Незримое

Героев никогда не забывают, Но знай, легенды никогда не умирают.

Течение времени никого не щадит, и в какой-то момент все закончится: человеческая жизнь, существование рода, города, государства, целой планеты. Все это канет в века, и не останется даже пыли; все, что ты делал, не будет иметь никакого значения: мир живет сам по себе, ему никто не нужен. Но некоторые события однажды войдут в историю, станут ею, какими бы масштабными они ни были. Годы идут, все забывается, остаются лишь памятные даты на страницах учебников: сухие факты о том времени, которые стали вечностью. стали ли? — Сегодняшний урок подходит к концу. К сожалению, мы не успели пройти до конца третью Битву за Магикс, так что на следующий урок учите окончание войны, буду спрашивать. Аделаида (просто Ада, ребят, мне не нравится полное имя) стала собираться, прокручивая то, о чем сегодня рассказывали на уроке: Команда Света, Трикс, Винкс, Валтор… Она не любила историю, но легенды об этой ей рассказывали с детства, и Ада знает, что у нее несколько версий, хоть в Алфее и других школах рассказывают истинно верную. дорогая эти легенды всего лишь вымысел Ада не верит в ту историю, которая написана на страницах учебника: она вся какая-то… чересчур правильная, битвы сменяются одна за другой, как картинки на слайде, все слишком точно, оттого не верится в такое везение, в такую легкую победу на силами Зла. Никто не погиб, никто не был серьезно ранен (ну да, принцесса Лейла потеряла зрение, но ведь ей сразу же его вернули). Ада не верит профессорам, которые рассказывают ей эти события, не верит страницам учебника, не верит в подлинность артефактов, которые остались после той Битвы как свидетельство тех событий, как доказательство того, что такое случалось. Ада не хочет верить, что мир действительно поделен на исключительно Светлое и Темное. ты же фея истины Ада кому как ни тебе знать что это самая настоящая правда *** У Блум перед глазами мутные воды Андроса, желтое небо в лучах Солнца и лед холоднее Омеги, который смотрит на нее через мужчину напротив. кто ты? В груди бушует сердце и ощущается тяжелый ком тревоги, морозящий душу и разум. Блум закрывает глаза, жмурится со всех сил, но что-то теплое и мягкое внутри не проходит, оно тягуче, как бронзовый мед, растекается по телу. На контрасте с водянистым и холодным, как чистый ручей, страхом — впечатления не передаваемы. кто ты? Мужчина перед ней — острый, весь из граней и углов, а слова его нож, что режет воздух. Блум смотрит ему куда-то за спину, потому что эти глаза… что с ними не так? Маг представляется Валтором, имя оседает на языке горечью трав и острыми специями, и вода Андроса во рту не может смыть этот противный вкус. Его рука невесомо касается ее щеки, убирает мокрые волосы со лба — даже сквозь перчатку она холодная, но места прикосновения горят, словно Блум наклонилась лицом в самый жаркий костер. он преступник Разум проясняется, а душа наполняется яростью и ненавистью. Неизвестное тепло греет Блум, ее душу и тело, она вновь готова сражаться, она снова горит после охвативших ее льдов Антарктиды. — Тебе не нужно бояться, Блум. я и не боюсь — Я уверен, что ты слышала обо мне много плохого, но ты же знаешь, что люди немного… — пауза чисто символическая, Валтор стоит уверенно, весь он — сплошная уверенность. —…преувеличивают. кто ты? — Ты преступник! — Блум вскакивает с мокрого камня, вода с нее льется — но в душе все горит, а иллюзорное пламя вьется змеей (драконом) в ее пальцах. — Нет, я просто хочу свое, — улыбка на его губах снисходительная, словно Валтор ребенку пытается объяснить простые вещи, а он этого не понимает. — Мне не нужны лишние боль и разрушения. Андрос — сплошь боль и разрушения — вокруг как доказательство его вранья, что слова его — горькие по содержанию и сладкие по интонации — лишь обман, чтобы… чтобы что? убить тебя Блум ведь по-другому никак Чужой огонь в ней вздрагивает недовольно и облипает внутренности темным пятном — Блум выворачивает наизнанку от происходящего: все какое-то… чересчур неправильное, так не должно происходить. Блум замахивает тлеющим огнем (где весь тот пожар внутри нее?), зная, что ничего ему не сделает, что ей до него как до конца Вселенной, если он существует. Валтор даже не уклоняется, хватает ее пламя, которое в его руках гаснет, а Блум от этого распаляется еще сильнее. Она не хочет чувствовать себя проигравшей, она ведь фея огня Дракона, она справится, она… ничего не может сделать Лейла появляется внезапно, но вся темнота