Найденыш

— Ма­ма, а се­рый волк пло­хой. Очень пло­хой, та­кой, как Ки­рюш­ка. Толь­ко он де­рет­ся и ни­кого не ест. Га­лина Сер­ге­ев­на улыб­ну­лась. Ох, уж эти де­ти. Ага­та — бе­локу­рый го­лубог­ла­зый ан­ге­лочек с ми­лым ли­чиком жа­лова­лась на Ки­рил­ла, скром­но­го, пос­лушно­го маль­чи­ка. Пред­ста­вить, что­бы он с кем-то под­рался в са­дике, бы­ло край­не труд­но, в от­ли­чие от Ага­ты. Ее шус­трая до­чур­ка ус­пе­ла за два го­да нах­ва­тать столь­ко за­меча­ний от вос­пи­татель­ни­цы, тол­ком и не при­пом­нишь. «Не дев­чонка, а юла ка­кая-то», — так час­то го­вори­ла Га­лина Сер­ге­ев­на, мо­лодая учи­тель­ни­ца на­чаль­ных клас­сов. Ее класс был шум­ным, бес­по­кой­ным, но од­новре­мен­но друж­ным. Де­ти. Она очень лю­била де­тей, очень хо­тела ве­селую, друж­ную семью, но ди­аг­но­зы вра­чей до не­дав­не­го вре­мени ос­та­вались не­уте­шитель­ны­ми. Сло­восо­чета­ние ап­ла­зия мат­ки зву­чало как при­говор. — Мам, а по­чему раз­бой­ни­ки в «Бре­мен­ских му­зыкан­тах» смеш­ные и сов­сем не страш­ные? — до­чур­ка, опи­ра­ясь лок­тем на по­душ­ку, жда­ла от­ве­та. Ли­чико ма­лыш­ки ста­ло вдруг серь­ез­ным. Га­лина по­ежи­лась. Раз­бой­ни­ки, сно­ва раз­бой­ни­ки. «Не­уже­ли вспом­нит? Или при­дет­ся ей со вре­менем рас­ска­зать. Нет, не мо­гу. Страш­но» — ду­мала жен­щи­на, ко­торую, как и каж­дую мать, тре­вожи­ло здо­ровье до­чери. Не нуж­но ло­мать дет­скую пси­хику. Прав­да — мощ­ное ору­жие, по­рой ее нуж­но скры­вать, пос­коль­ку так пра­виль­ней, гу­ман­нее. — По­чему не страш­ные? Они же хо­тели ог­ра­бить ко­роля. Ага­та по­мота­ла го­ловой, об­ня­ла плю­шево­го плю­шево­го миш­ку, тро­гатель­но по­цело­вала его в мяг­кое уш­ко. — Ог­ра­бить — не убить, прав­да? Они не хо­тели ни­кого уби­вать, не хо­тели сжечь дво­рец. Я бо­юсь ог­ня. Хо­рошо сей­час есть элек­три­чес­тво. Мать нах­му­рилась, ус­по­ка­ива­юще про­из­несла: — Но имен­но огонь по­мог пер­вым лю­дям вы­жить. Он от­го­нял хищ­ни­ков, сог­ре­вал их. Кро­ха ак­тивнее за­мота­ла го­ловой. — Огонь мо­жет прев­ра­тить­ся в по­жар и убить. Мам, вклю­чи ноч­ник. Мне сно­ва сни­лись злые лю­ди. Га­лина Сер­ге­ев­на на­тяну­то улыб­ну­лась, при­жимая ис­пу­ган­ную кро­ху к се­бе, по­вер­ну­ла ма­лень­кое ко­леси­ко элек­три­чес­кой лам­пы. Ей то­же бы­ло страш­но. Хо­тя здесь, в у­ют­ной квар­ти­ре, в дет­ской, ок­ле­ен­ной обо­ями с мик­ки-ма­уса­ми, они бы­ли в бе­зопас­ности. Мяг­кий го­лубой свет ус­по­ка­ивал, да­рил уве­рен­ность. — Ми­лая, ты боль­шая. Мы с па­пой ни­ког­да не да­дим те­бя в оби­ду. Обе­щай, что боль­ше не бу­дешь бо­ять­ся. — Обе­щаю, — сон­но про­бор­мо­тала ма­лыш­ка, от­во­рачи­ва­ясь к сте­не. В ру­ках