Ты - мое лекарство

Тихая мелодия колыбельной мягко разливалась по детской комнате в приглушенном свете ночного светильника, блики которого по форме напоминали сияющих бабочек. За окном уже начало смеркаться, и комната медленно погружалась в полумрак, и лишь светящиеся бабочки невесомо скользили по стенам и мебели. Одна из таких бабочек своими крылышками коснулась плеча мужчины, сидящего в кресле-качалке рядом с детской кроваткой. У него на руках спал маленький мальчик, доверчиво жмущийся ближе к отцу, и тихо сопел носиком. Альфа бережно покачивал его в такт мелодии колыбельной и не сводил печальных глаз с сына. Малышу был всего лишь месяц, но уже сейчас можно было смело сказать, что маленький альфочка был полной копией своего папы с россыпью родинок на молочной коже, в меру пухленькими розовыми губками и необычайно красивыми лазурного цвета глазами. Вот только от этого мужчине были лишь больнее, хотя израненное сердце альфы и так с трудом справлялось с тем горем, что обрушилось на их маленькую семью. Дверь в детскую тихонько скрипнула, пропуская внутрь льющийся из коридора свет, который высветил омежью фигурку в дверном проёме. – Уснул, наконец? – полушепотом поинтересовался Майк, бесшумно делая шаг вперед. – Наконец-то, маленький непоседа все никак не мог успокоиться. Картер осторожно поднялся с кресла, чтобы не потревожить сон своего сына, после чего бережно уложил его в кроватку, на что альфочка лишь крякнул едва слышно, смешно причмокнув губами, но так и не проснулся. Картер поправил одеяльце малыша, не в силах сейчас отойти от него, не в силах сделать шаг. Не так все должно было быть, совершенно не так.… Это Райли должен был сейчас укачивать их ребенка, напевая колыбельную, именно он должен был кормить его и заботиться о своем новорожденном сынишке, а Картер бы заботился о них обоих. Горечь от этих мыслей заставила альфу судорожно выдохнуть и вцепиться в бортик кроватки дрожащими руками. Вот уже месяц, как Райли вновь стал пациентом Эртон Норд. Во время операции парнишка потерял слишком много крови, а его сердце останавливалось дважды, но, несмотря на то, что Тайлеру раз от раза удавалось запустить его, организм омеги сильно ослаб. Врачам пришлось ввести Райли в искусственную кому, но ни на следующий день, ни через неделю он так и не проснулся. Омега медленно умирал, лежа в реанимационной палате с кучей датчиков и трубок, которые, словно ядовитые щупальца тянулись к нему, а Картеру оставалось лишь смотреть на это и молиться о чуде. – Сынок, – ласково позвал Майк, напоминая о своем присутствии, и сжал предплечье Картера, – тебе бы тоже не помешало отдохнуть. Совсем себя измотал. Альфа понимал, что омега прав, ведь он каждый день наблюдал в зеркале ванной свое осунувшееся посеревшее лицо, темные круги под потускневшими глазами и щетину, которая грозила в ближайшем будущем превратиться в бороду. Но альфа не мог оставить мужа одного, не мог отойти от него. Сердце не отпускало, хотя разум твердил, что он все равно бессилен. – Я не могу, – хрипло выдохнул альфа, все же заставляя себя отойти от кроватки спящего младенца. – Все равно не смогу заснуть. К тому же мне нужно возвращаться в больницу. – Ты сейчас нужнее сыну, Картер. Подумай о нем. – Ему папа нужен, – надломленным голосом ответил альфа, – ему нужен Райли. С этими словами Картер покинул детскую комнату, всем телом ощущая на себе полный жалости и сожаления взгляд Майка. Конечно, альфа был благодарен ему за помощь с сыном, ведь он был совершенно растерян, когда спустя три недели после появления малыша на свет Алекс разрешил забрать его домой. Одного. Без Райли… Но в такие минуты Картер искренне хотел остаться один, чтобы не чувствовать жалости окружающих, не видеть в их глазах сочувствия, словно его муж уже умер. Вот только стоило мужчине переступить порог собственной спальни, где каждая мелочь напоминала ему о его омеге, как его взгляд тут же натолкнулся на круглую коробку на комоде, украшенную ирисами. И пугающе правдивая мысль о том, что и сам Райли