Я тебя никогда никому не отдам

Мне снилась девочка. Небольшая девочка либо с рогами, либо с ушами – я так понять и не смогла. Она постоянно обзывала меня и говорила, что я что-то ей сломала. А вот что именно и как сломала – я так и не поняла. Глупый сон какой-то… и странный. В нём мне казалось, что я будто живая, и это был вовсе не сон, а меня перенесли куда-то как будто. И девочка была на удивление живая и слишком злая для обычного человека. Она то и дело бралась за голову и падала на колени, кричала и билась в истерике, злобно смотрела на меня, снова орала, сходила с ума… А потом она успокоилась, улыбнулась и смахнула меня куда-то. Именно так я и проснулась. Ну и сон… А на дворе цвело лето, утро быстро наставало, лучи, как всегда, врезались мне в глаз пытаясь подружиться. Я отвернулась к стенке и скинула с себя одеяло. Валялась, ждала, пока зайдёт Ольга Дмитриевна и разбудит меня. От Ульянки не было слышно ни сопения, ни кряхтения – ничего (я почему-то решила заострить на этом внимание. Неужели так сильно привыкла к этой девчонке). Странно. Я повернулась и поняла, что ошиблась. Ульяна лежала с открытым ртом, распластавшись на всей кровати. Именно так, как никакая бы девочка с какой-нибудь интеллигенции не лежала: свесив одну ногу с кровати, а вторую кинув к стенке, Ульяна "звездой" лежала в одних трусиках, повернув на меня своё лицо с такими красивыми зубами… - Хр-р-р… - зазвучало на весь домик и вмиг замолкло. Она закрыла рот и повернулась в другую сторону. Я усмехнулась и закрыла глаза. Пыталась вспомнить какой-то сон и лишь вспомнила, что он был дурной и ни о чём. Оставалось либо лежать, либо смотреть на Ульянку. На не самую выразительную и скромную девочку из этого домика, судя по тому, насколько её тело будто бы выпячивает из себя вот эту азартность, своеволие и - в моём случае – неловкость. Думаю, была бы тут какая-нибудь Славя, она бы не оценила сейчас Ульянкину позу для сна. Налюбовавшись красотой тела подростка, живущей со мной рядом уже пятнадцатый день, я отвернулась и приложила руку к глазам, чтобы солнце на них не попадало. О чём-то задумалась личном и неуместном… даже бесстыжем… - Ульяна, Алиса!.. – запертая дверь защитила меня с моею сожительницей от оглушительного позора в виде неряшливо лежащей Ульяны. Я поднялась на кровать и села, зевнув, слежу за Ульяной: Она медленно встала, причмокивая, начала тереть глаза, сильно зевнула и вытянула руки во все стороны. Потом уселась на кровать и расслабилась, сгорбившись – уставилась в одну точку. Смотрела куда-то мне под ноги уже около двух минут, я наконец решила наклониться и попытаться попасть под её взгляд. Пришлось чуть ли не лечь на пол – но результата я добилась, Ульяна перевела глаза на скрючившуюся меня. - Ты что тупишь? - Сама ты гудишь. - Тьфу ты! С добрым утром. - С добрым… Она упала боком на кровать и закрыла глаза. Я начала одеваться… Мы обе оделись и вышли из домика. Ульянка была очень сонная и до сих пор тёрла глаза. Я остановилась, чтобы закрыть дверь. Как только замок щёлкнул, я повернулась и оглядела Ульяну. Она шла босиком. - Ульянка-то по лагерю шагает босиком… - Чт… - она сверхсильно нагнулась вниз и пару раз от непонимания хлопнула ресницами. - Да ё-моё! Всё из-за тебя! - Ах-ха-ха!.. Чего? - А того! Открывай дверь! - Как-то нагло. Даже… для меня. - Алиса! - Да открыла! Открыла! Ха-ха-ха! Я рассмеялась над тем, как злая Ульянка заходит в домик. А потом она устало вернулась назад, и мы отправились на линейку. … На линейке ничего не было. Ольга Дмитриевна снова сказала, что ничего не будет днём и утром, а вечером какое-то мероприятие устроили эти кибернетики. Посмотрим, что там будет. После завтрака Ульянка пошла на спортивную площадку, а я пошла проведать нашего новенького. Мне почему-то начинало казаться, что он не сошёл с ума. Ведь он нормально себя вёл и ничего плохого не делал… Он ведь спрашивал-то всего-ничего. Год, правда, дурак, спросил, но… Может, просто забыл? Он же не гимн Советского Союза забыл, верно? Может, он нормальный даже? Я постучалась в медпункт, мне открыла Виола. - Здравствуйте. - Здравствуй, Алиса. Что-то случилось? - Нет, я Семёна хочу проверить. Что он там? Как? Глупости говорит? Она вздохнула и закатила глаза, оглядев окрестность, закрыла дверь за собой и вышла на крыльцо. Видимо, ждала как раз кого-то, кому что-то хочется рассказать. - Да я с ним говорю-говорю, говорю-говорю, мы с ним и о том поговорили, и о том… я уже будто подумала, что вы ошиблись, но вот мы говорим с ним, а через час он мне заявляет: "Я, - говорит, - из будущего". - Вот те на. - И не говори. Я ему: "Из какого будущего?", а он мне: "Из две тысячи… - эх, что он там сказал-то… в общем… - такого-то года". - У-у-у… И куда вы его? - Да куда… ночью вызвала скорую. Отвезли его. - Повязали! Ах-ха-ха! Виола задумчиво смотрела на меня, пока я захлёбывалась в хохоте. Потом, положив мне руку на плечо, серьёзно сказала: - Шутки шутками, а насчёт парня, Алиса, ты промолчи. Ольге Дмитриевне отчёт нужно писать насчёт Семёна. - Это зачем? - Утром узнали, что Семён здоров был до того, как приехал в лагерь. То