Ага­та дер­жа­ла лю­бимо­го плю­шево­го миш­ку. Ну на­до же, сов­сем, как она ког­да-то. Спа­ла с иг­рушка­ми, кор­ми­ла их ман­ной ка­шей, за­боти­лась, так ска­зать. Вот толь­ко у Агат­ки те­перь есть ви­дик и кас­се­ты с муль­ти­ками. Да­же иг­ро­вая прис­тавка, ко­торую ку­пили лю­бящие ро­дите­ли в бла­годар­ность за хо­рошее по­веде­ние. Еще бы, их ги­перак­тивная ма­лыш­ка це­лую не­делю бы­ла па­инь­кой, ни с кем не дра­лась, да­же под­ножку ни­кому не пос­та­вила. Прог­ресс од­на­ко. — Нер­вни­ча­ешь, Гал­чо­нок? Га­лина Сер­ге­ев­на по­мор­щи­лась. Гал­чо­нок — ду­рац­кая клич­ка, ос­тавша­яся со шко­лы. Вик­тор си­дел на кух­не, за сто­лом, с ап­пе­титом уп­ле­тая пиц­цу. Лю­битель — фас­тфу­да, быв­ший од­ноклас­сник, од­ногруп­пник и все­пони­ма­ющий муж. Она, на­вер­ное, ни­ког­да не при­учит его к здо­ровой еде. — Я бо­юсь. — Че­го, Гал­чо­нок? — Вик­тор чуть ус­мехнул­ся. — Все по­зади. Все бу­дет хо­рошо. — Вдруг Ага­та вспом­нит, пой­мет, что мы не нас­то­ящие ро­дите­ли. Гру­бая муж­ская ла­донь кос­ну­лась ее пле­ча, в нос уда­рил за­пах оде­коло­на. Рез­ко­вато, но Ви­те нра­вит­ся. А все-та­ки при­ят­но чувс­тво­вать се­бя сла­бой и без­за­щит­ной жен­щи­ной в объ­яти­ях силь­но­го муж­чи­ны. — Ага­та ни­чего не вспом­нит. А да­же ес­ли так, мы смо­жем стать для нее нас­то­ящи­ми ро­дите­лями. Кро­ме то­го, у ме­ня есть зна­комый пси­хоте­рапевт. 3 го­да на­зад Ко­мары. Как все-та­ки про­тив­но жуж­жат ко­мары. Веч­но по те­леви­зору рек­ла­миру­ют вся­кую ерун­ду. Хо­рошо бы­ло в СССР ни­какой рек­ла­мы. Прав­да все­го два ка­нала, да и те чер­но-бе­лые. Ни­на ти­хо по­сапы­вала в па­лат­ке. Ве­зет же ко­му-то. А ей, как наз­ло, не спит­ся. Все-та­ки вто­рая круж­ка ко­фе на ночь бы­ла яв­но лиш­ней. — Слышь, Гал­ка, спать сов­сем не хо­чешь? Ви­тек си­дел у кос­тра. С не­годо­вани­ем смот­рел на руч­ные ча­сы. Ос­та­лось ка­ких-то па­ру ча­сов, но гла­за сли­па­ют­ся. Вздрем­нуть не по­меша­ло. А по­том бы они с Се­регой на­рыба­чились бы вво­лю, дев­чат ухой угос­ти­ли. Ско­рее бы ут­ро. — Вить­ка, блин, ор­ни­толог не­доде­лан­ный, сколь­ко раз пов­то­рять, я не­нави­жу, ког­да ме­ня так на­зыва­ют. Не­доволь­ная со­бесед­ни­ца смеш­но под­жа­ла гу­бы, пе­реб­ро­сила чер­ную ко­су че­рез пле­чо. Хо­рошую ко­су, тол­стую. Ви­тя не­ожи­дан­но вспом­нил, как лю­бил в детс­тве за­дирать ее об­ла­датель­ни­цу, дер­гать за ко­сич­ки, драз­нить­ся. Что­бы со вре­менем, по­лушу­тя, по­лусерь­ез­но, са­мо­уве­рен­ный дер­зкий под­росток смог приг­ла­сить об­ла­датель­ни­цу по­любив­шей­ся ему при­чес­ки на дис­ко­теку. Все-та­ки хо­рошо быть мо­лодым. И пле­вать, что в стра­не ли­хие