Царевна-Лебедь

— Мнье надо будет уехать… Архитектор роняет фразу, которая тихой капелью проскакала по дощатому полу, возвращаясь к обладателю прекрасного голоса. — Когда? — растерянно спрашивает девушка, повернувшись к высокой фигуре, что сидела чуть сгорбленно рядом; но потом, как-то пошатнувшись, она медленно поднимается с постели и, прикрыв маску рукой, идёт к окну. Вся фигура его была натянута словно струна, готовая в любое мгновение лопнуть от напряжения; руки несколько затряслись, когда они легли на холодный подоконник; голова поникла. — Soi-disant, — мужчина на секунду замолчал, видимо задумался; тяжело вздохнул. — demain soir. (Предположительно, завтра вечером.) Развернувшись всем корпусом, Эрик оперся на подоконник и, скрестив ноги, заключил длинные пальцы в замок, склоняя голову набок в немом вопросе, проскользнувшем в янтарных глазах. — Но, как же? Барышня беспомощно протянула руки вперёд, поднимаясь с мягкого одеяла; тоска заплескалась в милых изумрудах её глаз. — Надо dépêche toi. plutôt bientôt (торопиться. Скорее, скорее.) Молодой человек ловко вынырнул из тёплых объятий девушки, которая стояла рядом, стискивая в своих тоненьких пальчиках ткань сорочки. Он заметался по комнате, собирая разбросанные безделушки и пружинки. — У Вас сломался брегет? — Василиса подбежала к нему, заглядывая за спину архитектора, который что-то скрупулёзно крутил в руках. — Non. Стал ньемного отставать. — неуловимым движением музыкант захлопнул крышку и, раскручивая часы за тонкую цепочку, сдёрнул со спинки кресла шёлковый жилет. — Идитье к себе, le matin arrive bientôt. (скоро утро.) Поговорить послье… Барышня кротко вздыхает и, развернувшись на каблучках, выходит вон, тихонько прикрыв за собой скрипнувшую дверь. Девушка давно вернулась в постель, но мысли, лихорадочно родившиеся у неё в голове, будто нарочно отпугивали сон. За стеной тихой размеренной дробью слышались шаги Господина Эрика, ходившего из одного угла комнаты в другой; лишь иногда можно было расслышать стук, когда что-то падало. За мучительным ожиданием время летело незаметно, поэтому когда старинные часы начали играть тихую замысловатую мелодию, барышня испуганно подскочила: — Батюшки, четыре утра! — прошептала Василиса, прислушиваясь к затихшим звукам за стеной. Вынырнув из-под горячего одеяла, Василиса, резво скинув сорочку, застегнула корсет и, натянув на себя шерстяное платье, выскользнула ха дверь. Она шла по коридору, приподнимая длинный подол и ступая как можно тише, оглядываясь на дверь покоев отца. Оказавшись внизу, девушка, потирая руки от холодка, который пробежался по спине, позвала Лизавету: — Лиза. Лиза… — громким шёпотом произносит барышня, заглядывая в каждую дверь. — Лизка, я знаю, что ты здесь! Рассмеявшись, Василиса кинула попавший под руку лапоть в клевавшую за столом фигурку; та испуганно подскочила, озираясь по сторонам. — Ага, Василиса Игоревна, спала, как же! — девушка вскакивает со скамьи и, поправляя на ходу съехавшую с плеча широкую бретель платья, спотыкаясь о разбросанные по полу кузовки, спешит к барышне. — Давай одеваться, Лизок. — уже спокойней говорит девушка, прилаживая растрепавшиеся волосы. Пока служанка поётся в шкапу, перебирая шубки, Василиса смотрит на себя в зеркало; глаза сощурены, небольшой носик чуть сморщен, а губы, растянувшиеся в загадочной улыбке обнажают ровненькие зубки. — Лиза, — мечтательно протягивает барышня, взявшись за платье и рассматривая веселое отражение в зеркале. — Я влюблена… Девушка произносит эти слова с томимым придыханием, прикрыв трепещущие веки и сложив руки в молитвенном жесте. — Ну и хорошо, — довольно посмеивается служанка, подходя сзади и накидывая на тонкие плечики лисью шубку. — чего хотели — на то и налетели! — И он влюблён, Лиза… Служанка многозначительно мычит. — Только с чего это Вы решили, что он Вас любит? Девушка разворачивается и, приподнимая воротник, отвечает: — Он этой ночью меня в первый раз поцеловал! — шепчет она, зажмуривая глаза, будто рассказывает что-то запретное, о чем никто не должен знать. — На коленях прощения просил за нанесённую обиду, хоть зла держать на него у меня и в мыслях не было… А потом сказал: «Je t'aime, mon âme…». Ах… — Жё тэм… — озадаченно повторяет девушка слова барышни, хмурясь. — Это что это? — Это, Лизонька, «Я люблю Вас» по-французски… — Василиса принимает из рук служанки платок, покрывая им голову. — Ох, Лиза, что ж нам теперь делать? Вот куда я сама себя завела… Девушка дёргает замерзнувшую ручку; из предбанника по ногам потянуло холодом и густой пар завалил в комнату. — Однако, куда ж это Вы собрались, Василиса Игоревна, в такую рань? Да ещё в такой мороз! Служанка ёжится, поглядывая в окно, расписанное кружевными морозными узорами. — Ох, Лиза! — барышня резко развернулась, хватаясь пальчиками за дверной косяк. — Не знаешь, Трофим спит? — Откуда ж мне знать-то? — удивлённо приподняв брови, говорит девушка, подхватывая самовар. — Да коли спит, так Вы растолкайте его посильнее. Василиса выскакивает на мороз; подол её длинного платья взметнулся от подхватившего его ветра. Лиза хмыкнула и, нахмурившись, наклонив голову, задумалась. — Ух, странная Вы, Василиса Игоревна! — смеясь, произносит она в тишину, глядя на дверь. — Ох, странная!

