сел, вытащил из-под подушки фонарик и, накрывшись одеялом с головой, включил его. И теперь мучительно боролся с сонливостью. Просто сидеть и светить сквозь щелку в одеяле быстро надоело, и малыш стянул с тумбочки детскую книжку. Чтение должно помочь продержаться хотя бы пару часов. Дэнни очень на это надеялся. Ему всего-то надо бодрствовать, пока на часах не минует два часа ночи, а иначе будет плохо. — Джерри с… х-х…ватил, схватил верёвку и потянул на себя, — старательно выговаривал Дэнни шепотом, уткнувшись носом в текст. — Но Вилли зау… упр…упрями… заупрямился. Пёсик не хотел идти домой. Он тяф… тявкал и грыз поводок. Тогда Джерри разо… злился. Разозлился. Он поднял с земли палку и ударил Вилли. Пёсик громко засукл… зас-с… заску… — Заскулил, — прошептал кто-то подсказку. Кто-то не сильно старше Дэнни, судя по нежному певучему голоску. Дэнни замер. Его сердечко испуганно заколотилось. Мальчик осторожно высунул голову из-под одеяла и посмотрел на настенные часы. Он уже умел определять время по положению стрелок, и те показывали ровно два часа ночи. Дэнни вздрогнул: ведь только недавно была лишь половина одиннадцатого. Неужели он уснул, даже не заметив этого. — Да, ты спишь, — снова тот же вкрадчивый шепот, доносящийся из-под кровати. — Давай играть. — Нет, — Дэнни отрицательно замотал головой. Ему было очень страшно. Он знал, что если слезет с кровати, случится что-то плохое. С ним это уже было, и не раз, но вот беда — малыш никогда не мог вспомнить, что именно происходило — утром всё забывалось, как обычный сон. Только новые синяки появлялись на теле. А ещё Дэнни чувствовал, что с каждым разом будет всё хуже и хуже. Потому-то он старался не спать первую половину ночи всю последнюю неделю. Но на сей раз сон его переборол. Дэнни сильно зажмурил глаза и стал повторять как мантру: — Тебя нет, ты ненастоящий. Тебя нет, ты ненастоящий. Тебя нет, ты ненас… — Я настоящий, — прошипело из-под кровати. — Я тебе докажу, стервец! Последнее слово прозвучало гораздо грубее, совсем не детским голосом. Вдруг снизу последовал удар, и кровать подпрыгнула — немного, но ощутимо. Дэнни вскрикнул. — Оставь меня в покое! — безнадёжно взмолился малыш. Из глаз закапали слёзы страха. В ответ раздался злобный низкий смех, и кровать затряслась как бешеная. Из-за края, сминая простынь, потянулись длинные узловатые пальцы. Серо-синюшные как у трупа. Их было куда больше десяти, словно под кроватью пряталось несколько чудищ. Или одно многорукое. Это было уже слишком для пятилетнего мальчика: Дэнни заверещал и, откинув одеяло, соскочил с кровати. С побелевшим от ужаса лицом он кинулся к приоткрытой двери своей спальни, совсем позабыв про фонарь. — Мама! Мама! — тонким чистым визгом звал малыш, но ответом ему была лишь тишина. И тьма. Коридор за дверью оказался непроглядно чёрен. Мама всегда раньше оставляла гореть ночник, чтобы Дэнни мог посреди ночи ходить в уборную не спотыкаясь. Возможно сегодня она просто забыла это сделать. Но чутьё подсказывало Дэнни, что это не так. К страху за себя добавилось волнение и за маму. Мальчик на ощупь, по стеночке, стал пробираться в сторону родительской спальни. Волосы на затылке встали дыбом, спина покрылась ледяными мурашками, а ноги ослабли от ужаса — позади него раздавался грохот и треск разламываемой кровати: Нечто выбиралось наружу. Вот-вот оно пустится в погоню. Тихонько похныкивая, Дэнни постарался ускориться. Глаза немного привыкли к темноте, и он мог различать блёкло сереющий прямоугольник коридорного окна. Похоже даже уличные фонари не горели. Где-то рядом с окном должна была находиться дверь к маме. — Мама! — позвал он ещё раз. Ну почему же она не слышит. За спиной раздался новый грохот — это дверь комнаты Дэнни сорвало с петель и с силой отбросило в противоположную стену. По краям проёма показались многочисленные пальцы. Длиннющие ногти на каждом из них заскребли по обоям. Мальчик не выдержал. Отлепившись от стены, он побежал и тут же споткнулся об что-то на полу, неразличимое в темноте. Уже не сдерживаясь, рыдая во весь голос, он пополз. Встать всё никак не получалось, ноги стали как резиновые и совсем не слушались. — Мы играем в догонялки? Я люблю догонялки, — прежним детским голоском ехидно протянул монстр. Дэнни обернулся и обомлел. Посреди коридора стояли две девочки-близняшки. Те самые, которых он видел в проклятом отеле Оверлук. Обе аккуратно причесанные и одетые в белые платьица, они держались за руки, и чёрными, по-рыбьи безучастными глазами смотрели на него. Туфельки и гольфы были заляпаны кровью, как и подолы платьев. Они будто светились, так четко обе выделялись на фоне темноты. Близняшки синхронно сделали шаг, и Дэнни будто очнулся. Ему удалось подняться, и в последнем усилии он достиг цели. Но дверь в комнату матери оказалась заперта; ручка не поддавалась. В исступлении он начал колотить в преграду кулачками и ногами. — Мама! Мама! Помоги, мама! — кричал малыш уже на грани сипа. Краем глаза он замечал, как притворяющийся девочками монстр становится всё ближе и ближе. Когда расстояние сократилось всего до пары метров, девочки синхронно улыбнулись жуткими хищными улыбками. Их лица и тела начали сливаться в одну массу; глаза, носы и рты смешались, и посредине этого месива разверзлась чёрная дыра-пасть. Чудище прыгнуло в его сторону. — Не-е-е-ет! В этот момент дверь открылась, и Дэнни качнулся внутрь по инерции. Он вытянул руки, готовясь упасть в объятия матери. Вот только встречала его вовсе не мама. Голая престарелая женщина, вся в трупных пятнах, нависла над мальчиком, кривя почерневшие губы в ехидной усмешке. Жидкие волосы свисали сосульками по бокам лица, со склизкой, рыхлой кожи капала на пол вода. Мёртвая леди из ванной комнаты номера двести семнадцать отеля Оверлук. Холодные пальцы женщины сомкнулись на шее Дэнни Торренса.

***

Венди Торренс проснулась рано и совершенно не выспавшейся. Всю ночь ей снилась какая-то белиберда. Сейчас она даже не могла вспомнить, что именно, но явно что-то гадкое — неприятный осадок на душе вызывал чувство тревоги. Со стоном поднявшись с постели, Венди накинула на себя халатик. Надо было срочно проверить как там сынок. Открыв дверь из спальни, Венди остановилась. Её малыш сидел на полу, под окном, притулившись спиной к стене. Голова запрокинута, лицо обвисшее как у идиота. Широко раскрытые глаза были похожи на кукольные стекляшки, только красные от полопавшихся капилляров. На щеках, шее и руках взбухли страшные синяки. Венди закричала.