де­вянос­тые. Веч­но мо­лодой — веч­но счас­тли­вый, как го­ворит­ся. — Ок, Галь, — он не­ожи­дан­но ус­ту­пил. — Слу­шай, не мог­ла бы ты пос­ле­дить за кос­тром. Спать хо­чет­ся ужас­но. Ес­ли че, вот те­бе элек­тро­шокер. За­щита ти­па. — То­же мне за­щита, — хмык­ну­ла сту­ден­тка пе­да. — Лад­но, иди спи, бо­ец. Па­рень в мо­херо­вом сви­тере кив­нул. До­воль­но улыб­нулся, нап­равля­ясь к се­бе в па­лат­ку. Вот и ос­та­лась од­на. На­еди­не с мед­ленно до­гора­ющим кос­тром. Га­ля под­бро­сила в кос­тер куч­ку ве­ток, рав­но­душ­но гля­дя, как за­мет­но ожи­вив­ши­еся, про­жор­ли­вые языч­ки пла­мени ста­ли тут же сли­зывать до­бычу. — Твоя виш­не­вая де­вят­ка ме­ня сов­сем с ума све­ла, — не­ожи­дан­но вспом­ни­ла она сло­ва бод­рой пес­ни, гля­дя на их средс­тво тран­спор­та. По прав­де ска­зать, у ре­бят не бы­ло виш­не­вой де­вят­ки. Ско­рее ста­рый гряз­но-зе­леный За­поро­жец, ос­тавший­ся у от­ца Се­реги в ка­чес­тве па­мяти о луч­ших го­дах. По­думать толь­ко, как все-та­ки быс­тро ле­тит вре­мя. Совсем не­дав­но всей их друж­ной сту­ден­ческой ком­па­ни­ей встре­чали Но­вый Год, осо­бен­ный год. Мил­ле­ни­ум же, неп­росто но­вое сто­летие, но и но­вое ты­сяче­летие. Те­перь, в кон­це и­юня, их ком­па­ния ре­шила от­дохнуть в царс­тве при­роды, ус­тро­ить двух­днев­ную ры­бал­ку с но­чев­кой на бе­регу ти­хой реч­ки. Вить­ка и Се­рега — за­яд­лые ры­боло­вы, а дев­ча­та прос­то ре­шили не кис­нуть до­ма и сос­та­вили им ком­па­нию, пред­ва­ритель­но прих­ва­тив с со­бой тен­нисные ра­кет­ки. Эх, поп­ла­вать бы. Но ку­паль­ни­ка с со­бой не бы­ло. Га­ля с ин­те­ресом смот­ре­ла на ма­лень­кий по­лус­гнив­ший мос­тик. Ин­те­рес­но, кто и в ка­кие не­запа­мят­ные вре­мена пос­тро­ил его. На­селен­ных пун­ктов тут поб­ли­зос­ти не бы­ло. По­года не ба­лова­ла. Это ле­то вы­далось на ред­кость дож­дли­вым. Воз­дух пах сы­ростью, тра­вами и по­чему-то гарью. Не­ожи­дан­но где-то сов­сем не­дале­ко взмет­нулся вверх чер­ный столб ды­ма. Без­мя­теж­ную ноч­ную ти­шину раз­ру­шил жен­ский вопль. Сту­ден­тка вздрог­ну­ла. Ре­бята по-преж­не­му спа­ли, но сто­ило пой­ти про­верить об­ста­нов­ку, ма­ло ли. — Вить, ау, Вить, — она ис­пу­ган­но пот­рясла спя­щего пар­ня за пле­чо. — А, че? — мо­лодой че­ловек слад­ко по­тянул­ся, заж­му­рил гла­за, раз­дра­жа­емые элек­три­чес­ким све­том. — По­ра что ли? Да не све­ти ты в гла­за. Взвол­но­ван­ная де­вуш­ка кив­ну­ла, усе­лась на тра­ву, у вхо­да в па­лат­ку, ожи­дая, ког­да ее зна­комый обу­ет­ся, заш­ну­ру­ет крос­совки. — Там лю­ди кри­чали. Воз­можно, по­мощь нуж­на. Быс­трей. — Гал­чо­нок, ка­кие лю­ди, кто кри­чит? — вор­чал Ви­тек. — Мень­ше ужас­ти­ков