никогда не верил, что сможет пережить роды, в очередной раз толкнула Картера за грань отчаяния. Об этой коробке ему рассказал Мэтью два дня назад, когда приходил навестить Райли в больницу и когда показатели омеги резко упали, а приборы зашлись в истеричном писке. Видимо именно тогда Мэтью в полной мере осознал тяжесть состояния своего друга, и рассказал Картеру о маленькой тайне его мужа. – Я случайно узнал о ней, – дрожащим голосом выдал омега, через окно реанимационного бокса глядя на бледное лицо Райли, – он не успел убрать коробку до моего прихода, и ему пришлось все мне рассказать. Райли сказал, что это «шкатулка воспоминаний» для… для вашего сына. Он складывал туда какие-то безделушки, вроде билетов в театр или брошюрок, кажется, я даже видел там какой-то браслет или брелок. Не знаю, точно. А еще там было полно дисков с записями. Райли не говорил, что на них, но он… твой муж хотел, чтобы ваш сын помнил о нем. Он.… Прости, Картер, но я решил, что тебе стоит знать об этом, ведь… «… Райли умирает» Несказанные Мэтью слова причиняли Картеру намного больше боли, чем парализующее осознание того, что его муж смирился с собственной смертью. Альфа устало рухнул на постель, уперев руки в колени, и невидящим взором уставился на злосчастную коробку на комоде. Он нашел ее на нижней полке стеллажа в детской комнате, но так до сих пор и не открыл. Картеру казалось, что если он сделает это, то значит смирится с утратой того, кого любил больше жизни, кем дорожил всем сердцем, вот только мужчина совершенно не был к этому готов. И, наверное, никогда не будет… Хотя в глубине душе Картера одолевали и другие чувства. Он чувствовал, что Райли предал его… отказался бороться за их счастье, когда не имел на это никакого права. Сделав судорожный вздох, отозвавшийся уже привычной тянущей болью в груди, Картер вновь поднялся на ноги и сделал шаг в направлении комода. Почему-то именно сейчас альфа чувствовал, что должен увидеть содержимое этой коробки, должен понять, о чем именно думал его омега в последние дни перед свадьбой. Не замечая, как дрожат руки, Картер сдвинул крышку коробки и заглянул внутрь. Она действительно оказалась полна разных мелочей и безделушек: от ярких рисунков Райли до той самой книжки по графическому дизайну, что читал ему Картер в больнице, когда они только познакомились; от небольшой записной книжки с рецептами с бабочками на обложке до брошюрок с выставки Мэтью, на которую их пригласил тогда еще только будущий друг Райли; от серебряного браслета с гравировкой на обороте «Моему любимому ежику», что Картер подарил омеге на Рождество, до снимков из фото-будки, в которую Райли затащил альфу на первом свидании. На них он счастливо улыбался и мило краснел, когда Картер целовал его. Каждая вещица на дне коробки действительно хранила в себе воспоминания их прошлого… Их счастливого прошлого. Картер даже сам не понял, в какой момент оказался на полу возле кровати с коробкой на руках, в которой были собраны воспоминания о каждом их дне вместе с Райли. Словно он таким образом пытался поделиться с сыном их историей. Альфа до побелевших костяшек сжал свитер на груди в области сердца, потому что тиски, уже привычно сдавливающие грудную клетку последний месяц неожиданно сжались сильнее, не давая нормально дышать. Картер даже не думал, что смотреть на все эти вещи будет так оглушительно больно. Как и говорил Мэтью, в коробке также лежали диски, подписанные аккуратным почерком Райли, и Картер с трудом заставил себя подняться на ноги, чтобы включить свой ноутбук. – Привет, родной Мягкий голос Райли, донесшийся из динамиков ноутбука, заставил Картера замереть на месте, а когда на экране, наконец, мелькнуло такое родное и любимое альфе личико его омеги, мужчина просто не смог сдержать болезненный стон. Райли сидел в кресле-качалке в детской комнате, устроив свои ладони на выступающем животике, и выглядел таким мягким и уютным, таким домашним и теплым, что Картер сам не заметил, как слезы полились из его глаз. Как же он соскучился по