Это чертово сердце

У Ленни есть сердце, и органы работают, словно часы. У него нет тошноты, потемнения в глазах, постоянных мигреней и шрамов от многочисленных операций. Он здоров как бык и поэтому снова выкуривает пачку сигарет, запивая все бутылкой какого-то пойла. Он все время жил так, будто в лабиринте застрял. Одно и то же. Все те же серые стены и одни тупики. Тупики. Раньше его это вполне устраивало. Всю ночь напролет проводишь время в клубах, хлебчешь алкоголь прямо из бутылок, закидываешь в рот очередную таблетку. Чувствуешь кайф. Каждую ночь, снова и снова, выходишь из клуба с девушкой под руку. И каждую ночь она разная. И ты даже не задумаешься, куда она исчезает на следующее утро, потому что все по боку. Потому что голова опять раскалывается, будто попытался разбить ее об чертов булыжник. Он изредка замечает взгляд отца в его сторону. От этого взгляда тошно становится, даже если не ел нихрена. Он будто пытается наставить тебя на путь истинный. И Ленни даже верит иногда, что прямо сейчас отец подойдёт и, хлопнув по плечу, скажет: «Завязывай». Но ты все равно слышишь, как хлопает за его спиной дверь. У него снова работа. Восемнадцать часов в сутки. Семь дней в неделю. Ему ничего больше не нужно. Будто бы робот, который без выполнения какой-либо задачи просто заржавеет, и отправиться на свалку. Так все время было после смерти матери. И никакие молитвы и подношения богу не помогут ее вернуть. Хватит жить в сказках. Поэтому он снова идет в этот бар. Смотрит на эти лица вокруг, на тела, двигающиеся в подобии танца. Дышит запахом разгоряченных тел, сладкого дыма и секса. Снова чувствует горькую таблетку на языке. И ему хорошо. Черт возьми, хорошо. Он чувствует, как кровь движется в венах, как мозг отключается от очередного поцелуя с какой-то девушкой, лица которой даже разглядеть не может, в такой полутьме. На следующее утро он просыпается рожей в ковер. Понимает - он в хлам. Как и всегда. Снова и снова. Лабиринт с кучей тупиков. А потом что-то идет не так. Сначала машина, медленно тонущая в домашнем бассейне, затем заблокированная отцом денежная карта. И, кажется, что отец просто прикалывается, шутит, хотя никогда не умел. Ну, подумаешь. Всем нужно с чего-то начинать. Но потом становится нихрена не смешно. Отец просто ставит ему ультиматум. Развлекаешь как клоун калеку мальца – его тяжелобольного пациента – или остаешься жить на улице без денег и тачки. Так себе выбор. Подумаешь. Всего-то с пацаном посидеть. Ну, свозить его пару раз в парк, да мороженое купить. Что же еще нужно для счастья? Ленни заходит в здание и видит на стене фотографии. Фото детей. Они улыбаются и выглядят вполне здоровыми. Такие обычно делают на паспорт или нечто подобное. Но сейчас это фото означают нечто иное. Он видит под ними свечу. «Признак того, что мы помним», - отвечает директор хосписа. Зубы сводит как от холода. Словно снег в рот запихнули и заставили жевать. Он идет следом за женщиной и просто не хочет смотреть на проходящих мимо детей. Он словно видит над их головами цифры, отсчет. Твою мать. А вот и сам мальчишка. Он сидит за столом, спиной к парню. Ленни протягивает ему руку, будто они старые знакомые, но в ответ слышит лишь: «Вы опоздали на десять минут». Это первое, что начинает бесить. В пацане раздражает буквально все. Его пшеничные волосы, эти детские черты лица, серые как слякоть глаза. Раздражает эта наигранность. Ленни видит, как парень перебирает пальцами нити и спицы. Он вяжет шарф для своей куклы Анны. Кукла? Ему что, пять лет? Да нет, вроде сказали пятнадцать, может, напутали чего? Хотелось бы. Но, увы. Это именно он. Ленни раздражает это место. Это недо больница, идиотские классы. Зачем больным детям учиться? Учиться надо, чтобы в будущем устроиться