Двери и голоса

Толчок с разворотом, стремительное падение в пропасть по спирали, головокружение почти до тошноты. Кажется, вечность спустя, Скотт открывает глаза и снова оказывается сидящим на разобранной кровати, а из брошенной на столике телефонной трубки доносятся кроткие гудки. Сердце колотится так, что, кажется, готово выпрыгнуть из груди, а серо-зелёная футболка прилипла к телу от пота. Но ему чудится остывающий жар где-то в солнечном сплетении и запах озона, исходящий от влажных волос. Он пытается перевести дыхание, хотя и знает теперь, почему телу Криса так тяжело даётся каждый вдох. Что там нужно сделать при передозировке лекарствами? Пожалуй, выпить для начала много воды. Но ещё раньше нужно взять телефонную трубку плохо слушающимися пальцами (и куда делась та маниакальная точность движений?) и положить её на аппарат. Новый звонок не заставляет себя ждать. В этот раз он быстро снимает трубку снова и слушает взволнованный женский голос, будучи не в силах понять сейчас смысла слов. Но он отвечает, стараясь собраться и выговорить всё, пусть чужой голос его и не слушается, а язык будто ватный. Он говорит, что с ним что-то не так, наверное, приступ паники и кажется, сейчас ему нужна медицинская помощь. Алую фитнес-ленту он скидывает на пол , не глядя, загоняет ногой под кровать. С глаз долой, а то мало ли, что там! Крис этому движению и не думает сопротивляться, более того, оно выходит почти машинальным. Вряд ли, конечно, он вспомнит когда-то ту бурю за тонким куполом, разве что только решит, что это был сон. Да и мысли его всё ещё спутаны и обрывочны, но Скотту кажется, что они всё же стали едва заметно светлее. «Вторая попытка, чувак, – мысленно говорит он и, чувствуя, что между их спутанными сознаниями в этот раз нет никакой стены, прибавляет, – ты справишься». И тут же слышит, как в двери номера кто-то стучит – настойчиво и требовательно. Странно, что он не услышал в прошлый раз этого стука. Но, как бы там не было, нужно встать и открыть. Вот только почему так сильно кружится голова? Сейчас он просто прикроет глаза на секунду… Новый толчок в груди больше похож на мягкое подталкивание в нужном направлении. И контур двери за закрытыми веками в этот раз какой-то странный: белый прямоугольник, похожий на мерцающий киноэкран. А откуда здесь взялся запах попкорна и сладостей? Скотт медленно открывает глаза в надежде, что так головокружение немного утихнет, и вокруг него тут же смыкается уютный мрак кинотеатра. Голова больше не кружится, мысли ясные, всё как рукой сняло. Но в области солнечного сплетения он всё ещё чувствует лёгкий отголосок того самого жара, который сейчас воспринимается естественным и приятным теплом. Справа от него сидит Лили, и она кажется уже совсем взрослой. Память Криса подсказывает, что она даже отменила свидание ради этого похода в кино. Не то что бы это был самый ожидаемый фильм или особенно важное событие. Скорее всего, им просто хотелось сейчас быть вместе. Младшая дочь прижимается к его левому боку, упорно игнорируя неудобную ручку между их креслами, пока сын потихоньку таскает попкорн из большого картонного стакана в её руках. Начальные титры что-то тревожно задевают в памяти Скотта, но он не сразу понимает, что к чему. Пытается найти подсказку в воспоминаниях Криса, но узнаёт из них только то, что однажды он написал заглавную песню к одному из фильмов этой франшизы, а ключевого злодея играет один из его друзей. И не обращает внимания на эти, казалось бы, неважные факты до тех пор, пока не осознаёт: это не просто кино. Это его собственный мир, непонятно как, оказавшийся сейчас на экране. Вот, расколовшийся было отряд Мстителей, пытается предотвратить очередную вселенского масштаба катастрофу, не позволив этому отбитому бугаю из космоса Таносу завладеть Печаткой Бесконечности и устроить рандомный геноцид для каких-то благих в его понимании целей. Скотт никогда и не думал, что все эти войны и битвы так устрашающе выглядят со стороны. А может быть просто, никогда до сих пор и не было настолько страшно? Он заставляет себя не покидать хотя бы дверей кинотеатра и досмотреть всё до конца, хоть это даётся ему непросто. Так вот почему ещё там, в квантовом коридоре, он слышал мелодию, звучащую, будто снаружи его вселенной. Это и был саундтрек к тому, что с точки зрения этой реальности, всего лишь неплохой развлекательный фильм. «Только в кино», – кажется, так ответил Крис на его вопрос о супергероях. Но не это пугает Скотта. Он знает, что его мир не менее реален, чем этот, потому что не бывает ничего более или менее реального, есть только бесконечное множество разных миров. Пугает его то, с какой лёгкостью в этот раз силы зла побеждают, а он только смотрит на это со стороны сквозь фильтры чужого, чуть было не разрушенного сознания и ничем не может помочь. А когда Танос надевает перчатку, и по щелчку его пальцев, половина всех живых существ в родном мире Скотта рассыпается в чёрный пепел, становится ясно, что именно это Крис и хотел ему показать. Исчезают, растворяются почти все, кого он знал. Даже чувачок-паук, и от этого почему-то особенно обидно, – ведь совсем ещё шкет. И тут будто всё внутри обрывается и ухает в ледяную пропасть. Скотт понимает, почему замолчали Хэнк, Дженнет и Хоуп. И почему-то тишина его наушнике звучала так зловеще и сухо. «Пора выбираться отсюда!» – в очередной раз думает он. Мысленно благодарит Криса, чуть сожалея о том, что не может мысленно обнять. С другой стороны, два объятия подряд было бы, возможно и чересчур, жаль только Пакстону этого не объяснишь. В этот раз выход находится сам, легко и естественно, как вдох, которому больше ничто не мешает. Даже шага не требуется, только внутренний импульс – назад. И вот он уже снова за дверью в бесконечном коридоре, кипящем цветами и звуками, в своём костюме и собственном теле. И пусть никакого чёткого плана пока нет, но знания, освещающие путь, всё ещё с ним. Да и тепло в груди, как ни странно, осталось. Видимо, это и есть та самая исключительная субстанция, которой не убывает, а наоборот становится больше, если делишься ею с другими. И Скотт улыбается, думая о том, как много он не знает ещё о природе квантов. Зато точно знает, в каком направлении ему следует двигаться прямо сейчас.