на­до смот­реть. Сов­сем кры­ша едет. — Ви­тя. — нес­час­тная сту­ден­тка жа­лоб­но всхлип­ну­ла. — Там лю­ди. Им нуж­на по­мощь. Ре­бят все же приш­лось раз­бу­дить. Те­перь чер­ный столб ды­ма был за­метен всем Встре­вожен­ные Се­рега и Нин­ка за­хоте­ли пой­ти в раз­ведку, но Вик­тор, как ли­дер ком­па­нии, здра­во рас­су­див, что кто-то дол­жен сле­дить за ла­герем, ве­лел друзь­ям ос­та­вать­ся здесь, ве­лел он ос­тать­ся здесь и Га­ле. Но под­ру­га лишь нас­мешли­во фыр­кну­ла, иг­но­рируя все воз­ра­жения. Та­ким об­ра­зом раз­ве­дать об­ста­нов­ку пред­сто­яло им дво­им. — Че­го ты сю­да по­пер­лась? То­па­ешь, блин, как слон, — вор­чал не­доволь­ный го­ре-ры­болов. — Мож­но по­думать, ты пор­ха­ешь, слов­но ба­боч­ка, — мо­мен­таль­но ок­ры­силась его по­пут­чи­ца. Ре­бята шли по уз­кой тро­пин­ке. Уп­ря­мая сту­ден­тка пе­да прих­ва­тила с со­бой вед­ро во­ды. Ко­неч­но, в слу­чае нас­то­яще­го по­жара эти ме­ры пре­дос­то­рож­ности вряд ли бы по­мог­ли, но все-та­ки. Ви­тя шел впе­реди, дер­жа в од­ной ру­ке элек­тро­шокер, а в дру­гой элек­три­чес­кий фо­нарик. — Ой, му­равей­ник. Ма­ма, — вскрик­ну­ла от­важная аль­тру­ис­тка, ког­да хо­лод­ная во­да из вед­ра на­лилась ей в туф­ли. Ма­лень­кие чер­ные на­секо­мые, раз­бу­жен­ные пос­ре­ди но­чи, не об­ра­дова­лись кру­шению сво­его жи­лища. Не­кото­рые осо­бо без­рассуд­ные му­равьи под­ни­мались по но­ге не­воль­ной раз­ру­шитель­ни­цы, ку­сали, раз­дра­жали ко­жу, при­нимая без­вре­мен­ную смерть. — Ти­ше, — при­казал Ви­тек, ус­лы­шав чьи-то ша­ги. — Приж­мись к ство­лу. Здесь опас­но. Сов­сем ря­дом пос­лы­шал­ся ис­тошный дет­ский рев. По­пут­чи­ки обер­ну­лись. Пла­кала ма­лень­кая де­воч­ка в длин­ной ру­баш­ке до ко­лен, рас­тре­пан­ная, чу­мазая. Она си­дела в не­боль­шом ов­ражке, хруп­ки­ми ру­чон­ка­ми об­няв ко­лени, с ужа­сом гля­дя на це­лив­ше­гося в нее из пис­то­лета прес­ле­дова­теля. Ху­дого, гряз­но ру­га­юще­гося под­рос­тка в пид­жа­ке. — А ну, вы­лазь, по­гань, ху­же бу­дет, — ма­лолет­ний бан­дит ре­шитель­но шаг­нул к де­воч­ке, на­мере­ва­ясь за во­лосы вы­тащить ее из убе­жища. Но ма­лют­ка не со­бира­лась так лег­ко про­щать­ся с жизнью. Под­пустив прес­ле­дова­теля поб­ли­же, дев­чушка ни­чуть не сом­не­ва­ясь, лов­ко цап­ну­ла его за па­лец. — Вот пад­ла. Ну все, ко­нец те­бе, чер­товка. Юный не­годяй взвел ку­рок, со­бирал­ся на­жать на спус­ко­вой крю­чок. — Эй, па­цан. Ви­тек, слов­но по вол­шебс­тву, вы­рос из-за спи­ны маль­чиш­ки, как он там так лов­ко ока­зал­ся, де­вуш­ка не по­няла. — Мо­жет, не на­до? Я по­нимаю, мел­кие дос­та­ют, пред­кам жа­лу­ют­ся и все та­кое. У ме­ня са­мого сес­тру­ха есть. Поль­зу­ясь