есть в лагере он сошёл… понимаешь? А кто отвечает за пионеров в первом отряде? - Ольга… Дмитриевна… Это что же… она виновата? - Получается, что да. Ей объяснительную писать. У нас же по законам всё строго последние два года. - И что ей, зарплату понизят? - Её под суд могут взять, Алиса. - Как под суд?! - А вот так. Взяла и парня поломала, можно сказать. - Так это не она же, наверное. - Ну, а кто крайним остался? Я прикрыла рот. - Боже, Ольга Дмитриевна… - То-то и оно. Я стояла на месте, не сводя глаз с какой-то точки. ~ Неужели Ольгу Дмитриевну за того посадить могут? Это как же это… Угх… ~ - Ладно, Алиса, иди гуляй. Только никому ни слова. Ольга Дмитриевна и так не знает, что с ней будет после смены, а тут ещё про неё слухи какие распускать будут. Никому ни слова! - Обещаю. - Молодец, Алиса, надеюсь, твоё слово чего-то стоит. - Обижаете… - Ладно, извини, - она немного промолчала, мы замялись. – Ну… иди погуляй, Алиса… - Да, я поняла… Я развернулась и пошла. - До скорого. - Угу, - что-то сказала я, уходя, задумавшись. ~ И что же делать? Хотя что я-то парюсь, пусть Ольга Дмитриевна расхлёбывает. Неправильно это, наверное, но что поделать?.. Ну и дела… Ладно, пойду к Мику… ~ А через несколько часов случилось вот это (если не считать о-о-очень интересную историю, как Электроник ударился именно правым глазом о косяк): Ульянка, видимо, разыгравшись с утра, играла в футбол, и тогда её проверяла Ольга Дмитриевна. Эта Ульянка решила поёрничать и перед всей малышнёй начала спрашивать про Семёна, решив показать себя с "крутой" стороны. Ольга Дмитриевна, со слов Слави, разозлилась, так как Ульянка решила её пораспрашивать, не веря, что Семён просто уехал по болезни. А Ольга Дмитриевна была и так не в состоянии нормально мыслить, так она на эту Ульянку наорала и отправила домой, но домой Ульянка не пошла и… В общем, эту историю можно продолжать вечно, но Ульянка в конце концов бегает по лагерю от Ольги Дмитриевны. Это выглядит весело, когда я вижу Ульянку, специально поднимающую руки вверх, когда бежит от вожатой. - У-у-у… Ах-ха-ха-ха-ха!.. – бегала она и кричала по всему лагерю, задыхаясь от смеха. А Ольга Дмитриевна ругалась и ходила за Ульяной. И всё это продолжалось до обеда, пока Ульяне не пришлось встретиться лицом к лицу с вожатой. У крыльца столовой мы собирались довольно долго, но всё же неохотным потоком грустных, глупых лиц мы дошли. Ульянка стояла около меня, когда мы собирались, и ждала Ольгу Дмитриевну. - И что ты ко мне прицепилась? - Боюсь. - Вожатку-то? - Угу. Разозлилась она из-за чего-то. - Из-за чего-то, значит? - Ага. Ольга Дмитриевна опоздала, но пришла. А пришла злобная и уставшая. Я увидела, как она шла с административного корпуса. - Так, заходите в столовую. Мы дружной толпой начали набивать столовую, толкаясь, тягуче-медленно проходя через дверь. - Ульяна, останься. Мне нужно с тобой поговорить. Тут кто-то меня дёрнул за юбку, когда я проходила сквозь дверной проём. Знала, что это Ульяна (кому ещё хватит наглости за юбки дёргать), и поэтому не стала останавливаться, но обернулась. На меня смотрели чуть ли не слезившиеся, жалобные глаза, полностью поражённые испугом за содеянное. Ноги Ульяны подрагивали, другую руку она держала около груди, волосы её от бега взъерошились и выглядели неопрятно. Зубы ломались друг от друга, губы были поджаты. В общем, она делала всё, чтобы я осталась с ней. Ульянка с испугом и вынуждающей помощью смотрела на меня (видимо, рассчитывала на мою помощь). Я повернула голову влево-вправо, дёрнула плечами, как бы говоря: "Сама кашу заварила – сама расхлёбывай", и ушла дальше. Как только я села за столик, то заметила, как все присутствующие с каким-то испугом смотрели в сторону выхода. Я услышала, как начала Ульянку ругать Ольга Дмитриевна. За дверью слышался звук стука о дверь, – видимо, вожатая сильно разозлилась, - который хоть и был громкий, но всё равно глушился знатной, громкой речью Ольги Дмитриевны. - Ты что себе позволяешь?! Ты у себя дома?! – начала она громкий допрос. - Н… - Ты с матерью своей так ведёшь себя?! А? Ведёшь, спрашиваю?! - Нет… - А почему тогда тут позволяешь себя так вести?! А?! Ульяна промолчала. Я представила, как она сейчас жмётся у двери, убирая всегда смелый, но на этот раз пугливый взгляд в пол. - Отвечай! - Потому что… - Ну! - Это лагерь… - Ах это лагерь! Лагерь, да? В лагере есть правила, Ульяна! Ты не у себя дома! – снова начала повторяться она. – В лагере ты должна вести себя, как пионер, а твоё поведение не достойно даже младшеклассника! Да даже самая безрассудная, неадекватная и глупая хулиганка не будет себя так себя вести, как ведёшь себя сейчас ты!.. ~ Ого, она её глупой назвала… ~ Снова послышался звук удара в дверь. Что там делает Ольга Дмитриевна, кроме как орёт? - С таким отношением к другим ты не достойна быть пионером и никогда больше им не станешь! Не говоря уже о коммунистическом союзе молодёжи! Ты не просто себя позоришь, Ульяна, ты позоришь нашу страну таким поведением! ~ Ох, если кто-то захочет быть лучшим другом с Ульяной, то ему просто стоит заговорить о том, как сильно (а это должно