***

Тяжелая дверь громко заскрипела, когда Василиса навалилась всем телом, пытаясь отворить громадину. Но вот замёрзший нос уловил запах лошадей и сена; под ногами зашуршала сухая солома. Перетаптываясь с ноги на ногу и растирая руки, девушка проходит вглубь. Послышался тихий храп; вот он где, никак на тюке опять заснул… И правда, завернув за резную балку, перед глазами выросла соломенная возвышенность, в которой Василиса, приподнявшись на носочках, разглядела такую же золотую курчавую макушку спящего конюха. — Трофим. — шепча зовёт барышня. — Трофим, глядите, барин идёт! Мужчина, не шутку перепугавшись, кубарём скатился с тёплого ложа. Лошади в стойлах затоптались, громко отфыркиваясь. — Где? — закричал он, запыхавшись и поспешно натягивая на ноги сапоги. Но ответом ему был звонкий смех. Отряхиваясь от налипшей на рубаху соломы, он выходит на свет и видит маленькую фигурку барышни, которая заливисто хохотала, хлопая в ладоши. — А, Василиса Игоревна! — смеётся мужчина в ответ, почесывая затылок. — Ей Богу, испужали Вы меня! Зачем пожаловали? — Трофимушка, балалайка, помните, вы обещали сделать-с… Девушка семенит следом за крепкой высокой фигурой конюха. — Я уж помню. Мужчина заводит её в тёмное помещение. В углу слышится возня, и вот Трофим возвращается с прекрасным треугольником, расписанным красными цветами. — Ну вот, — он умело крутит инструмент в руках. — держите подруженьку. Барышня в восхищении раскрыв рот, берет в руки новенькую балалайку, с интересом рассматривая нарисованные лепестки. — Спасибо, Трофимушка! Девчушка кидается на шею мужчине, порывисто обняв, а потом так же резво, словно лань, скрывается из виду за дверью.

