One more sunrise

Озорно хохоча и подпрыгивая, Блубери несся по прохладному белому песку, и всего в паре метрах его лениво преследовал Эджи. Оба просто наслаждались дурачеством. На горизонте появилось едва заметное пурпурное зарево рассвета, которое намеревалось разбавить порозовевшие ночные сумерки. Во влажный морской воздух стали проникать первые нотки утреннего тепла. Темная вода чуть просветлела и приготовилась вобрать в себя краски грядущего дня, продолжая нежно пениться ласковыми волнами. Таким видом тяжело было не залюбоваться, однако скелеты были увлечены только друг другом. Блубери, чуть запыхавшись, все же сбавил бег. Эджи решил воспользоваться моментом: он совершил рывок и обогнул Блубери, а потом подхватил на руки, заставляя ситцевое платье подпрыгнуть и полностью оголить тонкие белые ножки. Блубери обхватил Эджи руками и ни на секунду не переставал смеяться, широко улыбаясь, казалось, на целый мир. Затем они закружились на песке, и счастливый звонкий смех поднялся до самых небес. Когда головокружение грозило свалить с ног, Эджи остановился и опустил Блубери, при этом продолжая держать в объятиях. Он не желал отпускать от себя этот радостный и звонкий комочек искреннего счастья. Блубери все же успокоился и, тяжело дыша, обвил руками Эджи, пристроился на широкой груди и поднял свои глубоко голубые и чистые, словно хрусталь, глаза, в которых таилась целая пропасть сияющего жизнелюбия. В полной тишине и умиротворении, под волнительное дыхание Блубери и шум легких волн, скелеты стояли какое-то время недвижимо, омываемые зарождающимися рассветными лучами и щекотливыми морскими брызгами. Рассвет был совсем близко. - Это была великолепная ночь, - все-таки произнес Блубери. – Спасибо тебе за все. Подобные слова всегда вели к неизбежному расставанию, поэтому Эджи рефлекторно поспешил прервать этот процесс крепким и жадным поцелуем. Он мечтал замедлить время и растянуть удовольствие этой ночи, однако время было беспощадно для каждого и не оставляло подвластным себе ничего, кроме смирения и необузданной жажды новой встречи. - Мне нужно идти, - с тихой грустью произнес Блубери. - Я знаю, - выдохнул Эджи и вновь поцеловал. – В последние минуты мне тяжелее всего тобой насытиться, - следом еще поцелуй. Блубери и сам не хотел уходить, он всегда мечтал остаться и продлить хоть на минуту, хоть на часок их счастливую встречу. И все же, он был бессилен перед высшими силами. Его время, к сожалению, вышло. Пора возвращаться. На горизонте забрезжило золото рассвета, такое удивительное и насыщенное, какое не увидишь ни в одной сокровищнице планеты. Подобное можно наблюдать только здесь, на бескрайнем берегу моря, где суша соединяется с водой воедино, чтобы сблизить два разных мира. И сделать возможным существования между ними такого прекрасного чувства, как любовь. - Мне правда пора, - с нажимом сказал Блубери, глядя, как первые лучи солнца начинают окрашивать воду в рассветный розовый цвет. Блубери легко толкнул Эджи, но тот не думал размыкать объятия, тогда Блубери посмотрел прямо в глаза любимому и увидел бушующие от сдерживаемых эмоций рубиновые глаза. Блубери тронули непрошенные слезы. - Я буду безумно скучать, - Эджи видел, что слишком надавил на Блубери, поэтому поспешил хотя бы отпустить. Он не хотел портить их расставание слезами или мрачными мыслями. Он хотел, чтобы этот момент тоже был радостным. Хоть каким-то образом. - Я тоже. Каждую минуту. Блубери сделал шаг назад, потом второй, несколько секунд неотрывно смотрел на Эджи, а потом развернулся и пошел в сторону воды. Он не хотел больше оборачиваться, не хотел видеть этот глубоко печальный взгляд покинутого монстра. Ему самому было больно до глубины души. Каждый раз. Если бы обстоятельства были в его власти, он бы все изменил. Ступив в чуть теплую воду, Блубери почувствовал привычное и родное прикосновение океана. И пускай зов дома приливал к душе, Блубери давно считал себя жителем и другого мира. Мира, который полюбил ничуть не меньше, чем свой родной. Постояв еще несколько секунд, Блубери одним движением скинул платье с плеч и уронил его в воду, а волны тут же подхватили ткань и стали качать вокруг ног. Тело скелета пронзили яркие лучи чуть выглянувшего из-за горизонта солнца, создавая вокруг позолоченный ореол. Эджи наблюдал за этим и старался держать в руках свой порыв страсти при виде оголенных и таких желанных костей, которые еще совсем недавно были в его власти. Блубери переступил платье и сделал несколько шагов вглубь, отчетливо слыша барабанный зов дома в своей душе. Он держался изо всех сил, чтобы не обернуться, но жажда увидеть Эджи в самый последний раз пересилила, и он обернулся, а затем улыбнулся так широко, как только смог. И через пару секунд с разбегу нырнул в воду. В воздух поднялись крупные брызги от всплеска, преобразовываясь в искры света. А совсем скоро над водой показался прекрасный и переливающийся едва ли не радугой нежно-голубой рыбий хвост. Он озорно хлопнул по воде, словно последнее прощание, а затем скрылся в воде. Больше Блубери не выходил на поверхность, очевидно в спешке направляясь в сторону дома, где его ждали родные, близкие и жизнь, к которой он принадлежал с самого рождения. Эджи еще долго стоял и смотрел вдаль, в сторону рассвета, который уже поднялся над водой и ослеплял началом нового дня. Когда же оцепенение прошло, и реальность пробилась сквозь баррикаду из тоски и грусти, Эджи таки сдвинулся с места и подошел к воде, нагнулся и подобрал прибитое к берегу платье. Оно было первое, что бросилось в глаза на рынке, когда нужно было в спешке найти одежду, и при этом Блубери не вылезал из него до сих пор, он его очень любил, поэтому Эджи продолжал его приносить. Эджи все же осел на песок, прижимая к груди мокрое платье, скрестил ноги и продолжил смотреть в водную даль, на прекрасный и ненавистный одновременно рассвет, который заполнил собой все море и сушу. Свет болезненно слепил глаза, но Эджи был ослеплен печалью, а душа его горько стонала от разлуки. От раза к разу это становилось привычней и терпимей, но продолжало быть такой же тягостной пыткой. Одна ночь в месяц, и только при полной луне. Именно столько времени у них есть, чтобы провести его вместе. И для отчаянно влюбленных этого бессовестно мало.