быть сильно) он любит СССР, а чтобы стать врагом Ульяны, нужно… ~ - Нет! – резко выкрикнула Ульяна. – Я не позорю страну!.. - Ах не позоришь? А как, по-твоему, ты будешь помогать своей родине, если ни пионером, ни комсомолкой ты более не будешь?! - Буду! - А вот и не будешь! Я об этом позабочусь! - Нет! Вы не посмеете!.. – её голос уже захлёбывался. Я увидела через щель, как Ольга Дмитриевна присела и посмотрела Ульяне в глаза на одном уровне. - А знаешь что? – она чуть помедлила, растягивая каждое слово. На её лице красовалась улыбка. - Я обещаю тебе, что сделаю всё возможное, чтобы тебя не взяли ни в пионеры, ни в комсомолы. Ульяна помедлила с ответом. Я её не видела, но лицо вожатой было не то что счастливым, а, наверное, больше удовлетворённым. А потом, как гром, послышался резкий визг, а за ним плач Ульяны: - Не-е-е-е-е-ет… - Да, Ульяна. А теперь иди есть. - Нет, подождите… - Иди, у меня куча дел. - Ольга Дмитриевна… - Иди – я сказала! Я услышала звук отдаления шагов. Шагов Ульяны я почему-то не услышала. Я уже начинала доедать, а Ульяна так и не пришла. Да что там говорить, я даже её шагов так и не услышала. ~ Она вообще живая? ~ Через несколько минут было то время, когда все пионеры выходят из столовой. Мы как по команде сдавали подносы с грязной посудой и выходили из здания. Только я положила свой стакан к другим стаканам, увидела, как на крыльце начал собираться народ. Ну, что же, мне тоже интересно! А интересного было мало… Оказалось, что все собрались возле Ульяны и смотрели на неё, как истуканы. По-моему, никогда ещё Ульяна не собирала возле себя аж весь лагерь. И было странно. Никто ничего не делал – все смотрели на рыдающую девочку, и всё! Хотя из нашего отряда я никого не видела… странно. Что же это за пионеры такие?.. Я подошла к Ульяне и присела на одну ногу. - Вставай, Ульяна… Девочка сидела, грустно опустив голову, и плакала даже через время. Она закрывала своё лицо и время от времени всхлипывала, давая понять, что она плачет. Я увидела, как Ульяне не просто тяжело, но ещё и страшно. Поэтому я растолкала пионеров и встала возле Ульяны - Так, расходимся! Не на что смотреть! Пошли, пошли отсюда! Пионеры потихоньку начали расходиться, но были и умники, которые, в конце концов, оставались и глазели, а были и те, кто ушёл, но потом из-за угла выглядывал. Я сильно удивлялась таким людям сначала, но потом просто начинала к ним подходить – они все разбежались. Я подошла снова к Ульяне. - Ей… Она всхлипнула и повернула голову дальше от меня. - Пошли в домик хотя бы… Я тебе булок с обеда взяла… ~ Ну, возьму потом, точнее. ~ - Я не хочу есть… - наконец она ответила. - Пошли тогда просто в домик. Посидим вместе, поговорим… - я немного остановилась и замялась. – Помнишь, как в старые добрые? Опять чаю нальём, а? Но она не ответила и снова зарылась в свои руки. И как мне быть? Как же мне охота просто пойти в домик и подождать, пока эта Ульянка сама придёт, но я не могу же… Ведь - я так поняла - Ульянка чуть ли не смысл жизни потеряла с этими комсомолами… Мне осталось присесть рядом с ней на колени. - Пошли уже… А то как маленькая… Народ сейчас снова соберётся… - А я большая, что ли?.. Сама говорила… - Да я же шутила, Ульяна. Пошли в домик?.. Нечего нам тут с тобой юбки пачкать. Она снова замолчала и укрылась. ~ Да что такое!? Чего ты тут сидишь?! Сейчас опять Ольга Дмитриевна придёт к тебе. ~ Вышло так, что я разозлилась. Сначала я попросила Ульяну встать ещё раз, а потом её слегка потянула, но она вырвала руку, и я ударилась своей о стену. Тут-то я и схватила её предплечье и подняла. - Отпусти! - Нет. Не отпущу я тебя. Хватит сидеть. - Алиса! – она начала меня благодарить ударами по рукам, ногам и бокам оставшейся рукой. Но я её всё же подняла, потом согнулась и как-то по-матерински начала отряхивать её юбку сзади и перестала следить за её ударами (зачем – подумала я – ей меня сейчас-то уже бить). Взяв подол юбки одной рукой, я отряхивала пыль другой… ~ Вот осталось ещё… ~ Бам! Вдруг резкая боль в районе живота. Я согнулась и упала на колени, схватившись за живот. Боль была переносимой, но всё равно сильной. Эта мелкая… коза меня с ноги прошибла в живот… Я уже думала, что меня рвать начнёт… И вот тут я уже встала, повернулась на Ульяну. Она с настолько огромным страхом в глазах смотрела на меня, что мне стало её так жаль, так мне она стала невыносима, что я просто презрительно взглянула на неё, оттолкнула к той самой двери. Я несколько секунд смотрела на неё, придерживая живот от боли, потом развернулась и медленно зашагала в сторону домика. Живот сильно болел и покалывал, я пыталась рукой как-то ослабить боль, но она не утихала. Казалось, я сейчас упаду и больше не поднимусь. ~ Все кишки мне разорвала… ~ - Прости!.. Пожалуйста… Я слышала, как она нерешительными шагами начинала подходить – мне лишь стоило остановиться, чтобы она догнала меня, и мы бы вместе пошли в домик. Но нет, мне уже было всё равно на Ульяну, на её психическое состояние, на её комсомолов… У меня разорванный живот, а внутри настолько больно, что Ульяна меня волнует в последнюю очередь. Пусть