на работу. А зачем это им? Парниша лишь пожимает плечами. Бесит. Ленни буквально в ступор входит, когда видит этот баллон с кислородом. Какая ирония. Твоя жизнь зависит от банки с воздухом. Да лучше застрелиться. У мальца даже есть своя машина скорой помощи. Это как у Ленни новая тачка, только эта ползет словно гусеница. Бесит. Ленни думал, что больные люди только в больницах, но сосед с пятого этажа явно на голову отбитый. Перекрыл лифт ведром, чтоб малец сам подняться не мог. Думает, он имитирует. Он что, артист театра или клоун? А что Ленни? Ленни ничего не остается, как нести его на спине. Поддерживать руками под коленями, и наклоняться вперед, чтобы мальчишка не грохнулся назад, головой о ступени. Пятьдесят чертовых килограмм, плюс баллон. Бесит. Ленни настолько все достало, что хочется убежать. К черту этого мальчишку, к черту этот баллон. У него и своя личная жизнь есть. Ему нравится бесконечный лабиринт. Серые стены и тупики. Он привык. Ленни ненавидит изменения. Прямо сейчас он бы с радостью закинулся белым порошком. А потом парень, выводя на бумаге кривоватые буквы, пишет список того, чего бы хотел, прежде чем умереть. Согласитесь. Забавно. Не каждый день, тебе в руки подсовывают последнее желание, перед неминуемой смертью. Ленни понимает. Постепенно, не сразу. Мальчишка-то, смирился уже. Он знает, что рано или поздно сердце скажет: «Моя остановочка». Заглохнут легкие, как двигатель одной из крутых тачек Ленни. И парень просто не знает, как реагировать. Смог бы он смириться с тем, что органы его скоро откажут, и не будет больше никаких клубов, пойла и сигарет? Он берет из рук мальца этот идиотский список и забивает его себе в телефон. Навороченный такой, пафосный, с таким большим количеством программ и разных функций. Жаль, что нет функции, узнать, когда это дерьмо закончится. Он смотрит на первый пункт списка. Купить кожаную куртку. Дальше, новый телефон. Кроссовки. Такие мелочи. Ленни пытается делать вид, что ему весело, что он рад помочь и ему не в тягость вся эта фигня. А в мыслях хочется просто сбежать. Оставить мальчишку с этим кислородным баллоном. Пусть дышит себе на здоровье. А потом происходит то, к чему никто никогда не готов. Первый приступ начался внезапно и быстро. Ленни даже не сразу понял, что мальчишка заваливается на бок, сжимает майку в районе сердца своими бледными пальцами, жадно хватает ртом воздух. Но не вздохнуть. Ленни тогда понимает, как его сердце высоко подпрыгивает, совершая кульбиты, как спортсмен по прыжкам в воду. Он падает на колени и слышит тихий хрип: «Баллон». Точно. Баллон. Всего-то маску ко рту поднести и все, жив здоров. Заводит руку за спину пытаясь найти синюю сумку. Не находит. Вскакивает на ноги. Оббегает магазин обуви. Ничего. Сумка как сквозь землю. Ленни слышит сумасшедшее сердцебиение, понимает, он в панике, у него, черт возьми, паника. Перескакивает через ступени эскалатора. Врезается в людей, чуть ли не сбивая их с ног. Кто-то возмущенно кричит ему вслед. Плевать он хотел. Лишь бы сумку найти. Раз магазин. Два магазин. Нет. Нигде нет. Черт, черт, черт. Со скоростью Флеша бежит обратно в магазин обуви, уже предчувствуя, уже буквально ощущая бездыханное тело, лежащее на земле. Он не готов. Не готов принять такую ответственность. Он даже сам за себя не ручается. Чертов отец. Сердце выравнивает пульс, когда Ленни видит, что у мальца на лице кислородная маска. Рядом сидит какой-то старик. Он нашел чертов баллон в куче футболок. «Он же мог умереть!» - возмущенно таращится. Ленни и сам понимает. Ему не надо объяснять этой ерунды. Он не маленький ребенок, чтобы думать, будто есть точка сохранения и смерть совсем не страшна. Он глубоко дышит, пытаясь успокоить работающие, как пропеллер, легкие. Мальчишка