Я твоя, Эдвард Каллен

       Пустой спортзал. В это время здесь нет никого. Ещё слишком рано. Даже тренер Клапп не приходит сюда раньше восьми утра. Прохладно, но свежо и нет запаха потных тел. Легкий утренний свет просачивается сквозь узкие окна под потолком. Но мне он не нужен, я могла бы танцевать даже в темноте. Музыка. Паганини. Обожаю. Включаю и я снова свободна. Свободна ото всех и всего. Музыка и я.       Мне очень сложно давались уроки танцев в детстве, но мама так любила смотреть балет, что я упорно добивалась цели. Одна награда, вторая, третья и танцы стали частью моей жизни. Я могла раствориться в музыке и отдавалась ей без остатка.       Рене очень любила Италию. Даже с папой в своё свадебное путешествие, они полетели в Рим. Наверное поэтому меня зовут Изабелла. Зачали они меня как раз в свадебном путешествии. Смешно.       Переодевшись в чёрное боди и лёгкую шифоновую юбку до колен, я старательно отрабатывала новые связки, добавляя изюминки в классические па. У меня оставался ещё час, а потом придёт мистер Клапп и мне придётся уйти по-тихому. Но это лучше, чем ничего. За три тренировки я почти поставила новый танец, который планировала предложить на ближайшем школьном мероприятии.       Сзади послышалось легкое покашливание и я замерла в движении, не войдя с прыжка в арабеск. Неужели физкультурник решил придти раньше? Именно сегодня, когда мне оставалась последняя восьмерка. Но я никак не могла придумать финал. Паганини сменился венским вальсом Джузеппе Верди и тихие приближающиеся шаги заставили меня обернуться. В мою сторону легкой поступью двигался Эдвард Каллен с застенчивой улыбкой на губах. Мне пришлось проморгаться, чтобы увидеть его лицо чётче и поверить в действительность. Это и правда был Эдвард и он заметил моё замешательство.       — Меня привлекла музыка, — он протянул мне бледную руку, — раньше в спортзале не было слышно классики, только рок-группа одна есть. Вы позволите?       — Не знала, что ты танцуешь, — я покраснела до кончиков ушей. Сцену я любила, очень. Но быть вот так вот застуканной мне совсем не нравилось. Я закусила губу и перевела взгляд на протянутую руку. Искушение слишком велико. Я обожала танцевать классику в паре, но сам факт того, что рядом со мной был Эдвард Каллен меня смущал. Он ведь странный. Очень. Понять его поведение просто нереально.       — Немного, — Эдвард нахмурился, поддавшись вперёд, — мама учила.       — Миссис Каллен танцует? — Я не заметила как мелодия захватила меня и мы с Эдвардом медленно поплыли по залу. Его руки такие холодные, но они приятно остужали мою разогретую кожу.       — Нет, моя родная мама, когда я был младше.        Я провела ладонью по его предплечью. Оказывается Эдвард не был сухим, он очень мускулист, но не перекачен. Мышцы стальные, каменные. Я бы сравнила его с пантерой. Альбинос-пантера с рыжей шерстью. Забавно.       Музыка прекрасна и мой партнёр уверенно и властно вёл меня в танце. Истинное удовольствие танцевать в паре с Эдвардом. Но отчего-то я старалась избегать встречаться с ним взглядом так близко и смотрела влево, как и полагалось при танце, но когда музыка ускорилась и Эдвард покружил меня, я остановилась очень близко. Непозволительно близко. Его запах напомнил мне о джемпере, что покорно висел на спинке стула в моей спальне. Аромат окутал меня. Слишком приторный и сладкий, но не для такой сладкоежки, как я. Я приблизилась ещё чуть-чуть, еле дыша. В глазах Эдварда блеснул опасный огонёк. Он отшатнулся, поджав губы. Лицо окаменело.       — Ты прекрасна, — шепнул мне Эдвард и наклонившись, коснулся губами моей руки. Поцелуй был ледяным и обжигающим одновременно. Меня передернуло. Каллен развернулся и молча зашагал прочь, оставив меня стоять одну в пустом зале.       Открыв глаза на следующее утро, я сразу ощутила перемену. Другим стал свет.       Вскочив, я выглянула в окно и в ужасе застонала. Небольшой слой снега покрыл весь двор, машины, дома. Вся дорога превратилась в опасный каток. Твою мать, рано или поздно, но я точно попаду в хирургическое со сломанной шеей. Вымученно простонав, я плетусь в ванну. Горячим в этом доме меня радуют только душ и кофе. И сию секунду мне необходимы оба наркотика в большой дозе.       Проводив Чарли на работу, на скорую руку я заправляюсь миской хлопьев и апельсиновым соком. Хочется выйти пораньше. Я планировала ехать очень медленно и аккуратно. Майк сегодня не заедет. К нему приехала двоюродная сестра Бетти и теперь миссис Ньютон заставляла всех сидеть за завтраком в полном составе каждый день.       По дороге в школу я думала о Майке и Эдварде, а также о том, как перестать быть новенькой и стать «своей» среди пуританского общества. Может отучиться от привычки красить губы алым и рисовать стрелки? Здешние девочки почти не пользуются косметикой. Странно.       По черному льду, покрывающему дороги, мой малыш-жук передвигается, не доставляя проблем и только у школы я поняла, почему добралась без приключений. Заметив какой-то серебристый блеск, я обошла машину сзади, на всякий случай держась за крыло, и осмотрела колеса. Папа поднялся ни свет ни заря, чтобы оснастить резину цепями!       Открыв дверцу, я достаю сумку, вспоминая в каком корпусе начнётся первая пара, как вдруг слышу странный звук, заставивший меня развернуться. Пронзительный скрип становится все громче и громче.       И тут я увидела все и сразу. Совсем как в кино, в замедленной съемке: видимо, из-за выброса адреналина мой мозг заработал гораздо быстрее, и я сумела уловить картину целиком, вплоть до мельчайших подробностей.       Я вижу, как Эдвард Каллен, от которого меня отделяет четыре машины, в ужасе смотрит на меня. Его лицо выделялось из целого моря лиц, на которых застыло одинаковое выражение шока. Но главную роль в этой сцене играет темно-синий фургон, который занесло, и теперь он, под визг тормозов крутится волчком, продвигаясь по обледенелой дороге. На пути машины стою хрупкая я. Времени не хватит даже на то, чтобы закрыть глаза. Но мне не страшно. Совсем. Прилив неведомой силы заставляет распахнуть глаза и храбро смотреть смерти в лицо.       Сильный удар откидывает меня в сторону, но не с той стороны, откуда я ожидала. Моя голова и рука стукнулись о покрытый льдом асфальт. Чудовищная острая боль пронизывает руку, а тупая голову. В глазах темнеет. Я кричу не столько от боли, сколько прояснить слух. Вокруг все глохнет. Зрение подводит, слух тоже. Ужасно тошнит. Что-то твердое и холодное пригвоздило меня к земле. В нос ударил знакомый запах. Он отрезвил от шока, прояснил мой разум. Это Эдвард. Он спас меня.       Оказывается, я лежу за машиной, возле которой припарковалась. Но больше я ничего не успеваю заметить, потому что фургон снова приближается. Со скрежетом он, продолжает скользить и поворачиваться, и вновь угрожает наехать на меня.       Эдвард выругался. Я закрываю голову руками и сжимаюсь в комочек. Две длинные руки рывком выброшены вперед, и фургон, содрогнувшись, останавливается на расстоянии метра от моего лица. Ладони Эдварда оставляют глубокие вмятины в кузове.       Белая рука, обвившая мою талию, тащит меня прочь. Глухой стук металла и звон режут уши. Фургон с лопнувшим стеклом наконец застыл на асфальте.       