сидит себе и ноет, как десятилетка! Тьфу ты! Всегда презирала таких слабаков… Даже девчонок! Пусть ноет дальше. Не нужны нам такие товарищи… - Алиса… Я понимала, что она уже не могла подбежать и просить у меня прощения, раз до этого ныла и выпендривалась, – не хватит гордости! И пусть тогда остаётся там! Пусть! Я ещё замок запру в домике, чтобы она ещё и в домик не зашла! Пусть и дальше ноет, а я под эту музыку засыпать буду… Или не буду… Может, всё же стоит повернуться… Я же друг? Я повернулась – и снова жалость меня пробила до костей (конечно, не так, как боль в животе). Я в первый раз увидела, как она виновато (и даже скромно!) подходила, опуская вниз глаза и вновь с надеждой поднимая их на меня. Её грязная юбочка сейчас смотрелась на ней неряшливо, а вымоченная слезами рубашка и вовсе не оставляла никакого шанса мне отвернуться и бросить её. На её личике бедствовало горе: она хотела мне что-то сказать но боялась и замолкала. Ульяна остановилась около меня в трёх метрах и встала, не зная, что делать. К слову, я тоже не знала, что в этом положении делать мне. Но недолго думая, я поняла, что я должна быть в нашем разговоре главной. Хотя бы потому, что начинать разговор с извинений всегда тяжело. Но главной причиной в этот момент было то, что я знала, как сильно Ульяне в данный момент нужен друг. Именно друг, а не просто товарищ. Я начала подходить к ней. Сначала хотела сказать что-то плохое в её адрес, но потом вспомнила её жизнерадостный настрой, её улыбку, её всегда хитрые глаза… А сейчас в этих глазках лишь грусть и страх, ротик же её, поджимая время от времени губки, обречённо грустил, а её настроение… ~ Боже, как же мне тебя жаль… ~ Когда подошла, Ульяна взглянула на меня снизу-вверх обиженными глазками и застыла, будто ждала какого-то знака, чтобы что-то сказать. Но я этого вовремя не поняла, моя гордость взяла вверх, и в один момент моя жадная душонка захотела, чтобы эта всем миром обиженная девочка сейчас передо мной извинялась. Но Ульяна опустила взгляд и легонько шагнула ко мне. Начала наклоняться… и начала падать – как я сначала подумала. Но Ульяна не упала, она наклонилась и обняла меня за талию – и тут громом моё сердце ударилось в грудь. Мы с ней уже часто обнимались, когда играли и веселились, но сейчас мне почему-то было страшно неловко, потому как это объятие было совсем иным… И нет, это было не утешающее объятие, не то объятие, которое требует помощи… Это было странно… Я никогда ещё не чувствовала себя такой необходимой. Ведь это объятие совершенно такое же, какое я давала своей матери, когда плакала… - Ульяна… - Не уходи… - Хорошо. Я тут, не бойся. Вмиг исчезла та злоба не неё, та чёрная жалость… Даже о боли я совсем забыла. Эти беспомощные, такие ей сейчас необходимые объятия… Меня окутывает какое-то пронзающее сердце чувство. Будто я с детства знаю Ульяну, и она не просто моя подруга, а кто-то больший. - Пойдём в домик? - Угу… Я легонечко отстранила её руку от своей талии и нежно, аккуратно взяла её – совсем не так, как мы обычно брались и шли, припрыгивая, а аккуратнее и нежнее. Дошли до домика, я ключом открыла дверь, сначала бережно пропустила Ульяну, а потом зашла сама. Нашла два стакана у нас на столе, налила туда воды и воткнула в розетку кипятильник. Через три минуты я уже заварила какой-то чай и поставила на стол её стакан. Я знала, что она не любит кипяток, поэтому разогрела ей лишь до горячей воды. Ульяна подвинулась и взяла стакан в руки, медленно села на свою кровать. Я села рядом. Я не знала, с чего начать разговор. Я постоянно этого не знаю. Стоит уже начинать делать заготовленные фразы. - Ну… Это… Я сбилась с мысли. Ульяна в это время успела поставить чай на стол. - Прости меня… - За что? - Что ударила… - Да ничего… - живот, зараза, напомнил мне о боли. – Ой, у тебя же юбка грязная, - вспомнила я. - Ой… - она резко встала. Я пошла к её шкафчику и взяла мятую (Ульяна одежду просто кидает в шкафчик) юбку. Нам ведь давали два комплекта вначале. Ульяна ловко дрожащими руками сняла петличку на юбке и стала снимать, попеременно шатаясь и сморкаясь. Одежда упала на пол, передо мной показалась Ульяна беззащитная, взволнованная, но почему-то не стесняющаяся. Показались её, хоть и редко спрятанные от меня, детской девчачьей округлости бёдра, и лишь сейчас, когда сопливая, робкая, поникшая Ульяна стоит в одной рубашке, я поняла, как красивы и невинно чисты её постоянные в движениях детские ножки. Ульяна быстренько переоделась и встала посреди комнаты. Я ей показала, что ей лучше сесть. Она так и сделала, а я села к ней. - Испугалась Ольги Дмитриевны? - Нет… Я испугалась… - она что-то вспомнила, и на её глазах начинали появляться крупинки слёз. – Что… Что… И снова заплакала. - …Что я никогда больше не буду пионером! Я её утешающе обняла, а она отдалась всем своим телом ко мне, будто ждала этого уже совсем давно. Ульяна полностью облокотилась об меня и зарылась лицом в моей груди. - Будешь, не беспокойся. Я начала её утешающе гладить. - Не буду. Послышалось из-за груди. - Да будешь… Это слишком большая морока с бумагами, чтобы тебе клеймо на всю