снимает маску и спрашивает. Спрашивает так, будто ему действительно интересно. Будто он всего секунду назад не задыхался. Будто вовсе не мог умереть. «Ты в порядке?» Нихрена не в порядке. Бесит. «Найди себе кого-нибудь ещё, продолжишь список с ним». Это оказалось так просто произнести, что Ленни задавался вопросом, почему не сказал этого раньше. Он смотрит на машину скорой помощи, подъезжающую к ним, и чувствует облегчение, будто с плеч скинули груз. Освободили от рабства. Он смотрит, как мальчишка с серьезным лицом кивает и не произносит больше ничего. Машина скорой помощи отъезжает от торгового центра, и Ленни не смотрит ей в след. «В смысле ты сменил замки?» Ленни еле сдерживается, чтобы не заорать. На него пристально смотрит отец, этим своим нравоучительным взглядом, от которого хочется забиться в угол. Перед ногами лежит черная старая сумка с вещами. А через стекло слышно приглушено: «Я дал тебе шанс все исправить, но ты его упустил». В голове проносится первая мысль «Блять» и вторая «Пиздец». Ленни даже не сразу осознает, что сподвигло его оказаться на пороге этой квартиры. Возможно бутылка спиртного, купленного в самом дешевом магазинчике, или то, что отец решил оставить сына жить на улице. В любом случае он стоит перед дверью и слышит раздающиеся за ней голоса. Вдох, выдох, Ленни. Он никогда не думал, что ему впервые за долгое время, может стать стыдно. Парень протягивает руку, стучит по поверхности несколько раз. Постучал бы себе по черепушке, Ленни. Он снова смотрит в эти серые глаза, смотрит, как солнечные зайчики путаются в его волосах. Мальчишка снова улыбается, смотрит на Ленни так, словно он не отказался проводить с ним время несколько часов назад. Вот так счастье привалило. Следующее желание в списке. „Научится водить спортивную машину “. Тачка Ленни до сих пор плавала в домашнем бассейне, но не будет же он выставлять себя в глупом свете перед мальцом. Поэтому он, под удивленные возгласы парниши, с помощью кредитной карты, вскрывает дверцу машины. Он часто так делал. Всего-то надавить и вуаля, взлом проведен успешно. Тачка то не плохая. Матово-золотого цвета, с гравировкой крыльев на капоте, просто хозяин у нее ебанат. Так почему бы не прокатиться задаром и не проучить этого хмыря, который по сей день перекрывает лифт. Они едут на свободную зону без машин, где можно без свидетелей разогнаться под двести километров в час. Ловят радиоволну. Ленни уступает водительское место парнише. Показывает, как правильно ехать, а малец схватывает за секунды. Из открытых окон ветер хлещет прямо в лицо. Колеса поднимают пыль вместе с гравием, и они кружат, кружат и кружат. В ушах гремит музыка, а перед глазами дорога. Мальчишка смеётся. Ленни не сразу осознает, что его это не бесит. У мальчишки есть имя. Дэвид. Дома у Дэвида случается второй приступ. Мальчик бежит в ванную и пытается выдавить из себя хоть часть того, что так сильно мешает дышать. «Ленни, балон!» - кричит мать Дэвида. На этот раз сумка рядом и Ленни незамедлительно несёт ее к Дэвиду. Мальчишка сидит на краю ванной, его мать расстегивает сыну корсет. Кровь Ленни застывает, как в тех фильмах про вампиров, леденеет, когда он видит шрамы на нежной коже. Эти ужасные, неровные полосы вдоль позвоночника. Сросшуюся кожу возле лопаток. Паутину шрамов окружающих сердце. Только почему-то сердце начинает болеть у самого Ленни. Будто его обвязали проволокой и пустили ток. Чем же еще можно оправдать трясущиеся руки? Ночью Ленни снова идет в клуб. Музыка бьет по ушам, как по барабанам. Вокруг расслабленные тела. Они просто дергаются в такт музыке, это даже танцем сложно назвать. Впервые Ленни задумывается об этом. Он медленно пьет воду из стакана, будто пытается опробовать ее вкус. Друзья, хотя