тем, что прес­тупник от­влек­ся, бой­кая сту­ден­тка от­бро­сила не­нуж­ное вед­ро, под­бе­жала к за­реван­ной ма­лыш­ке, об­ня­ла, креп­ко при­жала к се­бе, вы­тирая гряз­ные раз­во­ды на ще­ках ре­бен­ка. Де­воч­ка, ут­кнув­шись но­сом в коф­ту спа­ситель­ни­цы, ти­хонь­ко всхли­пыва­ла. — Ти­ше, ти­ше, ма­лень­кая. Все хо­рошо, — рас­те­рян­ная спа­ситель­ни­ца не зна­ла, как по­доб­рать сло­ва, рас­те­рян­но улы­балась, креп­ко об­ни­мала ма­лют­ку, да­вая по­нять, она здесь, она ря­дом, все опас­ности по­зади. — Там ма­ма. И Мить­ка, с Егор­кой, — бес­по­мощ­ная жер­тва ука­зала в сто­рону ды­ма. — Они убь­ют их, убь­ют. — Нет, нет, не убь­ют, — про­шеп­та­ла Га­ля, це­луя дев­чушку в лоб. — Мы не да­дим. Не­воль­ная аль­тру­ис­тка вздрог­ну­ла, прок­ли­ная ве­селую ноч­ку. Все-та­ки прик­лю­чен­ческие ис­то­рии хо­рошо смот­реть по те­лику, не ос­та­ва­ясь с опас­ностью один на один. Че­го их всех по­нес­ло на зло­получ­ную ры­бал­ку? По су­ти, си­деть до­ма не так и пло­хо. — Кра­сивая у те­бя, фра­ер, ба­ба, — юный мер­за­вец през­ри­тель­но сплю­нул про­тив­ни­ку под но­ги. — Не воз­ра­жа­ешь, ес­ли я по­поль­зу­юсь ей? Ви­тя вы­ругал­ся, на­чина­ющий уго­лов­ник что-то ска­зал, бо­лез­ненно вскрик­нул, прог­ре­мел выс­трел. — Ну, пой­дем, — па­рень вни­матель­но пос­мотрел на под­ру­гу, ожи­дая от­ве­та. — Ты его убил, — про­бор­мо­тала оша­рашен­ная де­вуш­ка, ту­по гля­дя на аг­рессив­но­го под­рос­тка. Бан­дит не­под­вижно ле­жал на зем­ле, ут­кнув­шись но­сом в тра­ву. Сов­сем маль­чиш­ка. Лет че­тыр­надца­ти-пят­надца­ти. Жа­лос­ти к не­годяю не бы­ло. Толь­ко през­ре­ние, сме­шан­ное с ка­ким-то не­понят­ным чувс­твом. Гад­ли­востью что ли. — За­чем? Прос­то дал прик­ла­дом по баш­ке. Пред­став­ля­ешь, этот при­дурок на ме­ня с но­жом ки­нул­ся. Хо­рошо бы его в мен­товку сдать. Но тут, блин, как наз­ло, свя­зи нет. Эй, — крик­нул мо­лодой че­ловек в спи­ну под­ру­ги. — Ты ку­да? — Там лю­ди. Мо­лодой че­ловек с чувс­твом вы­ругал­ся. Все-та­ки по­вез­ло ему с по­пут­чи­цей. Вмес­то то­го, что­бы от­си­деть­ся в ти­шине, на­обо­рот, в са­мое пек­ло по­лезет. Не то, что­бы он сам был тру­сом. Нет, сов­сем нет. Прос­то не лю­бил лезть на ро­жон. Ин­стинкт са­мосох­ра­нения, зна­ете ли, — очень хо­рошая шту­ка. Че­лове­чес­тво вряд ли бы вы­жило, ес­ли бы при каж­дом удоб­ном слу­чае иг­но­риро­вало ес­тес­твен­ное чувс­тво опас­ности. Ре­бята шли мол­ча, не раз­го­вари­вали. Вик­тор не знал, о чем го­ворить. Га­лина при­жима­ла к се­бе дро­жащую ма­ляв­ку, не­понят­но от­ку­да взяв­шу­юся в лес­ной глу­ши. В пол­ном мол­ча­нии, они дош­ли до по­ляны, где рас­по­лага­лась де­рев­ня. Хо­тя ка­кая