Победа.
В этом слове много радости, счастья и надежды на прекрасное, безвоенное будущее. Будущее, свободное от предрассудков. Однако Гермиона еще не ощущает этот долгожданный сладостный вкус, и облегчение не наступает ни через минуту, ни через полчаса после окончания последней битвы. Девушке невыносимо плохо от того смерча эмоций, что бушует в ней. Грейнджер горько и тошно слышать рыдания, доносящиеся со всех уголков полуразрушенного замка, противно вдыхать все эти могильные запахи, ее гложет вина перед теми, кто погиб, словно она могла спасти их, но не сделала этого. Горло сковывает тоска, когда кого-то за разбитой стеной накрывает истерика, а под куполом выстоявшего здания еще усиленней звучат крики: "Пожалуйста, не оставляй меня!" Гермиона мотает головой, чувствуя, как по телу свинцом разливается бессилие, и вскакивает со скамейки. Срывается и убегает на другой этаж Хогвартса, минуя эпицентр скорби: она не хочет видеть чьих-либо слез; не хочет знать, кто из ее друзей, приятелей, знакомых и недругов больше не увидит солнечный свет; не хочет слышать, чувствовать и видеть то, что происходит. В воздухе пахнет порохом, пылью, мокрым камнем и... кровью. Последняя нотка парфюма войны чувствуется так четко, что во рту появляется металлический привкус, голова начинает кружиться, а брюшные мышцы - скручиваться, выворачиваться наизнанку. Гермиона пытается скрыться от него, врывается в комнату с выбитой дверью, забивается в угол, но зловонный дух следует за ней попятам и не дает покоя. Девушке кажется, что она слышит его шаги, которые становятся все более громкими и четкими. Нет, не кажется. Они действительно звучат. Шаги разносятся по пустому коридору до того пугающе, что сердце волшебницы часто-часто стучит под ребрами и отзывается слабой, ноющей болью. Гермиона хочет закричать, убежать от страха, но вместо этого ее спину холодит каменная стена, от холода и паники кровь стынет в жилах. Гермиона молчит. Ее бледные губы мелко подрагивают, а глаза застилает пелена невыплаканных слез. Лишь когда на пороге появляется силуэт, волшебница от ужаса вскрикивает и прикрывает рот ладонью. - Гермиона? Слава Мерлину, ты жива. Голос знакомый, молодой, бархатный, с легкой хрипотцой, от него в груди разливается тепло и унимается бешеное сердцебиение.Фред.
В бархатных нотках слышатся беспокойство и безграничная радость, словно для Фреда Гермиона была самым важным человеком на всем белом свете. Словно без нее его жизнь бы закончилась. Маглорожденную волшебницу тоже захлестывают эмоции. Она избавляется от оцепенения и бросается на шею Фреда. Крепко обнимает его, целует запачканные пылью щеки и что-то прерывисто шепчет. Уизли прижимает Грейнджер к себе, накрывает ее затылок ладонью и успокаивающе поглаживает. - Как же... как же хорошо, что ты... ты здесь. Ты жив, - она задыхается от собственных рыданий. Как же она боялась больше никогда не увидеть милую улыбку, блеск в его глазах, похожих на безграничное голубое небо или бездонные кристально-чистые озера. Не увидеть Фреда. Такого солнечного, очаровательного, смешного, дерзкого Фредерика Уизли. Он еще не знает, что именно его Гермиона любит еще со второго курса. Что именно им она грезит все эти годы. Что именно его безумно боялась потерять в магической войне. Он не знает и молчит о том, что все это время чувствовал то же самое.***
Стихают рыдания. Коридоры окутывает умиротворенная тишина. Капает дождь, который проникает в здание сквозь проломленную крышу и сбивает тошнотворные запахи. Хогвартс наполняется терпкими ароматами чая, какао и кофе, а также ярким светом просыпающегося солнца. Гермиона и Фред сидят на каменном полу и долго-долго смотрят в треснутое зеркало Еиналеж. Рассветные лучи падают на его поверхность и радугой отражаются на мокрый от дождя пол, отгоняя мрак и тоску. Грейнджер успокаивается в легких объятиях Уизли и не нарушает то легкое, нужное обоим молчание. Нужное для того, чтобы многое понять и принять. В руках волшебников гвоздично-имбирный чай испускает клубы белого дыма, согревает душу и дарует долгожданный уют. Нотки пряностей приятно щекочут горло и вызывают на губах тонкую, но, кажется, такую неприемлемую, запретную улыбку. Девушка неумело подавляет ее и делает глоток пряного напитка, который у кого-то попросил Фред. - Что в нем видишь? - шепотом спрашивает Фред и бросает взгляд на Гермиону. Она сначала удивленно смотрит на Уизли, потом возвращается к рассматриванию изображения в зеркале, маково румянится и опускает голову. Уизли заинтересованно изгибает брови и не отрываясь наблюдает за Грейнджер, столь милой и забавной в этот рассветный час. - Я никому не скажу. Обещаю. Гермиона ненадолго прикусывает нижнюю губу, затем вздыхает и с тихим звоном ставит пустую кружку рядом с собой. Обнимает собственные колени и вновь бледнеет. - Я вижу в нем себя. В свадебном платье, с красивой фатой. И... - девушка на мгновение смолкает, собирается с мыслями и продолжает: - И тебя в смокинге. Рядом с собой. Проходит минута. Или две. Или три. Прежде чем полупустая чашка Фреда опускается на пол, а на юношеских потрескавшихся губах появляется улыбка. - С удовольствием поведу тебя под венец, Герми. Грейнджер вскидывает голову и расплывается в счастливой улыбке. Ее лицо озаряет солнечный свет, который золотится в рыжих волосах Уизли, проникает в каждый угол комнаты и изгоняет тьму, поселившуюся здесь во время ночи. Фред медлит пару секунд, а затем целует сероватые от пыли, бледные губы Гермионы и путается пальцами в ее волосах. Влюбленные улыбаются сквозь поцелуй, пропитанный привкусом пряностей. А солнце тем временем всплывает все выше над горизонтом и дарит миру надежду на еще один день.На светлое будущее.