какие они к черту друзья, предлагают ему таблетку. Кокс это или еще чего. Ленни качает головой. Отказывается. Впервые. «Я, пожалуй, пойду» - тихо, надеясь, что из-за музыки будет не слышно, и ответного вопроса не последует. «Тебя что, мутит?» Да, уже второй чертов день. Мутит до такой степени, что во сне ему видится бледная кожа со шрамами вдоль позвоночника и лопаток. Его настолько мутит, что он до сих пор слышит тот заразительный смех во время очередного дрифта. Мутит, вызывая такое чувство, будто его сжигают дотла изнутри. Но он только отвечает: «Да, типо того». Ленни не знает, что происходит. Он вообще нихрена не знает, оставляя этот вопрос в глубине темной коробки. Потом. Он все решит. Разберется во всем. Но только потом. А потом Дэвид встречает ту девушку в студии звукозаписи. Ее черные волосы обрамляют бледное лицо, почти такое же бледное, как и у самого мальчишки. Она милая, даже Ленни это признает. Ему почти смешно наблюдать за тем, как Дэвид крепко хватает парня за рукава кожаной куртки и просто ноет, не зная, что делать и как завести с ней разговор. «Тебе просто нужно быть собой» Думает Ленни. Дэвид совсем ребенок. Такой малец, что предлагает девчонке поиграть вместе в игру на телефоне. Ленни только стоит и улыбается, а внутри что-то переворачивается. «Наверное, пора завязывать с бургерами» - думает он. Дэвида раздражают больницы, хоть он почти все время туда мотается. Дэвид мечтает жениться на той девушке из студии звукозаписи. Если бы он прожил подольше, у него бы была большая семья, трое или четверо детей, собственный дом с садом и собака, а может еще и кролик. Жаль только они живут не долго. Ленни не хочет думать о том, что это относится и к самому Дэвиду. Он подносит бутылку ко рту и делает большой глоток. Парень мельком смотрит на мальчишку, который замолкает и делает глоток жидкости из бутылки, и уголки губ сами собой приподнимаются. «Попробовать безалкогольное пиво» Сделано. На следующий день, Дэвид, его мать и Ленни снова приходят в больницу. Дэвид ненавидит больницы, Ленни его понимает. Когда, благодаря помощи Ленни, у мальчишки все-таки берут на пробу кровь, в кабинет неожиданно входит отец и Ленни молча идет вслед за ним. В коридорах слышны разговоры, тут и там звучит детский смех. Ленни видит уставшие глаза отца из-под обмякших век. Ему нужен выходной чтобы отдохнуть, но парень молчит и не решается сказать очевидный факт в слух. - В целом, результаты у Дэвида без особых улучшений. Голос отца серьезен, он всегда таким был. - Натрий и калий низкие, почки и желчный пузырь пока не очень. Отец видит отчаявшейся взгляд сына и резко произносит: - Но есть и хорошие новости. Уровень сахара в норме. Признаков диабета больше не наблюдается. Ленни слегка расслабляется и кивает, смотря в пол. Отец молчит несколько секунд и в этот раз тишина не оглушающая и не давящая. Они будто оба чего-то ждут. - Возьми. Неожиданно произносит мужчина, и Ленни, подняв глаза, видит зажатую в пальцах отца связку ключей. -Если вдруг захочется переночевать дома. Парень хмыкает. Он уже неделю ночует в доме у Дэвида и настолько привык к раскладной кровати, что совсем не ожидал подобного предложения от отца. Ленни берет ключи, и отец, кивнув, хочет уйти, но парень хочет спросить кое-что еще. - Что ты будешь делать с Дэвидом? Просто наблюдать? Отец разворачивается и Ленни, неожиданно для себя, видит на его лице морщины. Но еще он осознает, что ему идет этот белый халат. - Да, а что еще остается? - Ну, я не знаю. Я же не врач. - Поэтому он тебе и доверяет. Ленни смотрит с пониманием. За спиной отца неожиданно открывается дверь, и Дэвид вместе с матерью выходит в коридор. - Нет диабета! Дэвид вскидывает вверх руки, зажатые в кулаки, и улыбается. Улыбается, будучи