своему омеге. Боже… – Малыш, – тепло улыбнувшись, вновь заговорил Райли, – сегодня я хотел попросить тебя о маленьком одолжении. Знаю, у тебя не сразу получится выполнить мою просьбу, но я уверен, ты справишься с этим. Позаботься, пожалуйста, об отце, – голос омеги дрогнул, а глаза увлажнились, в то время как у самого Картера перехватило дыхание, а сердце болезненно сжалось, – твой отец – врач и довольно хороший, чем я очень горжусь и знаю, что ты тоже будешь гордиться, но порой он так увлечен своей работой, что забывает об отдыхе и еде. И я уверен, что сейчас Картер полностью погружен в нее и даже слишком, наверное. Я оставляю тебе книжку с рецептами, которые пришлись по душе твоему отцу… Картер слушал голос своего омеги, его мягкий смех, следил за движением его рук и ласковой улыбкой, и отказывался верить, что это все, что у него осталось. Фотографии и видеозаписи. Только это... Но это просто не могло быть так. – … он их просто обожает, хотя сам этого даже не понимает, – усмехнулся омега, вновь привлекая внимание Картера к записи, – даже, когда мы только познакомились, твой отец частенько приносил мне яблочный пудинг в палату, вот только не замечал, как съедал его сам. Это было так забавно. Я ведь совсем не люблю яблоки, даже их запах, а он все время таскал их мне. Кстати, в книжке ты найдешь рецепты яблочных десертов, которые я научился готовить специально для твоего отца. Что-то в словах омеги заставило Картера насторожиться, словно в них был скрыт какой-то двойной смысл, который альфа никак не мог разгадать. Что-то было не так. Ответ лежал буквально на поверхности, но Картер никак не мог уловить его, а потом его вдруг как будто в солнечное сплетение ударили. Яблоки. Его омега, оказывается, терпеть не мог яблоки и их запах, тогда почему же тогда он использовал косметические средства с так ненавистным ему запахом? Почему так ярко пах ими, если только… если… Картер подорвался с места и бросился в ванную комнату, где на полочке стояли многочисленные шампуни, гели для душа и прочие флакончики с гигиеническими средствами для омег. Альфа перебрал их все, но ни один из них не имел яблочного аромата, тогда почему же каждый раз, когда Картер касался носом молочной кожи Райли или его мягких волос, он ощущал нотки именно этих фруктов? Неужели… неужели яблоками пах сам омега, а альфа этого так и не понял? Картер судорожно вцепился пальцами в собственные волосы, а затем вновь вернулся в их с Райли спальню. Распахнув шкаф с одеждой, альфа сжал в руках молочный кардиган, в который любил кутаться Райли, когда мерз, и уткнулся носом в мягкую ткань. От нее отчетливо пахло омегой, и в этом запахе совершенно точно проступали яблочные нотки. – Боже… – пораженно выдохнул Картер, практически рухнув на постель и крепко сжав кардиган в своих ладонях. С самого первого дня альфа ощущал природный запах Райли, единственный, кто чувствовал его, хоть и с синтетическими примесями из-за лекарств. Даже в течку, когда он впервые любил своего будущего мужа, запах яблок просто витал вокруг, но Картер пренебрег собственными инстинктами, собственным чутьем, потому что, как врач, знал, что естественный омежий запах Райли не может проявиться из-за болезни. И вот теперь осознание собственной глупости ударило альфу в самое сердце. – Картер? – голос Майка заставил мужчину поднять голову и посмотреть на встревоженного омегу шальным взглядом, в котором в этот момент смешались горечь и радость, безграничная тоска и тихий восторг. – Что случилось, сынок? Что-то с Райли? – Он – мой истинный, дядя Майк, – севшим голосом выдохнул Картер, – моя пара. Озвучив эти слова вслух, Картер почувствовал, как у него внутри что-то надломилось. Собственная никчемность подкосила альфу, ведь он не смог уберечь не просто любимого человека, а того, кто был предназначен ему судьбой. – Как… – шокировано выдохнул омега, усаживаясь на постель рядом с Картером, – то есть, ты уверен? Уверен. Еще ни в чем Картер не был так чертовски уверен, как в этом. – Я… мне надо к нему. Мне нужно