Секунда гробовой тишины тянется бесконечно, а потом раздается визг. В этом внезапном бедламе я слышу, как сразу несколько голосов повторяют мое имя. Но гораздо отчетливее, чем вопли, я различаю приглушенный отчаянный возглас Эдварда Каллена:       — Белла, ты в порядке?       — Не особо, — собственный голос кажется мне чужим, такой хриплый. Я попыталась сесть, но Эдвард мертвой хваткой прижимает меня к себе.       — Осторожно! — предостерег он, пока я пытаюсь высвободиться. — Ты сильно ударилась головой и твоя рука…сломана.       — Дерьмо, как же я теперь буду танцевать! — Вот теперь я дала волю слезам. Я никогда ничего себе не ломала. Ни разу за всю жизнь. Любая травма это большой жирный крест на любимом деле. На восстановление уйдёт год.       — Белла, ты осталась жива, — Эдвард зря меня убеждает. Он прав, но от этого не легче.       Я тихо всхлипываю на холодной груди. Перед глазами всплыло все случившееся заново. Звук. Фургон. Эдвард на другом конце парковки.       — Но как… — Я осеклась, пытаясь собраться с мыслями и осознать случившееся. — Как ты очутился здесь так быстро?       — Я же стоял рядом с тобой, Белла, — он старается говорить непринужденно, но сам себя выдает.       — Нет, это не правда! — Я качаю головой, желая отодвинуться от него как можно дальше. — Я видела как далеко ты стоял, тебе бы не хватило времени добежать до меня.       Я пробую сесть, руку пронзает боль, я сжимаю зубы и от этого боль стреляет в голову. Но на этот раз Эдвард не удерживает меня, разжимает руки и отодвигается, насколько позволяет узкое пространство между машинами. Его взгляд холоден и враждебен. Мне снова не по себе, как в нашу первую встречу.       В этот момент к нам подбегает целая толпа. Со слезами на глазах эти люди что-то кричат друг другу и нам.       — Иззи, — между машинами протиснулся Майк и упал рядом со мной на колени. Он спешно осматривает меня, проверяя голову, руки, ноги.       — Не двигайтесь! — велит тренер Клапп.       — Вытащите Тайлера из фургона! — кричит Майк ребятам с команды, а сам осторожно берет меня на руки.       — Майк, я могу сама… — я пытаюсь возразить, но тут же чувствую тёплый поцелуй в замёрзшую щеку.       — Потерпи, малышка, я рядом. — Он все ещё стоит между машинами, бережно прижимая меня к своему телу и шепчет успокаивающие слова.       — Майк, — рядом с нами возник Эрик, — скорую я вызвал, сейчас ей помогут! Держись, Из!       Уткнувшись лицом в шею Майка, я тону в тёплом забытьё. Постепенно боль в руке и голове утихает. Украдкой я взглянула по сторонам. Эдвард стоит рядом со своей семьей и они ругаются, стараясь не привлекать к себе внимание. Но я все заметила. Больше всех эмоций выдает блондинка Розали. Она спорит с сестрой. Наверняка они ругают брата за столь опрометчивый поступок. Эдвард мог погибнуть от столкновения с машиной, но он спасся и спас меня. Спас так, что на фургоне красуются явные отпечатки его ладоней.       Хаос вокруг нас продолжается. Я различаю низкие голоса подоспевших взрослых.       Понадобилось шесть санитаров «Скорой помощи» и двое учителей — мистер Варнер и тренер Клапп — чтобы отодвинуть фургон и перенести поближе к нам носилки. Вспомнился кусок из «Супермена», где Кларк-малыш влёгкую поднял автомобиль. Образ Кал Эла никак не связывается с бледным болезненного вида странным Калленом. Я тут же отгоняю эти мысли.       Эдвард бросает родных и подойдя к санитарам предательски сообщает, что я ударилась головой и, наверное, у меня сотрясение, а ещё сломана рука. Я чуть не умерла от унижения, когда на меня надели фиксирующий воротник. Я почти не чувствую боли и теперь почти уверена, что рука не сломана. Всего лишь сильный ушиб.       