и ярость, весь холод и чернота тех светлых глаз обрушиваются на нее, и Блум взлетает, потому что ей страшно, потому что такой силы она ни у кого не видела, но внутри нее к этой тьме что-то тянется, словно этот ужас — часть нее, часть ее огненно-драконьей сущности. Но перед тем, как Лейла бросила вызов, Блум в последний раз взглянула в глаза Валтора — и они оба друг у друга увидели черную, пугающую, наполненную страхами и первозданными ужасами бездну. *** — Таким образом, настоящая победа над Валтором была одержена благодаря Блум, которая уничтожила его сущность в виде темного огня Дракона. Ада слушала вкрадчивый голос своей однокурсницы, которая отвечала по домашнему заданию, и думала, много думала о третьей битве за Магикс. На перемене перед уроком она слышала восхищенные голоса сокурсниц, впечатленные силой и отвагой Винкс. я бы хотела быть среди них мне бы хотелось быть в гуще событий Ада прикрыла глаза, отрешенно слыша, как профессор более подробно начал рассказывать о тех событиях, и думала, думала. Ада — фея истины, и она чувствовала в печатных словах учебника фальш: это сродни ощущению резкого прыжка в воду, когда внутри все переворачивается и застывает. Ада всматривалась в листы и вместо букв видела яркое, алое зарево лжи. Историю ведь пишут люди, да? Но зачем же тогда изменять ее настолько, что у феи истины от этого в глазах рябит и покалывает в пальцах. Неужели реальная версия так всех не устраивает? Ада очнулась от размышлений, наклонившись почти вплотную к парте, когда все стали собираться, и начала убирать учебник и тетрадь со стола в свою сумку. Как-то по инерции оглянулась: все ее одногруппницы были заняты разговорами о прошедшем уроке. как же круто бороться со злом было бы классно если сейчас неужели они все не понимают? тоже были Винкс я бы попыталась туда вступить Ада собралась и, резко выпрямившись, направилась к учительскому столу; она чувствовала в себе груз непонятной ответственности, словно от того, знает ли она правду, зависит судьба всего мира, хоть она и осознала, что никогда так не будет. Ада всего лишь фея истины, ее задача — направлять героев, а не быть им, не спасать Вселенную от темных сил. Нет, Ада — это только наблюдатель, который выходит на сцену в нужный для героев момент, она — рассказчик истории. И чтобы рассказать о третьей битве за Магикс, ей придется узнать истину. — Профессор? — Ада подошла к учителю и сложила на груди руки. — Слушаю тебя, — Ампир, уже седеющий доктор исторических наук, по-доброму улыбнулся, собирая остатки своих вещей: у него сегодня был последний урок. — Для чего людям переписывать историю? — Знаешь, — Ампир вздохнул, ведь был наслышан о недоверии Ады к летописи конкретно этих событий, — прошло уже свыше шестисот лет. Даже если подлинная версия совершенно не та, которую мы знаем, то с этим ничего уже нельзя сделать. Все те, кто тогда жил, уже умерли, поэтому нам остается только верить в то, что написано в книгах. Ада серьезно посмотрела на него, смотрела сквозь душу, смотрела в самую сущность, но Ампир даже не дрогнул. Стало обидно. Естественно, он не врал и ничего не знал, но для него не было никакой иной версии, для него все остальное, кроме непреложной истины в учебниках, легенды, которые выдумали люди. А те, кто тогда жил… ведь только они знают ответы на все ее вопросы *** Валтор. Его имя на устах звучит проклятьем — самым темным и неотвратимым, его не избежать и от него не спрятаться. Валтор — это смерть по своей сущности, хаос и огонь, сама преисподняя, в которой кишат черти, где пахнет гарью и паленым мясом. Он — разрушения, тьма космоса и океанских глубин, где тишина бьет набатом, где ты задыхаешься. Он — везде и нигде одновременно. Так отчего так занимательно о нем думать? Отчего внутри нее при мысли о нем загорается огонь? Отчего не получается его ненавидеть? Он же… почти разрушил жизнь Стеллы Андроса Домино Ская и терроризует другие измерения а еще убил твоих родителей представь себе ты должна мстить жить местью. Блум вздыхает от переполняющих ее чувств. Они… опустошают ее. кто ты? Валтор — ученик трех ведьм, созданный ими из тьмы и огня Дракона (внимай этому, Блум, вы часть одной силы — острия одного лезвия, берега одной реки). похоже мы рождены чтобы стать врагами Противоположности. Свет и тьма. Добро и зло. Мир действительно настолько черно-белый, в нем правда нет полутонов? Блум выросла на Земле, там за каждым углом кричат, что все вокруг серое, что нет исключительно хорошего и плохого, нет в мире абсолютно чистого. Неужели