жизнь ставить. - А она поставит. Я видела её, слышала. Я точно знаю, что она поставит… Она поставит… Поставит… - Чего же ты ей сделала, раз она так разозлилась-то? Я её и не видела такой никогда. - Да я… Ну, по правде говоря… Я у неё спрашивала, как там Семён поживает, а она что-то говорила, что он заболел. Ну, я-то знаю, что с ним… Ну, вот я и доставала её. А потом я что-то сказала, а она взбесилась и… Ну, побежала за мной. А я от неё. Она всё кричала, чтобы я остановилась, а не могла же я… И, ну… Вот. - Что сказала-то? - Не помню… ~ Пятнадцать дней я с тобой уже живу. Давай соври мне, я же не знаю, как ты врёшь… ~ - Знаешь, я тебя тут обнимаю, говорю с тобой… А ты мне лапшу на уши вешаешь… - и лишь потом я догадалась, насколько жалкая и постыдная моя фраза. Отнимаю у Ульяны всё, что у неё есть сейчас… - Ну, Алиса… - Что "Алиса?" Да, вот она я. И что теперь? Ты думаешь, мне приятно от тебя враки слышать? - Я сказала ей… Ну, мол: "Семён слабоумием болен, что ли? Или чем?" – вот что я сказала. - Ага… - Да правда, Алиса! Я не вру, - и прижалась ко мне ещё сильней. Теперь я уже не поверить ей не смогла. Ульяне было настолько невыгодно обманывать меня сейчас, что она, наверное, поняла, что я знаю, когда она врёт, а когда нет. - Я не вру, слышишь? - Да слышу я, слышу. Верю тебе, не бойся. - Хорошо… Ой, я тебе рубашку заплакала чуть-чуть... Блин… - она начала поднимать голову. ~ По-моему, не чуть-чуть. ~ - Уверяю, ничего страшного… - Ну, хорошо… - она снова опустила голову под весом моей руки. Мы немного посидели. У меня затекла… бедро. Правое. Я подвинулась. - Давай ещё посидим так… - Я подвинулась просто. Я посмотрела на неё и снова убедилась, что она не плачет. Слегка улыбнулась, подняла голову и взглянула в окно. Моя рука рефлекторно гладила голову Ульянки. А в окне цвело лето: солнце ещё не собиралось садиться, а наоборот раскидывало свои греющие лучи на нашу красивую, лагерную, сорную, но прекрасную и дополняющую красоту лагеря траву. А в домике было уютно и жарко. Люстра слегка покачивалась. Я вгляделась в танк на полке Ульяны и о чём-то задумалась. Небольшой ветерок задувал в открытое окно, раздувая устоявшуюся пыль в комнате, которую как никогда видно во время солнцепёка, когда сидишь в домике… - Давай посидим… - для неясного, но будто бы для кого-то нужного уточнения удалённо повторила я слова Ульяны, не вдумываясь в слова. … В таком положении с Ульяной мы сидели долго. Она постоянно поправлялась и укутывалась другой щёчкой мне на грудь. Её ручки изредка сходили с моего левого бока, но потом снова цеплялись и крепко держали меня, а её левая ножка как прижалась к моей в самом начале, так и не отходила от неё. А мои руки всегда ласково и нежно обнимали, либо гладили Ульяну. Никогда ещё мы так долго вдвоём не сидели даже просто в домике. Всегда расходились, разговаривали постоянно, шутили – никогда не давали покоя друг другу. А теперь… А теперь я для Ульяны, наверное, ещё больший друг. Или даже ещё больше, чем просто друг. Хм, тогда кто же, если больше? Какая же я высокомерная… Ульяна зашевелилась, но уже не просто поправиться. Я подняла руку с её головы. Она села на кровать. - Спасибо… - я увидела её сонные глазки. Как же я была рада, что они не печальные. - Обращайся, - я встала на затёкшую ногу – чуть не упала. – Ай! - Держись!.. - Ах-ха-ха… - меня рассмешил неловкий момент. – Всё хорошо. Я кое-как дошла до своей кровати и села на неё. До ужина ещё три часа… Почему тут не дают полдник? - У тебя чай остыл… - А? Да ничего. Я взяла стакан и разом выпила холодный чай. Сполоснула его и выкинула пакетик. В тот миг до меня дошло то, что мне нужно было как-то Ульянку развеселить. Вспомнила я, что сегодня мероприятие какое-то – пусть там она уже будет весёлой, а то совсем грустная ходит – ни живая, ни мёртвая. Я посмотрела на неё и увидела, как она грустно-мертвецким взглядом смотрит на мою кровать расфокусированным взглядом. Казалось, будто она вспомнила, из-за чего она плакала, и собиралась снова расплакаться. - Слушай, пошли в карты играть? – я ещё вчера с Ленкой наигралась, но ради Ульяны я готова поиграть ещё, будучи уже наигранной до предела. - Пошли, - грусть в её голосе разрывала мне душу... С Ульяной творилось что-то удивительное, пока мы играли в карты. Я постоянно шутила с ней и глупо кидала карты, либо же, как какой-то старый мужик, который в карты играет лет сорок, кидала карты с силой, так, чтобы они издавали глухой звук. И вот я начинала замечать, как она улыбается… раз, и она уже мухлюет! Что за дела? Как она так быстро меняет настроение? Мне не понять… Хотя не знаю… мы с ней в карты играли более двух часов. Может, во мне что-то такое для неё радостное, а может, Ульянка сама натужно пытается убрать с себя все плохие мысли, зная, как она обычно весело и задорно выглядит? Но я точно никак сказать не смогу. Могу лишь сказать, что Ульяна отлично держится и быстро восстанавливает дух. Молодец! - Молодец! Ай, чорт подери… - Ха-ха, давай ходи. У меня не туз и не король козырные. Честно. Я ей кинула бубновую даму и пиковую. Она взяла. - Пф-ф… - Ну, я же говорила. - Ага… В