***

Девушка, трясясь от холода, щипающего её нежную кожу сквозь толстый слой тёплой ткани, закрыла за собой дверь, тяжело выдыхая стылый воздух, превратившийся в пар. В доме по прежнему было тихо. Скинув шубку и сапожки, барышня тихонько шагает по дощатому полу. В гостиной царит таинственный полумрак; Лизавета зажгла несколько свечей, пламя которых весело танцевало от движений. Служанка сидела за столом, ловко перебирая пальцами меж тонких спиц. Увидав Василису, она откидывает подальше недовязанную шаль. Девушка лишь улыбается, вынимая из-за спины чудный инструмент. — Ну, Трофим, ну мастер на все руки! — зачарованно проговаривает Лизавета, затрагивая струны, что тоненько отозвались на лёгкое прикосновение, и рассмеялась. — Тише ты, Лиза, никак папенька услышит, беда будет. — испуганно зашептала Василиса, убирая с глаз балалайку. Лизаветины очи округлились, и она прикрыла рот ладонью, но весёлые глаза её выдали. — Идите, идите, барышня. — машет она рукой, подхватывая незаконченную работу и уходя к девкам. Барышня, сжимая в руках инструмент, приоткрывает дверь в комнату архитектора, проскальзывая внутрь. Развернувшись, она замерла, глядя в темноту. Мужчина стоял на коленях, положив на сложённые руки голову. Видимо уснул; Василиса как-то задумывалась над тем, что архитектор, кажется, вообще не спал, коротая время за сочинением музыки. В комнате опять было холодно, и девушка знала, чем могло такое времяпровождение закончиться для музыканта, прокручивая в голове мысли из такого недавнего прошлого. Василиса бережно накрыла молодого человека своим одеялом, и, стараясь не разбудить, аккуратно подложила ему под руку инструмент. Уж она-то испугалась, когда Эрик вдруг заворочался, бормоча что-то на французском; но он лишь тихо вздохнул, продолжая спать как младенец, сжимая под своими руками одеяло. Ступая на цыпочках, Василиса оглянулась на архитектора, а затем словно тень выскользнула в коридор.

***

Девушка проснулась поздно; она пропустила завтрак и придётся до обеда теперь голодать, разве только что верная Лиза сможет избавить её от этого, коли припасла кушанье с завтрака. Бедная головка её разрывалась; мигрень неприятной болью отзывалась в висках и затылке; во рту пересохло. С горем пополам зашнуровав чудовищный корсет и оправив смявшиеся юбки, Василиса, пошатываясь, побрела к двери. Внизу слышался привычный весёлый гогот мужиков (видать ночь выдалась на славу), да неразборчивая брань старухи Марии, которая по обычаю хваталась за скалку, начиная лупить по широким спинам гуляк. Русский народ, что с него взять?..

***

Эрик резко распахнул заспанные глаза, поспешно втягивая носом холодный воздух; во сне он совершенно не заметил, как уткнулся в одеяло. Встав с колен, которые отозвались глухой болью после долгого стояния, мужчина приоткрывает окно, с блаженным стоном вдыхая морозных воздух, что приятно кольнул в носу. Его ловкие пальцы зачерпнули добрую горсть чистого снежка и растёрли его меж ладоней, что наконец прояснило спутанные мысли. Вернувшись, Эрик заметил, будто под одеялом что-то лежит. Наклонившись, он сдёрнул мягкую ткань; его рот исторг удивлённый вздох. Перед ним лежало нечто непонятное; треугольник с длинным грифом и тоненькими натянутыми струнами. Аккуратно взяв в руки и рассматривая причудливую вещицу, молодой человек ласково коснулся дерева, на котором расцвели ярким огнём красные цветы в обрамлении сочной зелени. Музыкальные пальцы скользнули чуть выше, дотронувшись до натянутых струн, которые еле слышно отозвались тем звуком, что слышал он тогда по осени. Эрик с нежностью прижал инструмент к своим губам и едва сдержал рыдания. Он был безумно счастлив, ему никогда в жизни не дарили подарки. Даже родная мать не позволяла такой роскоши…

***

Василиса встретила Эрика внизу, когда тот наконец спустился, одетый в своё привычное чёрное пальто с цилиндром в руках. Столкнувшись с девушкой взглядами, мужчина поспешил отвести глаза, но сам того не замечая очутился возле барышни, возвышаясь над ней высокой тенью. — Эрик, доброго дня. — смущённо ответила Василиса мило улыбнувшись и здорово зардевшись, едва произнеся это имя. Мужчина только закрыл глаза, склонив голову, и потянулся к её беленький ручке, невесомо оставив на мягкой коже поцелуй. — Эрик приглашает Вас на прогулку… — быстро проронил он, схватив девушку за руку и потянув к дверям. Барышня опасливо оглянулась назад; сильнее сжав его тонкую руку в своей, она лихорадочно зашептала, глядя в светящиеся янтарные очи. — Да, да, Эрик, скорее, нас могут увидеть!