там де­рев­ня? Так, ху­торок не­боль­шой. Три из­бы, две кры­ши, кры­тые со­ломой. Од­на элит­ная — жес­тя­ная. С флю­гером в ви­де пе­туха. Во всех до­мах де­ревян­ные окон­ные ра­мы, ок­на зак­ры­ва­ют пес­трые за­навес­ки. Ис­пу­ган­но ржет ло­шадь, ку­дах­чут ку­ры. Ве­село, од­ним сло­вом. — Ма­ма, ма­ма, — най­ден­ная в ле­су дев­чушка сно­ва зап­ла­кала бро­силась впе­ред. Ее но­вые зна­комые без лиш­них слов по­бежа­ли за ней. На­порет­ся на но­вые прик­лю­чения. Спа­сай по­том. — Твою мать, — в ко­торый раз за эту прок­ля­тую ночь вы­ругал­ся Ви­тя, гля­дя на скрю­чив­шу­юся во дво­ре элит­ной из­бы жен­щи­ну. Еще не ста­рую. В бе­лой ко­сын­ке, в са­рафа­не с фар­ту­ком, ситцевой ру­баш­ке с цветочками на рукавах, схва­тив­шей­ся в пред­смертной аго­нии за жи­вот, из ко­торо­го тор­ча­ли ви­лы. Брат­ков бы­ло трое. Всем на вид не стар­ше двад­ца­ти. Один сов­сем маль­чиш­ка, ро­вес­ник ма­лолет­не­го бан­дю­гана, ос­тавлен­но­го в ле­су. Са­мый стар­ший, тем­но­воло­сый, в гим­настер­ке, в ко­жаных га­лифе и в пи­лот­ке с ха­рак­терной крас­ной звез­дой. Ос­таль­ные оде­ты поп­ро­ще: пыль­ные ру­баш­ки, меш­ко­ватые шта­ны, опять же, пид­жа­ки. Ни­чего се­бе трил­лер со­вет­ских вре­мен. — Да по­милуй­те, сын­ки, — на ко­ленях пе­ред мо­лодым ав­то­рите­том сто­ял се­добо­родый ста­рик, за­гора­живая спи­ной за­реван­но­го дро­жаще­го маль­чи­ка, лет се­ми-вось­ми на вид. — Ка­кая ло­шадь? Ка­кой ка­зачок? Раз­ве я мо­гу об­ма­нуть вас? — Хо­рош бре­хать, дед, — гла­варь стран­ной бан­ды гнев­но схва­тил плен­ни­ка за груд­ки. — Ка­кая ло­шадь го­воришь? Да та, ко­торая из ко­нюш­ни про­пала. Тер­ся здесь суп­чик один, ка­зачок мо­лодень­кий. Жаль не до­били, скрыл­ся, под­лю­ка. Те­перь нет нег­де. Сле­ды толь­ко ос­та­лись. Лошадь, человек. Приз­на­вай­ся, пад­ла, сдать нас хо­чешь? Вась­ка, кон­чай его и па­цанен­ка то­же. — Бо­гом кля­нусь, нет! Ста­рик зак­ри­чал, бро­сил­ся на приб­ли­жа­юще­гося к не­му про­тив­ни­ка и упал, на­поров­шись на нож. Ос­тавшись без за­щиты, маль­чу­ган ис­пу­ган­но за­вере­щал, но за­тих, по­лучив пу­лю в лоб. Маль­чик сва­лил­ся ря­дом с крыль­цом, где ле­жал, без­различ­но гля­дя вдаль, млад­ший бра­тиш­ка. На гру­ди его кра­сова­лось алое пят­но. — А вот и ка­зачок. Ну, гни­да, при­шел ре­зуль­та­том по­любо­вать­ся? Вик­тор от­шатнул­ся. Мо­лодой че­ловек по­нял: гла­варь бан­ды об­ра­ща­ет­ся к не­му. Один из прес­тупни­ков по­дошел к си­дев­шей у те­ла жен­щи­ны Га­ле, нап­ра­вил ду­ло на­гана ей в ви­сок. — Эй, па­рень, — го­лос его нап­рягся. — За­чем те­бе лиш­ний срок? Ос­тавь ре­бен­ка и де­вуш­ку. Я сда­юсь. — Лиш­ний срок? — враг неп­ри­ят­но