к Райли. – Да-да, конечно. Я присмотрю за малышом. Картер словно на автопилоте оделся и покинул квартиру, его трясло изнутри и у него никак не получалось унять эту дрожь. Истинный… Райли был его истинным омегой, а он этого даже не понял. Вот только не эта мысль сейчас не давала покоя альфе, а то, что эта истинность теперь им давала: Картер мог спасти своего мужа. До этого момента исследования Алекса по вопросу «метки истинного» не воспринимались врачами всерьез, как в прочем и самим Картером, вот только не тогда, когда эта самая метка была единственным шансом на спасение Райли. До больницы Картер добрался в кратчайшие сроки, толком и не заметив самой дороги. Миновав приемное отделение, альфа поднялся на этаж реанимации и, накинув на плечи стерильный халат, приоткрыл дверь в палату Райли. Как и десятки раз до этого у Картера сжалось сердце при виде своего омеги на больничной койке, такого хрупкого и беззащитного. Приборы размеренно пищали, высвечивая жизненные показатели парнишки, а Картер никак не мог отвести взгляд от бледного личика омеги, на котором сейчас куда ярче, чем раньше, были видны шоколадные точки родинок. – Привет, детка, – прошептал Картер, ласково коснувшись волос Райли, а затем прижавшись губами к его лбу. Чуть подавшись вперед, альфа уткнулся носом в мягкие локоны и шумно втянул воздух, сразу же улавливая тонкий яблочный аромат. Сомнений в том, что этот омега действительно предназначен ему судьбой, у Картера больше не осталось. – Прости меня, маленький мой. Я должен был раньше обо всем догадаться, но не сделал этого. Я люблю тебя, Райли, очень сильно люблю. И я обязательно все исправлю. Картер еще раз поцеловал омегу в лоб, а затем невесомо коснулся губами сначала закрытых век Райли, его проявившихся скул и уголка бледных губ. Осторожно сдвинув больничную сорочку на плече парнишки, Картер провел пальцами по теплой коже ключицы омеги, скользнув чуть выше, как раз туда, где должна была быть его метка. Альфа склонился чуть ниже и, прежде чем вонзиться выступившими клыками в мягкую плоть, в извиняющемся жесте за будущую боль поцеловал плечо Райли. «Метка истинного». Теперь надежда оставалась только на нее. – Ты что творишь?! – неожиданно раздался за спиной Картера встревоженный голос Алекса, когда клыки альфы пронзили тонкую кожу Райли. – Дьявол, Картер! Что ты наделал?! – Дал ему шанс, – отодвинувшись от своего мужа, Картер поправил его сорочку и опустился в рядом стоящее кресло, при этом сжав ладошку омеги в своей руке. – Какой еще шанс? – засуетился Алекс, проверяя показатели Райли и вводя очередную дозу лекарства в капельницу. – Ты хоть понимаешь, что своей меткой ты сейчас дестабилизировал его состояние? Нам с таким трудом удалось привести его анализы в норму, а ты одним махом все испортил! Вот зачем ты полез к нему со своей меткой?! Подождать не мог?! – Чего подождать, Лекси? – устало спросил Картер, уставившись на своего названного брата. – Его смерти? – Картер… – Я знаю, что его сердце не выдерживает, – с нескрываемой болью в голосе выдохнул альфа, впервые признавшись себе в неизбежном, – Тайлер показал мне свое заключение, и ты прекрасно знаешь, что с такими показателями, шансов выжить у пациентов практически нет. – Но метка-то тут причем? Ты же… – Он – мой истинный, Лекси, – Картер подался вперед и прижал тыльную сторону ладони Райли к своим губам, – так что, это не просто метка. – О, Господи… – растерянно пробормотал омега, прижав ладонь к груди, – ты… ты серьезно? – Ты сам мне неоднократно повторял, что «метка истинного» может помочь омеге справиться с заболеванием. – Но это же еще не доказано. – Тогда Райли будет тем, кто докажет нам это, я уверен, – Картер вновь перевел взгляд на своего мужа, искренне веря, что сделал все правильно, – вернись ко мне, детка. Я не смогу без тебя… Алекс оставил Картера одного, но альфа знал, что омега все равно рядом, как и Тайлер, который неожиданно стал ему действительно хорошим другом. Все они переживали за состояние Райли и по первому зову мчались к