она сейчас видит доказательства этому? Огонь связывает их сущности, Блум чувствует его незримое присутствие везде, чувствует нить, образовавшуюся между ними, почти что видит его местонахождение. Рядом с ним ее сила наполняется, становится ярче, опаснее, неукротимее, смешивается невидимыми красными пламенами с черными всполохами дыма. Неужели он чувствует то же самое? У Блум голова кругом от происходящего, она уже ни в чем не уверена, вся ее картина мира постепенно разрушается, стирая границы реальности. что вообще происходит? После той ситуации со Скаем и Диаспора… У Блум что-то надломилось внутри, как разбитое стекло — осколки изнутри впиваются в кожу и скоро доберутся до внешнего мира. Блум — принцесса (погибшего королевства), Скай — принц (его королевство процветает), какая бы история любви у них не была, все бы закончилось ничем. По крайней мере, Блум — сгусток пламени, хранитель огня Дракона, она сама по своей сущности огнедышащая тварь — остыла. Перегорела. Скай — прежний, а вот Блум уже нет. Ведь мир постоянно меняется, как и люди, не так ли? — Хочешь услышать историю о своих родителях? Да, Блум хочет, и Валтор — каким бы мерзавцем ни был — единственная связь с ее прошлым, которая может помочь узнать правду о настоящих родителях. — Да, это я убил Марион и Оритела, — от Валтора веет самодовольством, у него в глазах уже не только бескрайние вечные льды, но и самые яркие майские грозы. — И я могу помочь вернуть их, если ты присоединишься ко мне, — он протягивает руку как для рукопожатия, улыбается неестественно по-доброму, и у Блум колени трясутся от ярости и ненависти. Блум смотрит на него и чувствует подвох, замахивается раскаленными шарами, но он отбивает их как какой-то мяч, как игрушку. Блум сама чувствует себя игрушкой, проигравшей. Возле нее дрожит воздух от исходящей от девушки энергии, концентрации светлого огня и темных помыслов. Она справится. Не впервые же ведь. *** Мертвые не разговаривают, мертвые лежат в гробах под землей, и их никто не трогает. Но к мертвым взывают, к ним приходят за помощью. Это черная магия, запрещенная, к ней обращаются только темные маги. Ада понимает, что она на такое не способна, к тому же вызвать духов двух хранителей Дракона… Ей нужна очень сильная ведьма. Возможно, Ада даже догадывается, кого можно позвать ради такого дела. Благодаря прошлому сотрудничеству Алфеи и Облачной башни время от времени происходит перестановка: феи учатся темному волшебству, а ведьмы светлому, а потом вместе изучают нейтральную магию. Первые пробы такого эксперимента показали положительные результаты, сделав и тех, и тех более сильными, а также избавил от предрассудков о феях и ведьмах. На одной из таких перестановок Ада видела способности ученицы Облачной башни. От своих и чужих она слышала, что та является сильнейшей на курсе, вдобавок к этому — потомок одной из Трикс, но это, наверное, просто для репутации. Такая ведьма определенно должна согласиться. — Слушай, Алис, — обратилась Ада к своей подруге и соседке по комнате. Та подняла взгляд с телефона на лежащую на кровати девушку. — Ты же общаешься с ведьмами? — Хочешь тоже? — Алиса мягко улыбнулась. — Учти, это непросто. Но оно того стоит. Ада хохотнула, представляя, кого это, и задаваясь вопросом, почему же дружба с ведьмами что-то стоящее. — Может быть, когда-нибудь, — Ада закатила глаза и улыбнулась. — Но у меня есть к ним дело, точнее, к одной из них. — Какое и к кому? — Алиса что-то открыла у себя в телефоне. — Какое — не могу не сказать, но мне нужны контактные данные Асмодеи. Алиса подняла свой взгляд и тяжело посмотрела на Аду, настороженно и с опаской, словно понимая, сколько законов она хочет нарушить. — Не знаю, что ты задумала, но… Будь осторожнее, — Алиса о чем-то задумалась. — Пожалуйста. *** Что-то идет не так. Битвы с Валтором все какие-то… вялые. Блум борется с ним со всей силы, отдается в схватках целиком, всем своим сознанием (та часть, которая держит ее еще в адекватном состоянии) и душой (в ней ничего нормального не осталось, противоречие на противоречии), а Валтор всего лишь швыряет в нее заклинания, которые даже не вызывают боль, и издевается над ней, что боль вызывает. Бросается не столько огнем, а сколько словами была бы меткой Блум давно бы попала и может быть даже победила кто знает, и это задевает куда сильнее, чем если бы на ее теле оставались ужасающие ожоги и раны. Валтор словно пришел повеселиться, а не сражаться: всегда собран и с легкостью отходит (не отпрыгивает) от драконьего