настолько счастливым, будто он выиграл в лотерею. Для него это победа. Маленькая, но все же победа. И от этого внутри Ленни зарождается облегчение и надежда, что всевышний не забирает самых лучших людей. Он действительно хочет в это верить. В окнах проносятся городские улицы и яркие огни. Ленни держит педаль газа и когда слышит голос рядом, то поворачивает голову. - У тебя были серьезные отношения? - Только в колледже, два года, – сразу же отвечает парень. - А ты предложение делал? Ленни отворачивается от дороги и, приподняв бровь, смотрит на Дэвида. Увидев, насколько мальчишка серьезен, Ленни смеется. - Нет, конечно, нет. - Я бы женился на той девчонке из студии. Ленни немного расправляет плечи и украдкой разминает шею. - Правда? Дэвид смотрит на размытые огни в окнах, улыбается, кивнув, и почему-то Ленни не хочет, чтобы дорога кончалась. - Не мог бы ты как-нибудь узнать ее номер? Дэвид смотрит на него с такой надеждой, что парень неосознанно соглашается. - Да…я узнаю. И ты позвонишь. - И мы поженимся, – тут же добавляет Дэвид. Ленни усмехается такой детской наивности и заворачивает на другую улицу. Недалеко раздается автомобильный гудок. - Не обязательно сразу жениться, если девушка тебе понравилась. Ленни замечает на себе протестующий взгляд и в этот раз глаза мальчика настолько серьезны, что Ленни видит каждую крапинку в них. - Нет, если тебе кто-то понравился, нужно ему об этом сказать. Другого шанса может и не быть. На секунду у него перехватывает дыхание. Он чувствует, как что-то внутри переворачивается. Он осознает, что никогда не говорил отцу, что любит его, что никогда не оставит и всегда будет рядом. Что ему не хватает этих обычных разговоров отца с сыном, субботней рыбалки или простого вечернего просмотра передачи по телевизору. А еще он думает о Дэвиде, и от этого сердце начинает громко стучать. Но Ленни быстро оправляется от мыслей, они уже подъехали к нужному дому. - Я не хочу больше пить те таблетки. Дэвид недовольно хмурится, бросая взгляд то на свою мать, то на Ленни. Мама мальчишки кричит и, взявшись за голову, уходит в другую комнату. Ленни непринужденно, будто он к этому привык, говорит: - Почему бы тебе просто не выпить их? И не будет никакой ссоры. - Но у меня правда болит живот! Дэвид крепко обхватывает его руками и морщится. За окном горит солнце и ветер, проникающий в окно, покачивает прозрачную тюль. Ленни смотрит в серые глаза напротив и уже придумывает план, как заставить мальца выпить эти таблетки. Всего-то шестнадцать. Шестнадцать капсул разного цвета и с тошнотворным вкусом. Ленни буквально чувствует, как они горько тают во рту. Он берет чашку в руки и запивает, этот воображаемый привкус, горячим кофе. На столе стоит банка с персиковым вареньем. Помнится, отец в детстве возил Ленни в какое-то место, и там росли большие деревья с такими вкусными персиками. Было бы здорово свозить туда Дэвида. Они бы залезали на ветки и срывали с них спелые плоды, а потом кидали бы косточки от них, кто дальше. - Чего ты завелся? Просто выпей их и все. Говорит Ленни, выныривая из своих планов. Дэвид хмурит брови, но все же встаёт со стула и уже делает первый шаг, как резко останавливается, опираясь ладонью на стол. Он сжимает зубы от боли и Ленни резко ставит чашку на блюдце. - Дэвид? Эй, все хорошо? Мальчик бросает взгляд на Ленни и его ноги подкашиваются. Ленни только успевает подняться на ноги, как Дэвид с глухим звуком, ударившись головой об линолеум, падает на пол. - Дэвид! Ленни становится на колени рядом и приподнимает голову мальчика. Его губы с невероятно высокой скоростью становятся синими. Лицо бледнеет с каждой секундой. Все происходит так быстро, что у парня начинает кружиться голова. Ленни кричит, ищет рядом сумку. Мать