нему, вот только в следующие двое суток никаких изменений в самочувствии омеги так и не произошло. Картер уже начал отчаиваться, что снова допустил ошибку, что все неправильно понял и своими действиями сделал только хуже. Он практически жил в больнице, забывая про сон и отдых, боясь даже на минуту отойти от своего мужа. – Ну же, родной мой, – Картер прижался лбом ко лбу омеги, с трудом сдерживая слезы, – открой глазки. Посмотри на меня, прошу… Ты нужен мне… нужен Сойеру… Прости, что дал ему имя без тебя, ведь мы хотели выбрать его вместе, но уже месяц прошел, а я… Ему нужно было имя, понимаешь? И ему нужен папа… Прошу тебя, Райли… Картер не смог сдержать полный боли и горечи стон. Ему хотелось выть от безысходности, от собственной беспомощности, хотелось сделать хоть что-нибудь, только бы облегчить эту агонию, которая его просто убивала изнутри, а для этого ему до дрожи, до выламывающих тело судорог нужно было, чтобы его омега, наконец, очнулся. – К-красивое имя, – тихий шепот заставил Картера вздрогнуть и распахнуть на миг прикрытые глаза, – Сойер. – Боже… Слезы полились из глаз Картера, когда он вновь увидел небесно-голубые омуты своего омеги, увидел их блеск и сияние, как и мелькнувшую на мгновение теплую улыбку. Райли смотрел на него сквозь дрожащие ресницы, и от этого долгожданного мгновения сердце Картера забилось быстрее. – Хороший мой, – альфа бережно коснулся ладонью щеки Райли, невесомо поглаживая ее большим пальцем, – как же я соскучился по тебе. – Я тоже, – Райли мягко улыбнулся, потянувшись в прикосновение Картера, – Сойер… наш сын, он… – С ним все хорошо, – предугадав вопрос, ответил Картер, – наш альфочка абсолютно здоров. – Значит, ты был прав. Наш малыш – альфа. – Да, за одним только исключением, что он твоя маленькая копия. Райли счастливо улыбнулся, с теплотой и нежностью глядя на Картера, и именно этот момент выбрал Алекс, чтобы навестить своего пациента. – Ты очнулся, – прошептал омега, глядя на пару на больничной койке, и Картер увидел, как увлажнились его глаза от подступивших слез, – Господи, Райли… ты… – омега вдруг перевел взгляд на Картера и выдохнул на одном дыхании: – у тебя получилось. Ты… Картер, ты спас его. Черт возьми, ты сделал это! Альфа на это лишь усмехнулся, но спорить не стал. Он действительно сделал все, чтобы спасти своего любимого человека. – В чем дело? – поинтересовался Райли, явно не совсем понимая сказанные Алексом слова. – Он – твое лекарство, Райли, – кивнув в сторону альфы, пояснил омега. – Боже, поверить не могу… – Мы – истинные, детка, – вновь заговорил Картер, заставляя парнишку перевести на него свой обескураженный и все еще немного расфокусированный взгляд, – и моя метка вернула тебя ко мне. Райли тут же провел дрожащими пальчиками по своей ключице чуть выше, как раз туда, где теперь на его коже горела метка альфы. – Как же так? – недоуменно выдохнул Райли, смотря на альфу затуманенными лекарством глазами. – Как ты понял? И почему сейчас? – А в этом ты мне помог, Райли. Своей «коробкой воспоминаний». Голос Картера прозвучал чуть жестче, стоило ему только вспомнить причину, по которой его омега вообще решил собрать эту коробку. – Шкатулкой, – поправил Райли, виновато глядя на альфу. – Не важно. Главное, что благодаря ей я понял, что ты не любишь яблоки, запах которых я ощущал с самого первого дня знакомства с тобой. – Яблоки? Кажется, объяснение Картера еще сильнее запутало омегу, поэтому мужчина просто придвинулся ближе и провел носом по виску своего мужа, вдыхая его запах. – Яблочко ты мое наливное. Самое любимое. Осознав смысл слов Картера, Райли в блаженстве прикрыл глаза и потянулся ближе к своему мужу, который тут же бережно прижал омегу к себе. – Хоть какая-то польза от этих яблок, – сквозь навалившийся сон пробурчал омега, теснее прижимаясь к своему истинному альфе и закрывая глаза. Картер же на это лишь тихонько фыркнул, впервые за долгие месяцы по-настоящему расслабляясь, потому что, наконец, осознал, что все у них с Райли будет хорошо. И никак иначе.