дикого пламени Блум, но с еще большей легкостью разговаривает с ней. — Как жаль, что мы враги, Блум, такого союзника, как ты, днем с огнем не сыщешь, — речь Валтора ласковая, его глаза в этот раз — тающие льды, и тепло огня внутри Блум трепетно колышется, что заставляет ее презрительно вздрогнуть. Тем временем он продолжает, умело уворачиваясь от снарядов пламени: — Была бы ты со мной, и все измерения бы пали к твоим ногам. была бы ты со мной звучит как-то странно — Знаешь ли, — Блум трясется от гнева, понимая, что битва бессмысленна, он уйдет, как только ему надоест распалять Дракона внутри нее, — одно королевство из-за тебя уже пало. Еще одно пламя стремится к нему, Блум вложила в него всю мощь и силу, всю стойкость и отчаяние, которое в ней сейчас кипит, как лава. Валтор останавливает его в воздухе. У Блум на секунду перестают трепетать крылья и холодеет сердце. Валтор смеется. И смех его — апофиоз самых острых пиков Омеги, морозных ветров и громовой бури (Сторми, тебе еще учиться и учиться, чтобы создать такой же шторм). Валтор поправляет воротник и неожиданно выстреливает в нее черным дымящимся сгустком, Блум чувствует жар этой энергии, но ничего не успевает сделать, как она попадает в нее, и девушка отлетает на несколько метров назад. Падение оказалось мягким. я должна была сломать спину неужели Блум, морщась от легкой боли, приподнимается на локтях, чтобы встать на ноги, но руки ее не держат, и она падает на землю. Блум устала, ей нужно отдохнуть, но рядом с ней самый опасный маг во всем измерении, а еще дальше три надоевшие ведьмы и ее подруги. У Блум нет права на отдых, ей нужно встать и сражаться. В глазах двоится, перед ними — бушующее пламя, охватившее лес, голубое небо, что стремится к закату — оно словно нависло над ней в двух сантиметрах от нее, — и изумрудные кроны деревьев. Красиво. Обидно. Больно. это — клетка прутьями стали стволы деревьев а крышка гроба это небо скай? Скай, к счастью или к сожалению, уже ни при чем. Блум слышит шаги Валтора, хочет встать, чтобы не оказаться у его ног, чтобы не выглядеть жалкой и слабой. Жар вокруг заставляет ее потеть, но пламя ей не страшно, ведь оно — ее часть. — Как-то я, — мужчина хмыкает и присаживается рядом на одно колено, на другое оперевшись локтем, — переборщил. Блум морщится и хочет отодвинуться, но сил хватает только на то, чтобы повернуть голову в противоположное от Валтора направление. — Эта сила духа и упорство, эти амбиции… Это вызывает восхищение, Блум, — в его голоса ни капли яда, но что-то отравляет девушку все равно. — Навоевалась, милая? — Блум жмурится, надеясь не слышать его, надеясь на то, что пламя внутри нее потухнет, чтобы не испытывать этого. «Милая» — сказано как-то по-особому, с какой-то неясной интонацией, этого нельзя не заметить. Что-то незримое скрывается за этим, но Блум не хочет даже думать, что именно. Девушка не поворачивает голову обратно, игнорирует, вдруг уйдет? Валтор цепляет пальцами ее подбородок и поворачивает ее голову сам. Блум закрывает глаза и выдыхает. господи пусть он уйдет так сложно что ли хочу ли я чтобы он уходил? — Нет, не навоевалась, — против воли отвечает Блум, а потом поджимает губы в недовольстве. — Жаль, — Блум не видит, но чувствует, как Валтор внимательно смотрит на нее, — не хочу тебя убивать, но если так пойдет дальше… Его голос не меняется в интонации, но теперь она словно крепкий кофе — горький, терпкий, от такого вкуса морщишься, потому что… Не противно, нет, но просто не очень. Валтор убирает пальцы, обхватывающие подбородок Блум, и в этот момент она открывает глаза. в этот раз в глубине зрачков каждый увидел как плещется вселенская мощь и яркие горячие звезды — бездна но она куда приятнее Валтор уходит. Но с ним не уходят вопросы. все идет не так, как надо *** Ада сидела в одном из кафе Магикса, в котором она договорилась встретиться с Асмодеей. Внутри холодным комом ощущается тревога, но фея уверена: все пройдет гладко, и не только на этой встрече, но и дальше. Она чуть-чуть ближе к правде. В помещение почти что буквально залетело темное пятно, и Ада в непонимании посмотрела на него и узнала в нем Асмодею. Та лениво повернула голову в поисках феи, и, когда она ее нашла, кивнула в знак приветствия и присела рядом. Асмодея словно вобрала в себя все стереотипы о внешности ведьм: бледная кожа, тощая, черные редкие прямые волосы, точеные черты лица, готический макияж и одежда. Но в ее позе, в ее движениях читается несмиренный дух максимализма, свободы и бунтарства. А