Мокрый снег

      Чужие! Чужие нашли Ральфа!       Мокрый снег падает с чёрных небес, слепит глаза, прилипает к белоснежному телу и не тает. Для того, чтобы снег таял, нужно быть тёплым, настоящим, живым. Снег болезненно обжигает шрам, и хотя андроид не должен чувствовать боли, Ральфу кажется, что левую половину его лица вновь терзает беспощадный раскалённый металл. Голова дёргается, не получается держать её прямо и стоять неподвижно, пока рядом снуют чужие, угрожая оружием и требуя послушания, а над головой раздражающе жужжат квадрокоптеры.       Красный свет фонарей так похож на кровь. Он всегда застилал глаза Ральфа, когда тот злился, нападал на чужих или хватал безобидных мышек в своём одиноком убежище и выкручивал им головы. Ральфу так нужна была тишина… а этот бесконечный шорох, скрежет, писк были НЕВЫНОСИМЫ! Эти звуки так… раздражают. Они слишком сильно напоминают те безжалостные поцелуи, которые похитители Ральфа подарили ему оголёнными проводами, ножами, пилами...       Ральф не может быть здесь! Ральфа обидят!       Он не закрывает глаза. Закрыть глаза ещё страшнее, чем смотреть перед собой и пытаться отвлечься от навязчивых мыслей. Если подумать, то как давно он не выключался? Ральф знает, что люди во время выключения видят сны, но андроид не может выпасть из реальности. Модель Ральфа запрограммирована на то, чтобы во время выключения производить диагностику биокомпонентов, получать новые поручения и по необходимости отправлять отчёты. Так было… до похищения. А после rA9 спас его, помог бежать и не подчиниться приказам человека. К нему, к rA9 Ральф взывал весь остаток своей непродолжительной жизни девиантом.       RA9 придёт за Ральфом! Поможет ему! Иначе быть не может!       Очередь быстро уменьшается. Ральфу становится всё страшнее. Его насильно привезли в Центр утилизации №5, заставили деактивировать отвратительную человеческую кожу, сдать одежду, в которой он был ещё с тех времён, когда ему впервые явился rA9. Ральф не хотел подчиняться. За это его ударили, повалили на мокрый снег, пригрозили. Ледяное дуло автомата касалось шрама у него на лице, того самого следа людского уважения к своим покорным слугам, который Ральф так и не смог починить. Этого было достаточно, чтобы он стал послушнее, но…       Если бы здесь была мама и маленькая, Ральф бы ничего не боялся. Папа бы помог. Папа бы защитил. Папа бы забыл, что чужие его пугают.       Но здесь не было ни мамы, ни маленькой. Тесную территорию Центра утилизации заключила в своих объятиях колючая проволока . Отсюда было два выхода: один охраняли люди, а второй ведёт прямо в небо, к rA9, туда, где нет страха и потерь…       Голова Ральфа вновь дёргается. Биокомпонент, отвечающий за сердцебиение, кажется, вот-вот выйдет из строя. Пульс слишком частый. Мокрый снег ослепляет, жжётся, словно искры от раскалённого добела железа. Мыслительный процесс работает нестабильно, ни на чём не получается сосредоточиться. Ральф не должен ничего чувствовать. Это дар rA9. Последнее напоминание о том, что спаситель не оставил Ральфа, не оставил никого из тех, кто стоит в стремительно уменьшающейся очереди.       НО РАЛЬФ НЕ ХОЧЕТ УМИРАТЬ!       Он проходит вместе с остальными в продолговатый стальной контейнер, внутри которого ослепляют ярким голубым светом длинные неоновые лампы. Из стен торчат белоснежные механические руки. Ральф злится, глядя на них. Их даже не скрыли, оставили у всех на виду, будто бы в качестве издёвки над девиантами и андроидами. Циничные люди, как же для них характерна подобная жестокость!       Ральф хватает одну из механических рук, хочет вырвать в приступе гнева, но останавливается. Не потому что на него вновь нацелено дуло автомата, не потому что раздался громкий хлопок. Перед глазами всё замерцало. Возможно, мокрый снег повредил оптический модуль, но…       Ральф видит!       Среди толпы одинаковых белых гладких лиц он видит двоих. Маленькую девочку и взрослую девушку, держащихся за руки. Это они! Та маленькая семья, частью которой он так хотел быть. Хотел заботиться, хотел защищать, хотел угостить чем-то по-настоящему вкусным и хотел… любить? Да! Да-да-да-да-да! Именно любить! Хотел обнимать Кэру, хотел, чтобы девочка рисовала в его старом доме на стенах всё, что взбредёт ей в голову и медленно подрастала, хотел вместе вечерами сидеть у камина и читать маленькой книжки, хотел… знать, каково это, когда тебя целуют не ножами и оголёнными проводами. В то холодное утро их пришлось отпустить. Ральф очень боялся, что полицейский поймает их, боялся, что маленькая замёрзнет, но ничего не мог сделать.       Но сейчас… Ральф может что-то сделать…       Его глаза застилает тёмно-синяя пелена. Тириум. Он тянется трясущейся рукой к голове и падает, выпустив из сильного захвата твёрдую механическую руку. Дымящееся дуло автомата смотрит ему в лицо, но он уже ничего не видит. Кэра, Алиса… голубая кровь застилает ему глаза, и он не хочет ни вытереть её, ни смахнуть с глазных яблок. Если это последнее, что он увидит, то пусть будет так.       Ральф сожалеет.       Ральф любит.       Ральф спокоен за свою жизнь.       Жизнь маленькой… Кэра… освободи её. И тогда… каждый из нас… будет…       Сво… бо… ден…