***

Выбежав на улицу, девушка нетерпеливо затопталась с ноги на ногу, дуя на ручки, стряпанные в тоненькие шёлковые перчатки. Мужчина вышел следом, надевая на голову цилиндр и поднимая воротники пальто, из-под которых сверкнули золотые звёзды и, схватив Василису за руку, пошёл с ней по замёрзшей тропинке, ведущей в лес. Лес, там, где их никто не увидит, встретил их мёртвой тишиной, лишь изредка было слышно где-то вдалеке какой-то перестук и щёлканье. Барышня узнала, что Эрик не просто быстро ходит, носится, если говорить проще. Его размашистые широкие шаги казались странно летящими, точно рядом с ней не живой человек, а призрак. Спрятавшись ото всех в чаще, они замедлили бег. — Василиса…mon âme… — судорожно прошептал молодой человек; в глазах его плескались любовь, преданность, наконец безумие. — Эрик! Боже мой! Никого я так не любила, кроме тебя! Тебя… Её маленькая ручка положила его ладонь к себе на лицо, прижимая к разгорячённым щекам. А затем она, словно пребывала в лихорадочном состоянии, порывисто наклонила его лицо к своему, покрывая быстрыми поцелуями. — Василиса, я нье могу! — архитектор прижал барышню к себе, сжимая в объятиях; его руки быстро-быстро гладили её тонкий стан. — Прошу Вас! — девушка была близка к слезам, глотая ртом хладный воздух. — Я так боюсь! Она вытянула шейку, прикрыв поддёрнутые пеленой глаза. Тут к её разгорячённым губам приникли чужие, сухие и несколько обветренные, с упоением вбирая в себя, отдаваясь всей жаждой этому поцелую. Первый поцелуй этой прекрасной девушки достался ему. Никогда в жизни у него не было такой возможности. Никогда еще он не был первым мужчиной ни у одной девушки в мире. Невозможно насытиться! Хотелось бы, чтобы так же повторялось и повторялось, длилось бесконечно… Но вот архитектор, судорожно дыша, отстранился от сладких желанных губ, и девушка тут же повалилась спиной на березку, стоящую сзади; щеки её горели маковым цветом, а на высоком лбу и носике выступили капельки пота. — Теперь мне море по колено. Я ничего не боюсь! — проговорила она слабым голосом и, пытаясь отдышаться, положила ладонь в перчатке на сердце. Василиса подняла голову и робко улыбнулась, поправляя сбившуюся шапку. — Когда же Вы вернётесь, Господин Эрик? — задала буднично девушка вопрос, будто то, что сейчас случилось, было лишь плодом воображения. — Эрик нье знает. — рассеянно ответил мужчина, уткнувшись носом в шарф. — Эрику нушно уладить некоторые д’ела, но он постарается вьернуться как можно скорее… Не печальтесь, душа моя… Он увидел, что девушка старается прятать от его проницательного взгляда слёзы, которые проливались из её глаз. — Я буду писать Вам письма. Барышня с ожиданием вздёрнула головой; надежда загорелась в её изумрудных очах. — Обещаете? — Je promets (Обещаю). Молодой человек наклонился, оставив на её руке невесомый поцелуй. — Скажитье, — он вдруг хитро прищурился. — это ведь Вы принести мнье outil (инструмент)? Барышня ничего не ответила, только улыбнулась, обнажая ровненькие зубки, а затем, словно горная козляка, пустилась бежать. — Господин Эрик, rattraper! (догоняйте). Она вновь была весела и резва, но глубоко в душе девушка очень боялась расставания…