ее зеленющие глаза так кричат этому миру: «Я полна сил, и скоро вы все это увидите». Асмодея выразительно посмотрела на Аду, фея в свою очередь с таким же взглядом в упор уставилась на ведьму. Бьют — нападай. — Рада знакомству, — Ада протянула руку через стол, и Асмодея, хмыкнув, словно что-то для себя решив, пожала ее. — Я тоже, — Асмодея откинулась на спинку стула и сложила на груди руки. — Ты написала, что у тебя есть ко мне дело. Учти, если ты пришла поговорить о Томе, то можешь уходить. Ада в удивлении приподняла брови, но потом поняла, о чем речь. — Неужели кто-то действительно хочет забрать у тебя парня? — Не представляешь, сколько ко мне обращались, чтобы я бросила его, — Асмодея ноготками проводит по столу, видимо, чтобы просто занять руки. — Зачем ты тогда пришла, если думала, что мне хочется отбить твоего парня? — Ада тоже сложила руки на груди. — Заинтриговала, — как-то скучающе ответила Асмодея. — «Дело, которое обсудить можно только при встрече». Так что я слушаю. Ада глубоко вздохнула: тревога, которая во время относительно непринужденного разговора пропала, вновь отяготила сердце. — Я обратилась к тебе, потому что мне нужна сильная ведьма, — Асмодея на эти слова отреагировала самодовольной улыбкой. Ада посмотрела на стол, потому что стало тяжело глядеть на ведьму напротив. — Я хочу, чтобы ты мне помогла вызвать души умерших. Асмодея поперхнулась воздухом, заходя в кашле, удивленно и испуганно смотря на фею. — Я… — голос у ведьмы неожиданно прозвучал хрипло. — Это запретная магия. Ада вздохнула. Ну да, гладко — не значит, что совсем уж легко. — Знаешь, я фея истины. Моя способность — видеть ложь там, где она есть, искоренять ее, заставлять людей говорить правду. Вы проходите уже третью битву за Магикс? — Мы ее почти закончили, — Асмодея нахмурилась. — Ты веришь в ту легенду, которая гласит, что Блум не убивала Валтора, а встала на его сторону? — прежде чем Ада успела что-то сказать, Асмодея расширила глаза — кажется, поняла, чего хочет фея. — Кого ты хочешь вызвать? Ада неопределенно пожала плечами. — Хранителей огня Дракона? — вся уверенность сошла на нет, сейчас Ада видела, как нелепо звучит ее предложение. — Ты серьезно? — Асмодея в шоке уставилась на фею, наклонившись к ней через стол. — Мы будем наказаны не только законом, но и духами: такие могущественные люди при жизни явно не оставит это без внимания. К тому же, — ведьма обратно откинулась на стул, — бред все это. Зачем менять историю? — Не знаю, но я смотрю в учебники, книги, которые рассказывают об этой битве, и я не верю в них, я чувствую там обман, — Ада говорила четко, придавая уверенность своим словам. — Я с детства ощущаю ложь, которой нас еще и учат. Я пойму, если ты откажешься, но представь, если я права. Асмодея молчала: смотрела на фею и погружалась в свои мысли. Ада не прервала ее размышления, ведь тогда, наверное, та точно откажется. В конце концов, Асмодея поджала губы и перевела взгляд с феи на окно. — Думаю… — ведьма подбирала слова, выглядев при этом как-то побито. — Думаю, попробовать стоит. Ритуал легкий, хоть и способны на него действительно способные маги, к тому же сложно засечь, только нужно подготовить материалы и найти заклинание. Ада счастливо улыбнулась, чувствуя, что готова заплакать. *** Пирос — место недружелюбное. Блум сказали, что здесь она должна найти свою силу. Но как ей найти ее в толпе огромных плотоядных драконов, которые только и хотят, что сожрать ее? Если такое случится, то это самая глупая смерть, которая только может быть у великой феи, борющейся со злом. Блум здесь уже пару дней, но так и не понимает, чего хотела от нее Фарагонда. Хотя, наверное, директрисе кажется, что здесь фея проведет время куда полезнее, чем будет бессмысленно сражаться с Валтором. Блум прикладывает руку к лицу и вздыхает: ну вот, опять про него. После той непонятной ситуации сложилось ощущение, что незримая связь между ними стала только крепче: ей чуть ли ни казалось, что Блум чувствует его эмоции, но, наверное, это просто всего лишь их огонь вздымался выше самых высоких гор. их огонь? кого их? При встречах с ним Блум уже не отдавалась на полную, лишь следила за магом, потому что загорелась (громко сказано) идеей понять его планы. Валтор хочет всемирного господства? Для чего ему тогда Блум? а ты разве не чувствуешь эту мощь когда вы рядом Но тогда ее бы можно было забрать насильно и держать рядом, словно диковинную зверушку, а Валтор ждет от нее добровольного согласия. Уважает ее? Уважает врага? считает