конце концов разошлась и стала постоянно шутить и даже обманывать. Дело в том, что я не знаю, что с ней. Она постоянно улыбалась и всё время смеялась. Иной раз она засмеялась даже слишком сильно и слегка "не в тему". Вот что мне теперь думать о ней? Она же такой не была… Или она сломалась как-то… ~ И долго она будет притворяться, что ей весело? Мы играем двадцать четвёртую партию, а она всё смеётся и смеётся… Какая-то она… жалкая, что ли… ~ Но подрывать её дух я ни в коем случае не буду. Отнюдь! И говорить про её ненатуральность и фальшивость тоже не буду. Вижу же, что страдает. Пытается так прийти в своё прежнее состояние, наверное, а я тут начну на неё наезжать и доказывать, что она "фальшивая". Так что же с ней делать? А вдруг она сорвётся и её унесёт в какую-нибудь бездну вместе с её этим настроением? И что мне, следить, что ли, за ней теперь? И от вожатой отводить? ~ Да ёклмн… ~ В первый раз получилось так, что я играла в карты, и мне было скучно. Эти три часа для меня прошли тягуче-медленно, – и как же я пыталась за гримасой с улыбкой эту скуку скрыть… А как у меня получалось? Да я мастер лжи, судя по восхитительной улыбке Ульяны. Хотя у неё тоже улыбка не самая истинная… Я улыбалась потому, что хотела поддержать Ульяну, а она улыбалась из-за того, что давала мне возможность её поддержать. И что же это, мы тут в карты играли и обе натужно улыбались? Если у меня спросят, что такое дружба – я теперь знаю, что ответить. Или мы наоборот не доверяем друг другу? Нет, я хотела её поддержать… а что же насчёт неё? В дверь постучались. Я услышала голос Слави: - Девочки, мы скоро ужинать идём. Я так поняла, Ольга Дмитриевна в наш домик заходить теперь будет очень нежелательно и с неприязнью. - Хорошо, - крикнула я. – Собираемся. Ульянка ничего не сказала. И – мне показалось – слегка расстроилась. Её улыбка приняла параболу более прямой формы. То есть стала почти прямой линией. - Ты чего? - А? Да ничего, всё нормально. Она резко встала со стула и направилась в сторону выхода. ~ Что сейчас будет… ~ На улице было уже не так солнечно, но всё же лучи пробивались через небольшие сгустки облаков и крон деревьев. Зато прибивался с какого-нибудь севера прохладный ветерок, так приятно охлаждая моё напыщенное сердце и беспокойное Ульянкино. И вот, наконец охладившись, с Ульянкой мы начали доходить до столовой. Дойдя с Ульянкой до крыльца столовой, я увидела Славю и Электроника. - А ты сегодня здоровый, верно, Электроник? Я вспомнила эту заразу, а точнее, какой он паразит. - Чего тебе? - Да так, ничего… Просто тут есть одна вещь, которую тебе нужно наконец-таки усвоить. - Да хватит уже! Опять ты! Я ничего не говорил, а если и что-то бы и говорил, то хотел бы предупредить товарища! - Да что ты? Может, тебе бы стоило вообще ему ничего об этом не говорить? Чтобы он просто не знал?! - Да я… - Короче, замолчи и больше не называй меня так, а то ещё получишь! - Да не называл я тебя так! Тебе показалось! Я глубоко вздохнула. Так обычно ребята с не столь отдалённых мест успокаивают себя, когда какой-нибудь умник говорит, что нет у него телефона, чтобы позвонить дать. Ульяна же просто молчала. Не думаю, что она вообще будет много сегодня говорить. А жаль, наверное. - То есть ты хочешь сказать, что я глухая? Он как-то разозлился и сузил брови, кинув на меня руку. - Ничего подобного! - А что тогда?! Тут выпячила свою грудь Славяна – защищала Электроника. Она подошла ко мне, не доходя шага, и обратилась будто бы ко всем: - Хватит вам! Прекратите! – хотя обратилась она явно ко мне. Тут подошла Ольга Дмитриевна. Она устало смотрела на нас, но взглянув на Ульянку, что слегка спряталась за мной, почему-то слегка обрадовалась. Пришла выяснить, как говорится, что происходит: - Что вы тут ругаетесь? - Алиса Сыроежкину в глаз… ~ Вот же коза длинноволосая… ~ - Ничего я не делала! Я вздохнула и зашла внутрь. Не хватало ещё от вожатки получить за то, что молодых людей искусству боя обучаю. Слабаки. Я пошла выбирать столик и села где-то в гуще столов. Со мной рядом села и Ульяна. Я почему-то поняла, что и зашла на кухню она вместе со мной сразу, даже прижала меня, и когда я выбирала свободные места – она тоже ходила хвостом. Не знаю... Ничего против не имею, но это крайне необычно. Когда в школе училась, у нас в классе тоже были такие друзья, которые вообще не умели вести себя нормально около социальных людей. Тоже был один такой паренёк, которому как бы постоянно намекали, что он в компании лишний, но он всё равно не понимал и ходил с нами. Не знаю, стоит ли сейчас проводить параллель с Ульянкой? Но она-то боится… как мне вообще пришла в голову мысль, что она глупая? Давали сегодня гречку с курицей. Я даже не успела заметить, как Ульянка всё съела, пока я, нехотя, грызла мосол… Тут я заметила, как Ульянка отнесла грязную посуду и вернулась обратно. И для того, чтобы это действие – что она вернулась обратно, чего до этого никто не делал – было незамеченным, она задала вопрос: - Слушай, а расскажи какую-нибудь историю. - Это какую? Я разве тебе уже не рассказывала около десяти грандиознейших историй? - Ну, давай