мальчика выбегает из комнаты и что-то говорит. Ленни не слышит, вообще ничего. Такое чувство, будто он в вакууме. Он находит сумку и поворачивает вентиль баллона. Женщина прикладывает к лицу мальчика маску, пытается разбудить. Все быстро, это уже было множество раз, этот не отличается ничем. - Дэвид, сынок! Очнись. Пожалуйста, открой глаза, Дэвид! Ленни поддерживает его голову на весу. Теперь она кажется совсем тяжелой. Пшеничные волосы разметались по бледному лбу. Ленни трясет мальчика за плечи, его руки дрожат. Такое чувство, будто у него первые приступы наркотической зависимости. Перед глазами плывет, начинает мутить, грудную клетку до боли сдавливает, словно парень попал в капкан. - Дэвид! Дэвид, очнись! Дэвид! Он хлопает ладонью мальчика по лицу. Желает снова увидеть эти серые как буря глаза. Женщина подбегает к телефону и набирает номер, так быстро, что становится ясно - она знает его лучше, чем свой. - Алло! Скорая! Прошу, мой сын Дэвид. Вы знаете адрес,…Я знаю, что это не в первый раз, но пожалуйста,…Речь идет о жизни моего сына…Он почти не дышит! Женщина прижимает сжатую в кулаке ладонь к груди. На ее щеках слезы, они оставляют после себя мокрые дорожки. Она дрожит не меньше, чем Ленни. И он сам понимает, что его пульс скачет как бешеный. Но в этот раз он не едет на скоростном автомобиле прямо в стену и не бежит по этажам в поисках сумки с баллоном. Женщина снова опускается на колени перед сыном и прикладывает ладонь к его шее. - Я не чувствую у него пульса. Ленни колотит, его будто окунули в ледяную воду. Такие ситуации рано или поздно, но происходят со всеми. Когда вот оно, то, что тебе дорого, просто исчезает перед глазами, проскальзывает как песок сквозь пальцы, и ты ничего не можешь сделать. Ничего. У тебя просто связаны руки. Ленни готов застрелиться от этого чувства. Скорая помощь приезжает через пять минут. И эти пять минут самые мучительные в его жизни. Несколько человек в красно-желтых костюмах заходят в квартиру. А Ленни просто смотрит. Смотрит, как они борются за его жизнь. Как игла катетера прокалывает нежную кожу руки, которую буквально недавно пожимал Ленни. Смотрит, как они поднимают вверх пакет с прозрачной жидкостью-лекарством. Смотрит, как они кладут его на носилки, как вывозят его в коридор. Мужчина захлопывает с громким стуком чемоданчик с лекарствами и бинтами. На поверхности стола увеличивается черного цвета пятно, от разлитого кофе. Такое же черное, как капельки крови на деревянном полу. Блять. Три часа. Ровно столько прошло с того момента, когда Дэвида завезли в операционную. Ленни считал. Он считает каждую секунду проведенную здесь. В давно знакомой больнице, в комнате ожидания. Он оперся локтями в колени и внимательно разглядывает полоски на плитке. Перед глазами бледное лицо и шрамы вдоль позвоночника, рядом с сердцем. Ленни слышит каждый шаг в коридоре, каждый голос и всхлип, слышит, как капли разбиваются об поверхность. Он слышит тихий писк за дверью операционной. Ждет. Потому что больше ничего не остается. Потому что больше ничего нельзя сделать. Ленни запускает пальцы в волосы и с болью отводит их в стороны. Он так сильно хочет закричать или заплакать, а может и то и другое. Ленни никогда не верил в бога. После смерти матери, не в кого было верить. Но сейчас. Боже, как же он хотел, чтобы Бог существовал. Чтобы он услышал его мольбу, чтобы пришел на помощь. Как же Ленни этого хотел. Он знает - не заслужил. Но Дэвид, Боже, дай же прожить ему еще хоть немного. Ленни никогда не молился богу. Возможно, прямо сейчас было то самое время. Парень не хотел думать, но воспоминания, то и дело возвращали его в тот день. В больницу. «Вы опоздали на пятнадцать минут» Да, опоздал. На все время, что провел с тобой, опоздал. Так