Unloved woman.

Величественный фьорд. Длинный мрачный морской залив Каттегата, зеркальные воды которого хранят на своей глубине нерешенные тайны. Сколько жизней унесла за собой стихия? Сколько невинных людей и жестоких монстров лежит на дне? Лишь Один знает. Утром воды фьорда покрываются загадочным туманом, а к вечеру он рассеивается, уступая дорогу драккарам, стремящимся в дальнее плавание. Величественный фьорд. Его острые крутые скалы тянутся километрами, а затем превращаются в плоские вершины. Медленными неуверенными шагами Аслауг ступала по камням, которые резали её ноги сквозь тонкую подошву обуви, худые руки приподнимали подол платья. Она шла дальше, к самому краю вершины, зная, что это сон, но всё равно продолжала идти. На огромном камне, усыпанном зелёным мхом, стояла женщина. Она появилась из ниоткуда, вынуждая Аслауг рассмотреть размытый стройный силуэт. Её каштановые волосы развивались по ветру, давая лёгкий золотой отблеск на солнце. От женщины веяло холодом, будто сам северный ветер исходит из её души, обжигая обнаженные плечи недалеко стоявшей кюны. — Мое имя Аслауг, я принцесса гётов, жена Рагнара Лодброка и твоя кюна. Повернись ко мне лицом и поклонись, раз уж не знаешь перед кем стоишь, — надменно вскрикнула девушка, в надежде, что незнакомка услышит её за шумом ветра. В ответ на это женщина лишь молча повернулась, подняв томный взгляд на девицу из-под пышных густых ресниц. Её красота была сурова и нежна одновременно: четко очерченные скулы, достаточно пухлые губы и острый нос, покрытый веснушками. И глубокие карие глаза, обрамленные бровями с мягким изломом. Удивительно, но в ней Аслауг так узнавала…себя. Брунгильда словно вышла с рассказов, которые маленькой принцессе гётов вещал король Геймир всё детство. Однако дева стояла без легендарных доспехов и меча, украшающих великую валькирию. — Что стало с тобой, дитя? Боги уготовили тебе судьбу, о которой мечтает любая женщина, они так благосклонны к тебе, — с горечью промолвила воительница, опустив руки и скрестив ладони. Медленно она приближалась к дочери, и с каждым её шагом ветер утихал, оставив лишь мертвую тишину позади. Аслауг надлежало обнять собственную мать и выразить свое почтение одной из величайших валькирий, которой она гордилась, о подвигах которой с каждым дуновением ветра по сей день ходят легенды. Но Аслауг стояла молча, не сделала ни шагу навстречу. Слова матери ранили кюну в самое сердце, и она нервно сжала челюсти, максимально держа свои слёзы и стараясь сдержать эмоции. Это то, что болело все годы. Змеиным ядом жгло сердце, создавая невыносимые муки, подобные тем, которые испытывал Локи, будучи прикованным к скалам. Лишь холодная от отсутствия мужа постель знает, как страдает эта женщина и лишь стены спальни слышали её громкий плач ночью, пока весь Каттегат дремлет. Но на следующий день она встанет, лукаво улыбнется слугам и будет вести себя как истинная кюна, крепко держась за свой статус, смакуя власть. Единственное, что у неё осталось и единственное, что теперь важно. — Боги оставили меня, — единственное, что смогла из себя выдавить Аслауг, чувствуя, как огрубевшая от рукояти меча рука касается её щеки. Неоднократные роды и прошедшие годы оставили отпечаток на лице кюны. Стали видны её морщины, кожа иссохла и приняла тусклый цвет. Румянец больше не украшает её щечки, как при первой встрече с Рагнаром. Глаза больше не блестят, смех не звучит из её уст. Так выглядит лишенная любви женщина. — Моя милая дочь… Она больше не смогла. Прочная толстая броня сдержанности и высокомерия дала трещину, а слёзы невольно покатились по щекам, не собираясь останавливаться. Аслауг скривилась и опустила голову вниз, сжимая веки и мысленно моля Богов о силе. Но они больше не слышали её. Рука, ласкающая её щеку, растворилась в очередном дуновении ветра, а когда кюна подняла взгляд на мать — та уже исчезла. Ноги предательски подкосились, и девушка упала на колени, разбивая их в кровь об острые камни. Но было всё равно. Ничто не сравнится с той болью, которую она испытывает уже столько лет, которую хранит в своем истерзанном сердце. « Я больше не справляюсь, мама. Я не стала счастливой, не стала любимой женщиной. Я родила троих сыновей, как хотели того Боги. Я заботилась о каждом, я отдавала всю себя. Но даже они всецело не могут быть моими. Они дети Рагнара Лодброка, его продолжение и продолжат подвиги отца, поддаваясь искушению открыть вслед за ним новые земли и грабить ничтожных христиан. Они забудут мать так, как их отец забыл жену. Разве эту судьбу уготовили мне Боги? Быть несчастной, лишенной любви и поддержки женщиной? Трон не заменит мне настоящую семью, мама. Я одна…» Аслауг знала, что это сон. Лишь во сне она может позволить себе кричать так громко и горько. Возможно, богиня Фрейя услышит плач этой женщины и будет благосклоннее к ней. Возможно, она познает вкус любви. А возможно, она умрет холодной, одинокой, равнодушной властительницей Каттегата, пустоту которой не заполнит даже любящий народ. Ибо лишь норны знают как сплетаются нити судьбы.