ещё одну. Ну, ты же в своей жизни много повидала, верно? - Э-эх, ладно. Про что тебе? - Про любовь. ~ О-о-о… ~ - Про любовь? Хах, ну, слушай… Как-то раз мне понравился один человек с моего города, а мне тогда было… сколько… уже девять лет! Так вот, понравился он, значит, и тут я у мамы спрашиваю: "Мам, а как сказать, что ты любишь кого-то? А то страшно…" Ну, она меня тогда не поняла, и мне пришлось разъяснять с ней некоторые дела. Итого посоветовала она мне письмо написать. Напишу – думаю – письмо. Взяла лист, бумагу и начала что-то корябать… А я ещё тогда мультиков насмотрелась про любовь, так там всё просто мне казалось. И мама сказала, что в мои годы всё просто, хотя и настаивала, что в моём возрасте об этом думать нельзя. Ну, как настаивала… Запретила она мне, хах! Но до этого проговорилась про письмо… Так вот написала я любовное третьеклассное письмо, приготовила его, купила специальный конверт, вложила туда мою бумажку и отдала. - И что? – она смотрела на меня довольно заинтересованно. Я поковыряла пустую тарелку облизанной вилкой, перебрала ею оставшиеся кости от курицы и продолжила: - Да что… В класс прихожу на следующий день, а там моё письмо на весь класс читают… И говорят, где ошибки допустила. Просто оказалось-то как… Я когда в портфель этому другу моему письмо кинула, оно упало, видимо, на парту, а не в портфель, и пролежало в классе весь день. Ну, конечно, так совпало, что никто в классе не убирался, поэтому это письмо и нашли. Такие дела. А человек-то, кому письмо адресовалось, потом вообще со мной разговаривать перестал. Я тогда, честно говоря, удивилась, а потом много плакала. Но мой класс просто взял и вокруг меня встал. Смеялись. Ну, я тогда растерялась… я и ударила первого поперечного. Так вот в классе со мной потом целый год не разговаривали. - Ой… По-моему, она ждала чего-то другого. - Ну, больше у меня, собственно, любви-то и не было нормальной. На меня никто не глядит, так и я не буду ни на кого глядеть. Мне – как говорит мама – рано ещё всё равно. Да и не сильно-то хочется… - У-у-у… вот как… - А ты влюблялась? - Ну, честно говоря, нет. - Ну, ты не думай, что всё это так страшно и что тебя опозорят, если и ты, например, кому-нибудь письмо напишешь. Люди-то нынче понимающие. Мне бы какой-нибудь Сыроежкин, допустим, письмо любовное написал бы, я бы не стала его читать на весь лагерь и даже тебе бы его не показала. Я бы с тем поговорила и всё разъяснила. - А что у тебя с Электроником? - В смысле? - Ну… почему ты именно его в пример взяла? - Просто я хочу тебе сказать, что не стоит бояться признаний. А то как-нибудь упустишь свой шанс. А потом будешь в подушку плакаться. Ульянку, это немного задело. Она вспомнила недавние события, судя по лицу. - Не буду я плакать по пустякам. - И правильно… Ну что, пойдём? Я доела. - Пошли. Мы направились в сторону выхода, как только я отнесла посуду. Солнце упало, превращая своим огненным яблоком запад в закат, убирая горы и поля, леса и моря. Золотисто-красные лучи хаотично пробивались в разные участки лагеря, создавая атмосферу спокойствия и какого-то душевного тепла. Да и на улице стало посвежее – народ ходит чуть веселее. К слову, странный в нашем лагере народ. Я кроме пионеров со своего отряда-то и не знаю никого… мне даже никто не запомнился, никто не отличился. Как манекены в магазинах. А ведь это и вправду странно, ведь со своего двора я Витьку, например, помню… или это Лёха был… Ну, он ещё курчавый такой… или… чорт! Всю жизнь-то с ними гуляла… А, вот Лену помню, хотя виделись мы с ней до лагеря не больше дюжины раз. Значит, всё нормально, а то начинала думать, что тут роботы какие-то все. И даже я. Как только мы вышли – сели с Ульяной у крылечка. О чём-то говорили… пока меня сзади не отвлекли, положив руку на плечо. Я обернулась – это был Электроник. - Пошли в карты играть. Позвал он меня. И на что рассчитывает? Видимо, хочет подружиться со мной. То-то и оно, когда тебе в нос дали, ты сразу хочешь подружить… - В какие ещё карты? - Я игру новую придумал. Интересную очень. - Так сегодняшнее мероприятие – это игра в "дурака" всем отрядом? - Да ты меня не дослушала. Я новую придумал. - Не интересно. - Ну… - Я всё сказала. Он отвалил от меня и начал приставать к Славе. Я в это время взглянула на Ульяну: она чему-то улыбалась, смотрела под ноги и призывала чертей ногами, колыхая ими. Упёрлась руками о перила крыльца и так сидела, слегка опустив голову, то и дело поднимая голову и смотря куда-то в даль. Славя поговорила с Электроником и пошла в сторону домиков. Видимо, Сыроежкин её уговорил карты достать. Когда Славя ушла, мне вдруг захотелось к кому-нибудь поприставать. Тут ко мне подошла Ульянка. - А ты в карты-то играть умеешь, кроме "дурака"? – вдруг спросила у меня Ульяна. - А что? - Так умеешь? - Умею. - Во что? ~ В преферанс, блин… ~ - Я звезда покера, если ты не знала. - То-то я вижу, падала какая-то вчера… ~ А это тут причём? ~ - Чего? - Да звезда с неба вчера упала! Вот ты и тут! Да ну тебя… - А-а-а… Ну, знаешь, комплиментов от тебя обычно как от козла молока, а тут вдруг на тебе! - Итак, мне