хотел сказать самое важное. Но промолчал. В который раз промолчал. Парень чувствует, как его хлопают по плечу. Медсестра смотрит на него печально, с жалостью… Самый отвратительный взгляд. Она что-то говорит ему, кажется, предлагает прилечь, но Ленни молчит, игнорирует. Девушка уходит сразу же. Ленни не становится от этого лучше. Он поднимает глаза на женщину перед собой. По ее пухлым щекам скользят слезы. Глаза красные и опухшие. Ленни бесит, впервые за долгое время, но его бесит, что Дэвид так не похож на свою мать. Хоть какого-то упоминания нет рядом с ним. Ничего нет. Кажется, он снова забрел в лабиринт. Он снова смотрит в пустую стену очередного тупика, но теперь он не разворачивается и не идет искать выход дальше. Он просто падает на колени, продолжая смотреть на пустоту впереди него. Такая же пустота медленно распространяется по каждому сосуду его тела. Будь проклят этот лабиринт. Он в больнице уже больше шести часов. Шесть часов тишины. Шесть часов без вестей. Ленни смотрит в потолок, на холодные лампы. Перед глазами плывет, но он успевает уловить образ синих губ. А потом, среди тишины, словно спасательный круг, открывается дверь. Из операционной выходит мужчина в белом халате. Ленни не видит его лица, все как в тумане. Но он точно знает кто это. Отец. Парень подскакивает на ноги, становясь перед мужчиной. Мать Дэвида так же оказывается рядом. Они похожи на детей, ждущих подарка от Санты. Но подарка нет. Так же как и Санты. Отец не смотрит на них. Его волосы будто покрылись инеем, или это проступившая седина. Мужчина опускает глаза и тогда сердце Ленни останавливается. Теперь Ленни сам похож на смертельно больного, потому что лучше так, чем дышать запахом больничных лекарств. В этот момент Ленни понимает насколько он беспомощен, насколько он… - Мы сделали все что смогли. …мертв. Ленни не слышит как громко и жалобно начинает плакать женщина. Он не слышит как отец, приобняв ее, пытается успокоить. Он слышит только чертовски прекрасный смех. Смех и радостный возглас от нового поворота на соседской машине. Слышит шум гравия под колесами. Ленни бежит, бежит по длинным холодным коридорам. Со всей силы толкает ладонью дверь и врывается внутрь санузла. Он наклоняется над умывальником и, открыв рот, пытается вырвать из себя хоть что-нибудь, чтобы унять эту боль. Но боль не в желудке. Она выше. Щемит под ребрами. Грозится разорваться в любую секунду. «Сердце это просто мышца». Так говорил Ленни отец. Раз так, то оно изнывает от боли. Болит так, словно Ленни качал его в тренажерном зале. Будто на него давил груз весом сто килограмм. «Сердце это просто мышца». Раз так, то Ленни хочет вырвать его. Вырвать со всеми сосудами, чтобы они прекратили качать эту треклятую боль. Он готов сломать кости, сам сделать надрез в грудной области, ему не нужны для этого скальпели. Он поднимает лицо. Смотрит в стекло и понимает, это не его отражение стоит сейчас перед ним. Этот парень - кто-то другой. Ленни никогда не видел у себя красных глаз, лопнувших капилляров. Никогда не видел такой обезумевший взгляд. В раковину, скатываясь в водосток, падают капли. Они разбиваются. Словно самоубийцы, прыгающие с высотных зданий. Ленни смотрит в глаза незнакомцу в зеркале, и он начинает злиться. Его злит такой вид. Злят эти слезы. Злит то, что он постоянно видит перед глазами картинки. Видит пшеничные волосы, серые, как море в шторм, глаза, милые морщинки в уголках глаз, когда он улыбается. Он видит, как парень смотрит на девушку в студии звукозаписи. Он готов поклясться, что слышит, как стучит его сердце. Он снова и снова ощущает тяжесть на спине, как он руками подхватывает мальчика под ноги и как тот весело считает этажи. Парень заводит руку назад и со всей силы толкает вперёд. Он