ли он меня врагом он ведь не воспринимает меня всерьез Голова забита мыслями, мозг кипит от нагрузки, от анализа поступков Валтора. — Чему вас в Алфее учат, если вам для создания плотной энергии приходится стараться? — бросил небрежно Валтор, когда Блум пыталась его как-то задеть. — А ты словно знаешь, — прошипела девушка. Теперь она не только слабая, но и тупая… И, конечно же, он знает, что за глупые вопросы. Валтор как-то задумчиво улыбнулся. — Представь, как ты держишь предмет в руках, а потом осознанно отпускаешь его. Представь, как легко ты это делаешь и как он плавно летит вниз, — голос его вкрадчивый, мягкий, своим звучанием ласкает уши. Блум останавливается. — Что? — она неверяще смотрит на мага. Зачем он это сказал? Валтор закатывает глаза: «Ты же не глухая, Блум. Попробуй». Блум с опаской смотрит на мужчину, но тот не выглядит так, словно это очередной план — нет, он выглядит так, словно действительно… хочет научить ее. Поделиться знаниями. Разве не ради них вся эта шумиха затевалась? Блум почему-то следует указаниям Валтора: представляет в своих пальцах что-то тяжелое и горячее, но держать это легко, а потом она расслабляет руку и… Куда-то в сторону несется самое яркое пламя, которое она когда-либо создавала. Валтор хлопает ей и улыбается, и в глазах его оседает мягкий теплый снег. Воспоминания проносится одним за другим: потом Валтор постоянно стал указывать на ее недочеты в управлении магией, и она, с недовольством, но учитывала его критику, а потом Блум стала замечать, как становится сильнее, способнее, и… — Я не люблю легких побед. Ну а как еще могло бы быть? Валтор ждет опытную фею, которая достойна битвы с ним, а не жалкого подростка, который хоть и обладает огнем Дракона, но почти не умеет им пользоваться. По крайней мере, Валтор ее точно здесь не найдет. Ее ход мыслей прерывает рев дракона рядом с ней, и Блум снова нужно бежать и прятаться. * В конечном счете, Валтор находит ее и здесь. Блум просыпается из полудрема, чувствуя, как огонь в ней зашевелился, стремясь к своей другой части, как он вспыхивает, и перед глазами пылает алым. Рассвет. Блум вслушивается и слышит шаги недалеко от себя, и идет этот человек так, словно даже не скрывается, словно он хочет, чтобы его услышали. Блум, которая спала на ветвистом дереве, с высоты оглядывает пространство: вот он, величавой птицей скользит по земле, шаг его легкий и невесомый, но поступь тяжелая и твердая. Блум ловит себя на мысли, что Валтор — дракон на охоте. интересно ведьмы его сюда тоже отправляли для укрепления силы Мысль глупая, но Блум беззвучно усмехается и прикладывает к лицу руки, чувствуя, что на грани истерики. да оставьте меня в покое Блум не собирается слезать с дерева: поищет, поймет, что ее тут нет, уйдет, а она продолжит спать дальше. не будь мы врагами Блум в ужасе хочет остановить мысль, но было бы куда проще Она прикусывает кожу на ладони, чтобы просто не закричать. Боль помогает. Кричать больше не хочется. Стук по дереву внизу выдергивает ее из мыслей, Блум закатывает глаза, смотрит на светлеющее небо, словно ища там успокоение, а затем, цепляясь за толстую ветку, осторожно спрыгивает на землю. Они смотрят друг на друга, и в предрассветных сумерках его кожа особенно бледная, а глаза кристально-голубые. Смотрят друг на друга и молчат. Блум устала. На войну почти что не осталось сил. Если сейчас она потратит последние, то на финальный победный рывок она явится куклой, нитки которой порвут сразу же, как только фея появится на поле боя. Они молчат. — Что, старушка Фарагонда не придумала ничего лучше, как отправить свою ученицу умирать в зубах дракона? — Валтор смотрит с интересом, немного наклонив голову. — Я здесь два дня, и… — Блум прикрывает глаза и сжимает кулаки, пытаясь усмирить сжигающую ее изнутри ненависть. — Зачем ты здесь, Валтор? — его имя на вкус как сладкий лимон, кислое смешивается с легкой сладостью, и произносить его уже не противно. Никакое это не проклятье, так… — Наедине куда приятнее говорить, не находишь этого? Валтор, как однажды это случилось, прикасается пальцами к подбородку, но Блум отходит назад и перекатывает между пальцами пламя. — Зачем тебе со мной разговаривать? — она недовольна, и лучше она прыгнет в пасть дракону, чем будет сейчас… здесь никого нет И если вдруг что… никто не поможет Блум словно видит себя со стороны и уверена, что ее взгляд сейчас — это взгляд дикого дракона. — Еще бы немного, и ты бы взлетела на кожистых крыльях, милая. я устала прекрати Блум как-то