Ты убил меня

Люблю думать, сидя в автобусе. Именно в этот момент в голову приходят самые умные мысли. Это, наверное, потому, что вокруг много людей, но каждый думает о своём. Эдакое одиночество в толпе. Одиночество – самое страшное слово на планете. Когда-то я тоже был одинок. У меня не было ни друзей, ни братиков или сестричек. С самого детства большую часть своей жизни провожу за чтением. Литература лечит от одиночества. В детстве я не понимал, почему мои родители так старательно ограждали меня от сверстников. Однажды соседские мальчишки дали мне поиграться с ножиком, а мама после этого долго ругала меня и запретила общаться с мальчишками со двора. Когда стал старше, мне рассказали про мою редкую и опасную болезнь. Тогда, будучи подростком, я проклял всё на свете. Никак не мог понять, за что судьба меня лишила стольких детских радостей. Мне нельзя было кататься на велосипеде или роликах, потому что я мог упасть и пораниться. Мне нельзя было гулять со сверстниками, потому что это опасно. Даже когда я брал в руки кухонный нож, чтобы отрезать батон, мама заметно нервничала, а затем отнимала его у меня и делала всё сама. Ножницы были надёжно от меня спрятаны. Всё изменилось с моим поступлением в институт. Там я встретил тебя – моё спасение от одиночества, самый щедрый подарок судьбы. И сейчас я еду к тебе. Я скучаю по тебе. Я люблю тебя. С самого начала, с первого дня ты показался мне добрым человеком. И мои предположения подтвердились: даже будучи просто другом, ты был очень чуток и внимателен, всегда находил общие темы для разговоров, чувствовал, когда мне грустно или плохо, часто приходил на помощь, спасал меня от скуки. Благодаря тебе я не сошёл с ума после восемнадцати лет одиночества. Спасибо тебе. Когда ты признался мне в любви, у меня даже мысли не было о том, чтобы отвергнуть тебя. Мне было плевать и на мнение общества, и на то, что до этого я не был геем. Ты – самый близкий мне человек. Единственный. Ведь мы уже давно вместе. Наверное, именно это называется взаимностью. И, наверное, я для тебя тоже важен. Ведь ты же беспокоишься за меня. Чтобы не давать тебе лишних поводов для волнения, я не сообщил тебе о своём диагнозе. И сообщать не собираюсь. Не хочу пугать тебя страшным словом гемофилия. Ведь в этом нет ничего преступного. Это не заразно и никак не мешает быть нам вместе. Просто природа сыграла со мной злую шутку. Мне пора бы уже не думать об этом. Ведь сегодня я еду к тебе. Ты пригласил меня и предложил остаться на ночь. И пускай я не представляю даже, каким будет наш первый секс, но я доверяю тебе, доверяю человеку, спасшему меня от одиночества. Ты встречаешь меня на пороге. Радуешься моему приезду. Я тоже радуюсь. Ведь я соскучился по тебе: по твоим бездонным карим глазам, по лучезарной улыбке, по высокому спортивному телу, по коротко стриженным чёрным волосам. Целуешь нежно в губы. Одним взглядом говорю «спасибо». Твой поцелуй – лучшее, что меня когда-либо грело. Тянешь меня куда-то вглубь квартиры. По-видимому, там спальня. Ты опускаешься на кровать, я - рядом, кладу свою голову тебе на грудь. - Я скучал… - единственное, что могу сказать. Остальное сам прочитаешь в моих глазах. Ты нежно улыбаешься. Наверное, я живу ради этой улыбки. Ещё раз целуешь, стягиваешь с меня футболку и подминаешь меня под себя, не размыкая наших губ. Я чувствую каждое твоё прикосновение. Нежно, успокаивающе. Ты отводишь мои руки к спинке кровати, и я чувствую, как на запястьях замыкается что-то холодное, что-то металлическое. - Что ты делаешь? – спрашиваю я. Ничего не