Казалось, вся школа сбежалась посмотреть, как меня грузят в кузов «Скорой помощи». Майк безапелляционно заявляет санитарам, что едет с нами. Эдварду же достается место в кабине.       В приемном отделение нас уже ждут. Медсестра надевает мне на руку манжету тонометра и сует градусник. Поскольку никому не приходит в голову задернуть занавеску и обеспечить мне хоть какое-то подобие уединения, я решаю, что больше не обязана терпеть дурацкий фиксирующий воротник. Как только медсестра выходит, я расстегиваю липучку на нем и швыряю его под кровать.       — Может не стоит? — Майк сидел возле койки и держал мою руку в ладонях.       — Заткнись, Майк, со мной все в порядке!       Тут же пожалев, что нагрубила милому Ньютону, я хмурюсь, удивляясь откуда во мне столько злости. Надо успокоиться. Все ведь хорошо. Эдвард спас меня и у меня ничего не болит. Ненавижу больницы!       С тугой окровавленной повязкой на голове рядом оказался Тайлер Кроули из моего класса политологии. Он был за рулем фургона и пострадал раз в сто сильнее, чем я, но тут же стал извиняться.       — Иззи, прости, пожалуйста!       — Тайлер, со мной все хорошо, а вот ты неважно выглядишь. Как голова?       Тем временем медсестры начали снимать с лица парня пропитанные кровью бинты, и оказалось, что весь лоб и левая щека Тайлера усеяны множеством мелких порезов.       Мой вопрос он пропускает мимо ушей.       — Я уже думал, что задавлю тебя… — он морщится: медсестра принялась обрабатывать его раны.       — Не беспокойся, ты меня не задел…меня Эдвард оттолкнул.       Он растерялся.       — Кто?       — Эдвард Каллен, он же стоял рядом со мной.       — Жаль, что меня не было, — Ньютон нежно сжимает мою руку и я отвечаю ему улыбкой.       — Каллен? — Удивляется Кроули. — А я его не заметил… Ого, вот это реакция!       Потом меня увезли на рентген. Я и без него могла сказать, что все в порядке. Обошлось без сотрясения и перелома. Как я и сказала. Майк спросил сестру, можно ли нам уйти, но она велела дождаться осмотра врача.       Пришлось торчать в приемном отделении, выслушивая бесконечные извинения Тайлера. Я отправляю Майка за кофе. Он чмокает меня в щеку и спрашивает не нужно ли что-то ещё. Я качаю головой и прикрываю глаза, делая вид, что сплю, лишь бы не выслушивать Тайлера, но он все бормочет и бормочет …       — Она спит? — спрашивает низкий бархатный голос. Я мигом открываю глаза.       В ногах моей кровати стоит усмехающийся Эдвард. Я окидываю его возмущенным взглядом.       — Слушай, Эдвард, ты извини… — заводит свою шарманку Тайлер.       Эдвард вскидывает руку:       — «Нет крови — нет фола», — оглашает он спортивное правило, сверкнув зубами, и присаживается на край койки Тайлера, лицом ко мне, по-прежнему усмехаясь.       — Ну, каков вердикт? — он протягивает мне стаканчик кофе.       — Все хорошо, но меня не отпускают, — я все еще зла на Эдварда, но запах свежезаваренных кофейных зерен слишком соблазнителен и я, приняв взятку, пригубила напиток. Горячее счастье разливается по горлу и я тут же отпиваю еще и еще.       — Ну, у меня здесь есть связи, — убеждает он. — Я пришел освободить тебя.       — Майк меня заберёт, — лепечу я, прокручивая бумажный стаканчик в ладонях.       Из-за угла выходит доктор, громко поздоровавшись со всеми. Я невольно разинула рот: молодой, светловолосый, красивее всех кинозвезд, каких я только видела! Однако лицо у него бледное и усталое, с темными кругами под глазами. Вспомнив слова папы, я догадываюсь, что это отец Эдварда.       — Итак, мисс Свон, — удивительно приятным голосом произносит доктор Каллен, — как Вы себя чувствуете?       — Замечательно, — отвечаю я уже в который раз.       Он проходит к световому щиту у меня за головой и включает его.       — Снимки хорошие, — объявляет он. — Голова не болит? Эдвард сказал, что есть проблемы, Вы сильно ударились головой.       — Проблемы с головой здесь только у Эдварда, — я метнула в Каллена младшего злобный взгляд и допив кофе, ловко закинула пустой стаканчик в урну через две койки от меня.       Доктор подошел и осторожно прощупал мой череп холодными пальцами. Он заметил, как я морщусь.       — Болит?       — Нет, у Вас руки холодные.       — Простите, — извинился доктор, очаровательно улыбнувшись, и я отвечаю ему той же приятной улыбкой.       Эдвард усмехнулся. Я поднимаю глаза, вижу его снисходительную улыбку и зло прищуриваюсь. В эту секунду в дверях появляется Майк с большим бумажным стаканчиком моего двойного эспрессо. Он оглядывает Калленов и пройдя по комнате, встает за моей спиной, подав мне горячий напиток. Я пробормотала «спасибо», на что получила поцелуй в макушку.       — Эдвард, спасибо, что спас Иззи, — Ньютон протягивает руку.       Секунда, две. Каллен не реагирует. А я все жду, что он переборет свою гордыню и пожмёт руку Майка. В конце-концов, Ньютон не делал ничего плохо. Возможно, они смогут зарыть топор войны и найдут общий язык. Но я ошибаюсь.       — Ну что же, можете ехать домой, мисс Свон. — Доктор Каллен разряжает ситуацию, протянув сыну свои папки, он поворачивается осмотреть Тайлера, но снова обращается ко мне. — Если закружится голова или появятся проблемы со зрением, немедленно приезжайте.       — Все поняла.       Я глотнула кофе и сбросила ноги с кровати, порывисто вскочив. Слишком порывисто, отчего слегка пошатнулась, и доктору Каллену пришлось дёрнуться ко мне и поддержать. Его лицо стало озабоченным.       — Как же вы, Каллены, прытки на спасение девушек, — я пытаюсь улыбнуться.       — Выпейте тайленол от боли, — вежливо предлагает доктор, помогая мне устоять на ногах и передает в руки Майка. — Похоже, Вы на редкость удачливы, — улыбается Каллен старший.       — Мистер Кроули, Вам, к сожалению, придется у нас задержаться, — вернувшись к Тайлеру, он продолжает осматривать его раны.       Когда я вошла в приемный покой, мне показалось, что здесь собралось все население Форкса. И все смотрят на меня. Папа бросается навстречу, но резко тормозит, увидев меня, приобнятую Майком.       — Я в полном порядке, — заверяю я.       — Что сказал врач?       — Ничего страшного. Доктор Каллен осмотрел меня и отпустил домой. — Я вздохнула. И Анжела, и Джессика, и Эрик — все здесь и начинают обступать нас.       — Давай уедем, — прошу я отца, высвобождаясь из рук своего парня.       — Мне нужно отдохнуть, не обижайся.       — Тебе точно не нужна моя помощь? — Майк никак не хочет отпускать меня, все ещё глядя своим щенячьим взглядом, но я упрямо качаю головой, обнимая руку отца.       Папа проводил меня к выходу. У застекленной двери я вяло машу друзьям, давая понять, что у них нет причин для беспокойства, и в кои-то веки сажусь в патрульную машину с радостью. Все. Тишина.       Все мои мысли занимает тайна Эдварда. И не в последнюю очередь — сам Эдвард. Глупо, как же это глупо!       Разогрев отцу ужин, я поднялась в комнату. Чарли по-прежнему озабоченно следит за мной, и это действует мне на нервы. По дороге к себе я прихватила из ванной три таблетки тайленола, дабы вырубиться моментально. Но той ночью мне ещё раз приснился Эдвард Каллен.