слышит треск стекла, так трещит его жизнь, так трещит он сам. Он снова размахивается и снова бьет, и снова и снова. Сбивает костяшки в кровь и алое месиво. Бьёт до тех пор, пока не перестает чувствовать руки, до тех пор, пока не слышит громкий, душераздирающий крик. Только потом Ленни понимает, что крик принадлежит ему самому. Он падает на пол, спиной ползет прочь от этого зеркала, от этого ненавистного отражения. Но от себя сбежать не удается. Ленни плачет. Он не плакал с того момента, как умерла его мать. Он обещал себе, что больше никогда по его щекам не будут течь соленые капли. Парень не сдерживает обещание. Как и не сдерживает своего обещания Дэвиду, помочь ему с выполнением списка. Дэвид. Теперь это имя кажется каким-то пустым. Неестественным. Чужим. Дэвид мертв, так же как и Ленни, мертв изнутри. Ленни впускают в палату спустя два часа. По помещению проносится тихий писк аппаратов, которые больше не поддерживают жизнь. Некому поддерживать. Парень шаг за шагом, чувствует, как его колени подкашиваются, такое чувство, будто он ступает голыми ступнями по острому стеклу. Ленни понимает, что может мыслить только из-за отдающей боли в руке. В перевязанной ладони. На бинте выделяются алые капли. Он останавливается у самой койки, медленно поднимает голову. Смотрит. Не хочет смотреть, но все равно смотрит. Лучи рассвета освещают палату. Солнце играет с пшеничными волосами, пытается разбудить, падая мальчику на лицо, щекочет ресницы. Но не разбудит. Бледное лицо выглядит таким умиротворенным, что кажется, будто Дэвид всего лишь спит. Устал после тяжелого дня. Бледные губы сомкнуты. Веки закрывают глаза. Ах, как бы Ленни снова хотел посмотреть в эти живые глаза с задорными искрами. Он протягивает забинтованную ладонь и касается мягких волос, скользит пальцами по щеке к подбородку. Ленни всегда мечтал это сделать. Дотронуться не так как обычно. Не хлопнуть по плечу и не дать пять. А вот так. Нежно. Совсем по-другому. В лучах солнца блестят его щеки от слез. Ленни слышит, как замедляет пульс сердце. В горле стоит не пробиваемый ком. Парень не сразу узнает собственный голос. - Помнишь ты говорил, что если тебе кто-то нравится, нужно сказать об этом. Другого шанса…может и не быть. Он сглатывает, вспоминает, что не пил больше трех часов. Поэтому в горле так сухо. Но сейчас это кажется таким незначительным. - Я не успел. Прости меня, Дэвид. Я не успел. Не успел сказать самое важное, то, что должен был сказать давным-давно. Ленни шепчет, будто хочет, чтобы только парнишка это услышал. Рассвет тенью падает на белые простыни. Слишком белые, для этой палаты. Ленни не трус. Может когда-то и был, но уж точно не сейчас. Не перед бездыханным телом. Не перед Дэвидом. Не в такой важный для Ленни момент. Воздух в комнате застывает, словно сама планета останавливается, желая услышать самое заветное, самое важное. - Я люблю тебя, Дэвид. Тишина, парень касается пальцами тыльной стороны ладони. - Прости, что не сказал тебе этого раньше. Прости, что не относился к тебе дружелюбно с самого начала. Прости за свою трусость и безответственность. Прости, за то, что не успел продлить твою жизнь. Ленни крепко сжимает небольшую ладонь и почему-то внутри становится немного теплее. - С днем рождения, Дэвид. Ему должно было исполниться шестнадцать. Должно было. Слезы снова текут по щекам. У Ленни есть сердце, и органы работают словно часы. У него нет тошноты, потемнения в глазах, постоянных мигреней и шрамов от многочисленных операций. Он здоров как бык и поэтому хочет лечь на холодные рельсы. Положить голову прямо на них и слышать звук приближающегося поезда. Ленни хочется закрыть глаза и больше никогда не проснуться. Ленни больше не хочет чувствовать у себя в груди это чертово сердце.