Эпилог

Прохладное солнце Сан-Франциско играет в растрепанных волосах Кесси, которая только что показывала усовершенствованное тройное “колесо”. Щёки её раскраснелись, и она нетерпеливо подпрыгивает на носках, пока Скотт выражает свое восхищение солидными аплодисментами. Он знает, что сейчас она снова спросит его о том, смогла бы она тоже стать, по его мнению, супергероем. И он в очередной раз отшутится, потому что пока ещё рано об этом думать, да и вообще не хотелось бы, чтобы его дочь когда-нибудь рисковала жизнью. Всё, чего он хочет – быть с ней рядом как можно дольше, оберегая от всех бед, какие только есть в этом мире. Он не помнит почти ничего из того, что случилось с ним в квантовом мире, но почему-то вернулся с ещё большей убежденностью, что девочке нужен отец. А значит, и собственной жизнью следует рисковать осторожней. – Так ты совсем-совсем ничего не помнишь? – спрашивает она, присев рядом с ним на крылечке. Скотт выдыхает с облегчением от того, что супергеройская тема в этот раз его миновала. Вместо неё – другая заезженная пластинка. – Только какие-то обрывки, – в очередной раз отвечает он, – как если бы видел сон, но не могу его вспомнить. Иногда мне даже кажется, будто я был тогда кем-то другим, но всё ускользает. Хэнк говорит, всё дело в потоке информации, который не может удержать наш маленький человеческий мозг. А вообще знаешь, кое-что я всё-таки помню. Но это, наверное, самое бесполезное, что только можно было оттуда вынести. Кесси подпирает лицо кулачками, облокотившись локтями о колени и заинтересованно смотрит на него. – Мне кажется, там были какие-то двери, сквозь которые можно было заглянуть в чужие души. Вообще во все, которые существовали хотя бы в одной реальности. Кроме знаешь каких? Это забавно, пожалуй, но плотно закрыты были только двери, ведущие в души животных. Наверное, человеческому сознанию там просто не уместиться. – Нет, папа, ты всё придумал, – смеётся Кесси. – Может быть, – с улыбкой отвечает Скотт. В конце концов, он и сам не уверен. Просто теперь какие-то обрывочные знания то и дело появляются в его голове и тут же забываются, если не произнести их вслух. Хэнк считает, что это вполне нормально и волноваться тут не о чем. Хотя, не так много-то он и знает о квантовой природе, что уж тут говорить. – А ты кого-нибудь спас? – неожиданно спрашивает Кесси. – Там, в квантовом мире. Он хочет сказать, что такое вряд ли возможно. Но замолкает на полуслове, потому что в памяти всплывает непрошено мягкий свет янтарного солнца и легкие прикосновения лучей к обнаженной коже. И неоформившееся воспоминание тут же тает, как дымка, успевая отозваться уколом тепла где-то у самого сердца. – Почему ты так решила, – чуть переведя дыхание, спрашивает он. – Потому что ты мой герой, – просто отвечает Кесси.