Я ненавижу сладкое.

В моем сердце нет места любви, жалости или состраданию. Все, что там таится – ненависть и одиночество, и этот расклад не менялся уже годами. Я никогда не говорил никому «Я тебя люблю» и, наверное, это стало причиной разрыва и так не очень длительных отношений. Не мудрено, девушки всегда хотят получать тепло и ласку, чего я дарить попросту не умею. Они всегда обижались на мои колкие шутки или неправильные комплименты (другие я делать не умел), собирали вещи и катились к чертям. По крайней мере, туда я обычно их посылал. Это продолжалось до тех пор, пока я не встретил.. ее. Беззаботная, легкая, словно сладкая вата – она заняла все мои мысли, вытесняя желчь, которая там пылилась. Каждый раз, когда она так широко улыбалась, в моем сердце горел пожар, а мозг просто кричал: «Ты должен с ней поговорить!» И я поговорил. Я нашел в себе силы, чтобы однажды, после занятий в университете, подойти к ней и пригласить на свидание. А она согласилась. Я в жизни не чувствовал такой эйфории. Никогда бы не подумал, что тот самый Инграм, который порой даже банку до урны добросить не может, стал бы прихорашиваться полтора часа. Но в конечном итоге она превзошла все мои старания выглядеть прилично. Потому что она выглядела просто сногсшибательно. В легком голубом платье, под стать ей самой, она словно летела навстречу мне, все так же привычно улыбаясь. И я улыбался ей в ответ. Мы начали встречаться. Я почувствовал себя воистину самым счастливым человеком, потому что всегда мог прикоснуться к ее гладкой коже, ощутить ее запах, поцеловать или обнять. Мне хотелось защитить ее от всех внешних раздражителей. А она, в ответ, хотела защитить меня от внутренних переживаний. Когда мне было грустно, эта девушка подбегала ко мне, вручала конфетку и, улыбаясь, убегала. Она была слаще любой конфеты. Спустя какое-то время я сделал ей предложение. Даже сейчас у меня трясутся коленки, когда я вспоминаю, как боялся, что она откажет. Но она сказала «да». И в тот момент я был на седьмом, нет, на восьмом небе от счастья. Мы провели скромную церемонию, отказавшись от пира, от громких свадеб и сотен гостей. Это было лишь наше время. Она была лишь моей женой. И я впервые сказал, что люблю ее. Это был первый и последний раз. А потом она ушла. Она оставила лишь записку, которая гласила: «все стало слишком серьезным...» и ребенка. Прекрасную, голубоглазую дочурку, которая была похожа на мать, как две капли воды. И я даже не злился на нее. Я лишь хотел заботиться о дочери. Все деньги, которые я получал, мне хотелось тратить, лишь бы у моей принцессы было все, что она захотела. Я не мог заменить ей материнскую любовь, но я мог дать ей свою. Этот ребенок был всем, о чем я когда-либо мог мечтать. Она была такой же сладкоежкой, как и мать, такой же веселой и хохотливой. Однажды я отпустил ее погулять с подругами на детскую площадку. Она схватила охапку конфет, чтобы поделиться со всеми, вручила и мне одну штучку и чмокнула на прощание. Я сказал ей быть осторожнее. Домой дочь так и не вернулась. Я стал переживать, когда стемнело, ведь она пообещала успеть к семи. Я стал волноваться, когда пробило за восемь. Я места себе не находил, когда на часах показывало полночь. Я связался со всеми родителями, чьи дети были на той площадке. Я узнал во всех больницах и моргах, не слышали ли они ничего о моей дочери. По новостям в срочном репортаже сказали, что маньяк, убегавший от патруля, взял в заложники девочку. В дверь позвонили и два Белых Рыцаря известили меня о том, что мое сокровище убито такими же ублюдками, которые стояли у меня на пороге. Один из них просто толкнул ее в стену, из-за чего она ударилась головой. Смерть была мгновенной. С тех пор я ненавижу сладкое.