больше тебе их не делать? - Я этого не говорила. - То есть делать? - Да. - То есть тебе нравится, когда я тебе делаю комплименты? ~ Ну… и как это понимать? ~ - То есть мне просто нравится, когда меня хвалят или делают комплименты. Как и всем людям, кстати. - Ну, да… точно. ~ И зачем надо было начинать этот разговор? ~ А через несколько минут пришла Славя с картами. Мы кучей нырнули в столовую. Внутри было всё готово. Толпились пионеры, весело о чём-то разговаривали. Несколько столов сдвинули в середину столовой, остальные столы отодвинули ближе к стенам, чтобы освободить место для игроков и зрителей. Я осмотрелась: в дальнем углу что-то происходило. Там лежал ватман с именами игроков. Там оказалось и моё имя. Также я увидела, как было зачёркнуто имя "Семён". - Вы эту бумажку со вчерашнего дня начеркали? – крикнула я в сторону. - Мы готовимся заранее. - И кто же это всё придумал? - Ваш покорный слуга! - он хотел, видимо, мне поклониться, но вовремя удержался. Никто ничего не говорил из наших. Нужно было как-то разряжать обстановку, а то казалось, что всё их мероприятие превратится в скуку, и отсюда все уйдут. - Так распорядился слепой жребий… ~ Настолько слепой, что вдруг как-то оказалось, что наш отряд играет сам с собой, а ведь в столовой около двадцати человек. ~ Толпились пионеры, было слегка душновато. Лёгкий ветерок завывал с окна. Мне почему-то начинало всё больше и больше казаться, что за мной кто-то следит и постоянно наблюдает за мной. Я рассеялась и слегка взволновалось. Ощущение беспокойства не отпускало меня. На меня точно кто-то постоянно смотрел. Но я так и не могу понять кто… Будто кто-то немыслимый, неживой, будто выдуманный и сказочный, какой-то зверь, которого никто не замечает в толпе, и лишь я чувствую его тяжёлый взгляд на себе… Я уже слышала о ком-то подобном в этом лагере. Существует легенда, миф, что в лагере помимо персонала и самих пионеров обитает кто-то ещё. Будто это один из прошлых пионеров, который когда-то давно убежал в лес и одичал там. Ходят слухи, что у него появились рога и хвост, и увидеть его можно только ночью, в полнолуние, подложив около сцены что-то вкусное и следить за этим издалека. И если ночью далеко уйти в лес, в любую сторону от старого лагеря, то этот пионер тут же узнает, где ты, выследит и, как сказала Ульяна, прикончит. К слову, мне кажется, что если просто попытаться сбежать с этого лагеря в любое время, этот одичавший пионер тоже найдёт тебя. Как ещё объяснить, что как только ты с кем-то заикаешься о том, чтобы сбежать, все сразу пугаются и норовят рассказать об этом вожатой. На самом деле, весь этот лагерь полон таинственных пропаж предметов, о которых все забывают. Вот ты попробуй где-нибудь апельсин или яблоко оставить на улице. Оставил нечаянно, через пять минут приходишь, и уже ничего на том месте и нет, независимо от того, где ты что-либо оставил. Я смотрела по сторонам и выжидала своего ощущения. Как только казалось, я сразу поворачивалась. Раз так сделала, два так сделала… а на третий всё же заметила сквозь рубашки пионеров какой-то взгляд… Начала подходить, прищуривалась и глядела в эти самые глаза. Этот человек не убегал, просто стоял и смотрел, пока я направлялась к нему. И только я прошла через чащу пионеров, только я увидела тело этой девчонки, вмиг успокоилась. Это была Ульянка, и к ней я пришла, подвинув всего двух пионеров. А было всё так загадочно… - Ты чего глазеешь? - А что, нельзя? - Ишь! От Ульянки я отошла. Моё ощущение беспокойства кончилось, поэтому стало даже как-то скучно. Пришлось скучающе сесть около Ульянки и облокотиться на руку. - Что за игра-то? Призы будут хоть? Да, мне просто хотелось, чтобы это уже всё закончилось. Пришлось отвлекать себя. А Электроник тем временем открыл рот, чтобы ответить, но не успел – Ульянка, как ошпаренная, прыгнула со стула и начала бегать около Электроника. - Призы-призы! Я что-то слышала про призы! - А ты знала, что главный принцип в Олимпийских играх – это участие? – спросила я. - Е-е-ей… так призы будут? - Ну… Я не знаю. Не от меня это зависит. Он обречённо развёл руками. Ульянка куда-то метнулась в сторону - наверное, кого-то нашла. Мне не терпелось закончить это всё. ~ Лучше бы на гитаре сейчас играла… ~ - Так что, играть-то будем, или что мы тут делать будем? Чего стоим? Кого ждём? – крикнула я, положив голову на стол. - Всему своё время! Ещё не все собрались. - Так все же. - Как же! Жени нет! Мне почему-то показалось, что его голос слегка дрогнул. - И что, поставь другого вместо неё. - Нельзя… ~ Можно! Даже х… сломать можно, если сильно захотеть, – как сказал один раз мой отец. ~ - Да и иди за ней, Казанова, блин! Тут из ниоткуда возникла Ольга Дмитриевна. - Не надо ему никуда ходить – он организатор, ему не положено! - Но Ольга Дмитриевна! - Алиса сходит. Да, Алиса? - Что? Почему я? - Сходит! - Схожу… Раздражать её я не стала… да и я быстрее это Женю приведу, чем кто-либо ещё, наверное. - И где она? - Наверное, в библиотеке. - Ладно… Я резко встала и пошла в сторону двери. - Только быстрее! – донёсся голос Электроника сзади. ~ Бегу и спотыкаюсь… ~ ...