без сил и невесело хмыкает, но не отвечает. — Сильнее от того, что будешь бегать по этому лесу от драконов, ты не станешь. — Так-то, — слова выговариваются как-то лениво, — я еще не нашла действительный способ. Но это не значит, что вообще не найду. У Блум дергается огонь, он давно уже воспринимается как что-то родное и близкое, она привыкла к тому, что у него есть собственное настроение. ты серьезно сейчас просто разговариваешь со своим врагом словно вы старые знакомые Блум отводит взгляд в сторону, на какие-то кусты, с которых она вчера собирала ягоды. Да. Да, она разговаривает как ни в чем ни бывало с врагом. И ей приятно. Валтору, видимо, тоже. — Как же отнесутся к тому, что ты сейчас делаешь, Трикс? — вопрос возник сам по себе, но при мысли об этом становится смешно: ведьмы всегда выглядели комично, когда возмущаются. — А они не знают, — Валтор загадочно улыбается, — им это вообще знать не нужно. Блум слегка улыбается, и внутренний огонь на это действие удовлетворительно опылает языками пламени сердце. В его глазах — теплое серое небо после дождя. дождь не может длиться вечно В ее глазах — синева сумерек. Энчантикс Блум, конечно же, не получит, но, возвращаясь обратно в Алфею, она чувствует, как в ней появляется новая сила, чтобы идти дальше. — Зачем тебе это делать? Валтор некоторое время молчит, но потом говорит. — Хочу, — не тот ответ, который хочешь услышать, но он настолько лаконичен, что больше вопрос задавать нет желания. — Мы враги, — отрешенно напоминает Блум. — Только потому что ты этого хочешь. — Ты разрушаешь измерения, воруешь заклинания… — Убил ли я какого-то? — перебивает ее Валтор. — Заклинания, которые я взял, не уничтожат целую планету. Блум смотрит на костер, который они сделали, и что-то меняется в ее отношении к нему. А какая у него настоящая цель? *** Асмодея и Ада сидят в ночном лесу, подальше от школ, чтобы не увидели использования магии. Прошло две недели с тех пор, как они встретились, и с того момента обе готовились к ритуалу, ища ингредиенты. Некоторые из них было сложно достать, но Асмодей лукаво улыбалась и говорила, что все найдет. Когда все было подготовлено, осталось лишь выбрать место и время. Остановились на том, чтобы провести обряд в полнолуние, ведь тогда магия станет особо сильна, а границы между миром духов и людей сотрутся. Асмодея раскладывала на красной ткани ингредиенты, что-то смешивала, разливала на поверхность — Ада не особо следила за процессом и ожидала уже развязки событий. Руки нервно тряслись, но внутри все сгорало от предвкушения. Ада лишь надеялась, что никто не узнает об этом маленьком происшествии. — Я все, — сказала Асмодея и отряхнула руки. — Можем начинать. Ада подсела рядом и внутренне приготовилась к тому, что сейчас должно случиться. — Готова? — хоть ведьма и выглядела спокойной, но было видно, что и она волнуется. Ада кивнула. Пора наконец со всем этим покончить. Асмодея начала шептать что-то на мертвом языке, туман вокруг них заклубился, а воздух стал ощутимо холоднее, и предметы для ритуала подрагивали, а после — воспарили вверх, начав двигаться по кругу. Ведьма водила рукой по пространству, хрипло вышептывала запрещенное заклинание с закрытыми глазами. Ада была напугана, но старалась себя успокоить. Сейчас она узнает правду. Асмодея остановилась, в последний раз проведя рукой по воздуху, и открыла глаза. Обе в ожидании уставились на место ритуала, но ничего не происходило. Ада не знала, можно ли говорить, но ведьма сама начала. — Я не понимаю, — она нахмурилась. — Я все сделала правильно, почему не… Асмодея как-то резко вздохнула, а Ада начала паниковать: а если их обнаружили и просто перекрыли доступ энергии, и сейчас сюда несутся директора обеих школ? — Ада! — воскликнула Асмодея, тряхнув ее, схватив за плечи. — Все в порядке, просто… — ведьма поджала губы. — Ритуал не сработал, да? — как-то обреченно спросила Ада, поникнув. — Нет, но… на зов бы все равно кто-то пришел, а если бы кто-то контролировал процесс извне, был другой результат, — Асмодея все это говорило тихо, медленно. — То, что ничего не произошло, может означать только одно. Ада задрожала. — Это значит, — Асмодея перевела дыхание, — что души тех, к кому мы сейчас взываем, живы. Ада задохнулась. *** Последняя битва — а Блум уверена, что она последняя — началась внезапно, и все как-то слишком быстро завертелось. Трикс, специалисты, Валтор… Как раз о нем. Блум не знает, что случилось, но неконтролирующая себя тварь перед ней кожистые крылья и ощущение чего-то