отвечаешь. Лишь завязываешь мне рот чем-то и, прислонившись лбом к моему лбу еле слышно, одними губами произносишь: «Прости». Может, я чего-то не понимаю? Может это просто какой-то странный сон или глупый розыгрыш? Плотно смыкаю глаза и размыкаю вновь, в надежде, что всё это – галлюцинация, которая вот-вот исчезнет. Но ничего не исчезает. Ты стягиваешь с меня штаны и нижнее бельё. Мне становится вдруг дико стыдно за самого себя. Все чувства – страх, неизвестность, обида – всё вдруг уходит на второй план и уступает место дикому стыду. Мои щёки краснеют. Достаёшь из тумбочки какие-то предметы. Раздвигаешь мне ноги, от чего я краснею ещё больше. Воздух становится тяжёлым, как ртуть. Мне никуда не деться. Остаётся лишь верить в то, что этой ночью ты меня не прикончишь. Верить тому, кто спас от одиночества. Берёшь с тумбочки тюбик и смазываешь его содержимым свои пальцы. Неспешно вводишь их в меня, сразу два. Абсолютно расслабленный физически, я полностью убит морально. Что будет дальше? Твои пальцы будто изучают меня изнутри. И вдруг происходит то, что заставляет меня невольно дёрнуться. Хотя особой свободы мне не позволяют наручники. Ты находишь во мне точку, которая заставляет странные, приятно-волнительные волны разливаться по моему телу. Теперь я точно готов умереть от стыда, провалиться сквозь землю. Но для тебя это ещё только начало. Ты берёшь в руки анальные шарики. Вводишь их в меня, один за другим. После третьего становится больно. Я издаю протяжный стон, несмотря на то, что повязка на губах дико мешает произнести какой-либо звук. Как ни странно, ты реагируешь на мою боль, успокаивающе поглаживаешь меня ладонью по животу. У тебя тёплая ладонь. Не причиняй мне боли, пожалуйста. Вводишь ещё два шарика в меня. Это такое странное ощущение, быть натянутым на что-то. Очень двоякое ощущение. Наконец-то вынув из меня эту игрушку, зажигаешь свечу. Это ведь просто для атмосферы, да? Когда первая капля горячего воска опускается мне не грудь, понимаю, что нет. Мне больно. От былых волн возбуждения почти не остаётся следа. Горячие капли, кажется, разъедают душу насквозь. По лбу стекают капли холодного пота. Мне больно. Мне хочется кричать. Наконец, тебе надоедают игры с воском. Расстёгиваешь ширинку, вводишь в меня свой член. Тёплые волны снова начинают раскатываться по телу, а по кончикам рук и ног бегут мурашки. Мне не по себе. Сердце начинает биться бешено. Я не понимаю, зачем ты причиняешь мне столько боли и столько… удовольствия. Больше всего мне хочется обнять тебя, но руки прикованы к спинке кровати. Движения тебя во мне становятся быстрее и точнее. Страх уступает возбуждению, мысли путаются. Ты берёшь с тумбочки нож и начинаешь рисовать на моём теле причудливые кровавые узоры. Неглубокие надрезы почти не причиняют боли, или она заглушается удовольствием от твоих движений. Я уже ничего не помню. Моё сознание вот-вот готово мне отказать. Боль, удовольствие, страх, стыд, сладость – всё смешалось в одном, и готово вот-вот взорваться внутри меня. И вдруг ты чувствуешь, что температура моего тела снижается. Крови на простыни становится слишком много, а моё сознание слабеет. Я знаю, что умру с минуты на минуту. Остатками почти покинувшего сознания чувствую, как ты начинаешь суетиться вокруг меня. Освобождаешь руки, пытаешься остановить кровь. Но всё без толку. Ты спас меня от одиночества. Ты подарил мне невиданное доселе наслаждение. Ты стал моим первым и последним. И, несмотря на то, что ты убил меня, я люблю тебя. Прости за то, что не предупредил тебя заранее.Прощай.