рас­сме­ял­ся. — Ме­ня по-лю­бому выш­ка ждет. А твою ба­рыш­ню в жи­вых я, по­жалуй, ос­тавлю, ес­ли неж­на бу­дет. В ба­ню его. Са­мый мо­лодой из бан­ди­тов по­дошел к не­му, уда­рил ру­ко­ятью но­жа меж­ду ло­паток, тол­кая впе­ред. Ви­тя сжал зу­бы. Удар ока­зал­ся бо­лез­ненным. Но не боль бес­по­ко­ила его, а ока­зав­ша­яся в опас­ности под­ру­га и ма­лень­кая де­воч­ка. Ба­ня в даль­нем уг­лу дво­ра бы­ла объ­ята ог­нем. Ви­тек не­реши­тель­но зас­тыл у пред­банни­ка. Все-та­ки страш­но сго­рать за­живо. — Дер­жи, — его кон­во­ир про­тянул плен­ни­ку ма­узер. — Ес­ли не хо­чешь му­читель­но по­дыхать, прис­тре­ли се­бя и ма­ляв­ку за­од­но. Преж­де, чем зах­лопну­лась дверь, в ог­ненную без­дну за­тол­ка­ли дро­жащую кро­ху. За­пад­ня зах­лопну­лась. От­сту­пать ста­ло не­куда. — Су­ки, — ра­неным зве­рем за­орал нес­час­тный па­рень. — Ну, кра­сави­ца, пой­дешь со мной? — влас­тная ру­ка лег­ла плен­ни­це на та­лию. Она вздрог­ну­ла, сжа­лась, нес­ме­ло от­ве­чая на по­целуй. Все-та­ки про­тив­но, гад­ко ощу­щать се­бя бес­сло­вес­ной шлю­хой. Хо­тя да­же не шлю­хой, тварью дро­жащей. Но смерть в ог­не не­выно­сима. Пусть луч­ше ее за­режут или прис­тре­лят, лишь бы не зас­та­вили быть охап­кой хво­рос­та. Сту­ден­тка пе­да шла за по­беди­телем, слов­но зом­би. Плен­ни­це ста­ло без­различ­но, ку­да ид­ти. В са­рае мер­зкий бан­дит снял ко­буру, от­бро­сил нос­ком са­пога пис­то­лет. Черт, слиш­ком да­леко. — Не на­до. От­пусти­те нас, по­жалуй­ста. По­щади­те. Га­ля пла­кала, да­же пы­талась выр­вать­ся, но по­том сда­лась. Поз­во­лила оп­ро­кинуть се­бя на мяг­кое се­но, снять коф­ту, раз­ре­зать платье, пот­ро­гать лиф­чик. Враг не то­ропил­ся брать до­бычу си­лой. Прес­тупник жад­но це­ловал де­вуш­ку, гру­бо лас­кал. Его жер­тва нап­ря­жен­но мол­ча­ла, ожи­дая са­мое страш­ное. — Гос­по­ди, по­моги, — из пос­ледних сил взмо­лилась нес­час­тная, заж­му­рилась и обом­ле­ла, от­крыв гла­за. Гру­бый на­силь­ник ис­чез, про­пал бре­вен­ча­тый са­рай вмес­те с из­бой и бан­дит­ской шай­кой. Пла­чущую сту­ден­тку ок­ру­жал толь­ко лес со стре­митель­но свет­ле­ющим не­бом. — Ви­тя, Ви­тя! — кри­чала де­вуш­ка, не ожи­дая, впро­чем, что ей от­ве­тят. — Га­ля! Из-за бе­резы вы­шел Ви­тек. Та­кой же как преж­де. Сме­лый, улы­ба­ющий­ся, толь­ко блед­ный нем­но­го, про­пах­ший ды­мом. Мер­зким от­вра­титель­ным ды­мом. — Жи­вой. Сла­ва бо­гу жи­вой, — ра­дос­ти бе­зум­ной аль­тру­ис­тки не бы­ло пре­дела. Мо­лодой че­ловек слег­ка сму­тил­ся. — Да жи­вой я. Жи­вой, — па­рень взял на ру­ки до­вер­чи­во приль­нув­шую к его гру­ди кро­ху, най­ден­ную ими в ле­су. — А ее Ага­та зо­вут, — с гор­достью объ­явил он.