действительно страшного сковывают ее движения, все происходящее вокруг — это замедленное кино, зыбучие пески, из которых не выбраться. Но кое-чему Блум на Пиросе научилась. Подсознание Валтора темное и бездушное, но другого от главного злодея всего измерения ничего не ждешь. Что удивительно — здесь тепло и почему-то все дрожит. Валтор перед ней — измученный и уставший, в глазах его вся боль Вселенной, но он смотрит на нее и вроде как находится в сознании. — Спасибо, Блум, это было, — слова его неестественные, как на автомате, —… жарко. Теперь Блум чувствует: что-то страшное находится здесь, в его голове, и фея ежится от неожиданного колючего холода, хотя в этом метафоричном здесь по-прежнему тепло. — Это?.. — начинает Блум, но Валтор ее перебивает. — Три древние ведьмы. Неожиданно он слишком резко пересекает пространство между ними и всматривается в ее глаза, и на лице его ни капли усмешки или веселья: он предельно серьезен, и Блум от этого страшно. — Они собираются захватить над моим телом власть и уничтожить все магическое измерение, — голос его сталью звенит в ушах, но слушать приятно. — Если ты сейчас согласишься, мы вместе убьем их. Блум прикрывает глаза и качает головой. Два варианта: уничтожить Валтора сейчас или… ну давай ты же не хочешь чтобы он умер а кстати почему Блум? — Помни, Блум, мы — одно и то же, мы звенья одной цепи. острие одного ножа берега одной реки Озвученная когда-то посетившая ее мысль заставила ее понять реальность окружающего мира: вокруг клубятся тени, чьи образы выглядит необъяснимыми, пугающими, у Блум забилось сердце, и… Валтор протягивает руку девушке, огонь в ней высвобождается наружу, с удовольствием вытягиваясь языками пламени ввысь, и Блум крепко сжимает ладонь мужчины, смотря ему в глаза. Рука почему-то без перчатки. Она почти что горячая. Две противоположные части огня Дракона яркими всполохами бросаются ввысь, заполняя пространство вокруг, и все начинает гореть. В этом пожаре Блум не видит ведьм, но чувствует их могильное дыхание и тихий шепот, словно ветер шелестит траву усыпальниц. Блум чувствует всю свою драконью сущность, ей страшно, но она утопает в этом ощущении, она чувствует контроль, она… господи Блум швыряется адским огнем в скопление темных пятен в пространстве, слышит крики грешников, злые и полные боли, они метаются вокруг, пытаясь достать ее и Валтора сквозь пожар, но обжигаются, они сгорают в этом котле за все свои злодеяния. Когда все заканчивается, Блум понимает, что по-прежнему они крепко держат руки друг друга. Оказываются они в каком-то помещении, в котором никого и ничего нет — пустая комната. Блум прислоняется к холодной стене и медленно сползает по ней, снимая трансформацию Энчантикса. Сгибает ноги в коленях и вытягивает, кладя на них, руки. Валтор, стоящий до этого у противоположной стены, опираясь на нее, теперь присаживается рядом с ней и неопределенно двигает рукой, мол, вот так как-то. кто ты? — Теперь я навоевалась, — неожиданно для себя произносит Блум и устало закрывает глаза. Валтор рядом тихо усмехается. — Понимаю. — И что теперь? Что дальше? он часть нее и это отрицать невозможно — В одном ведьмы оказались правы: я был слишком зациклен на мести, из-за этого все и произошло, но теперь… — Валтор задумывается. — Я не убивал твоих родителей, — Блум поворачивает к нему голову, и внутри все сжимается, — они победили меня, но я им ничего не сделал, — в этот раз он выглядит отстраненным, на лице никакого намека на то, что он врет. он... красивый — К их исчезновению причастны древние ведьмы. Наверное, это как-то связано с уничтоженным Домино. Блум прочищает горло, и голос звучит хрипло. — Зачем тогда мне врал? Валтор хмыкает, но не отвечает. но все же кто ты? Ответа, видимо, нет. Они еще некоторое время молчат, пока Блум не говорит: — Я бы хотела… — мнется, подбирая слова. —… ненадолго исчезнуть. Отдохнуть, так сказать. — И что? Приглашаешь отдохнуть вместе с тобой? — Валтор с интересом смотрит на фею. Блум как-то неловко дергает уголками рта. — Это сказал ты, а не я. я все еще не знаю кем ты являешься но я готова к тому чтобы это узнать — Ну конечно, — он привычно усмехается и встает, протягивая ей руку. Выглядит так, словно готов саму вечность бросить к ее ногам. Блум смотрит на него снизу вверх и отчего-то ей спокойно. Ненависть отступает. Что-то незримое, что всегда было рядом с ними, теперь казалось чем-то осязаемым. Она вкладывает свою руку в его и шагает прямо в неизвестную бездну. Они оба знают, что так и должно быть.