tell me

Соку, наверное, никогда не перестанет удивляться бледности Ёнкюна. Кто-то может хоть летом загорать, под безжалостным солнцем, но не он. У Ёнкюна бледность круглогодичная, не пропадающая. И иммунитет слабый, это Соку помнит ещё со школы, когда младший пропускал половину года, лёжа в постели с градусником. А теперь у Ёнкюна ещё и синяки появляются постоянно. Цепочка синяков на шее не сходит вовсе, и однокурсники Ёнкюновы шепчутся, но Соку знает — это не его метки. Он не кусается, эту обязанность забрал на себя Ёнкюн — маленький игривый котенок. Они познакомились ещё в начальной школе, через ссоры, счастливые моменты и первые влюбленности друг друга пройдя, чтобы в конце концов начать встречаться. Тэян их как-то неразлучниками назвал, и ведь правда. Они действительно повсюду вместе, иногда только исключения на время болезней делая, хотя и тогда Соку находит время для Ёнкюна. Поэтому ему совсем непонятно, что с тем такое. Ведь Ёнкюн и не наркоманит — как говорят окружающие. И не падает, не ударяется о каждый предмет на своем пути. Соку хочется защитить Ёнкюна от этого мира, и он дарит ему свитера и водолазки, разбавляя это тёплыми пледами и (Ёнкюн называет их волосатыми) плюшевые подушки, которые — Соку знает — тот обнимает во сне. Ёнкюн — это фарфоровая кукла в глазах Соку. Обычно они почти не выбираются из дома на зимней сессии — только на зачёты, чтобы Ёнкюн не подхватил ещё какую заразу. Тот, на удивление, хорошо учится, несмотря на постоянное отсутствие на парах. Медсестра в университете видит Ёнкюна так часто, что шутит уже, что ему бы у нее жить можно, чтобы далеко не ходить. А эта зима довольно холодная, но Ёнкюн, на удивление, впервые ее отлично переносит. Он выбирается гулять с Соку каждые выходные, уверяя, что все отлично и замечательно. Старший все равно оберегает и заботится, чтобы все у них было хорошо. Ёнкюн балуется, бегая по улице в полосатом свитере (Соку подарил), теплой куртке и шарфе (Соку подарил). Соку радуется, правда радуется, что все так хорошо. Ёнкюн немножко бледнее становится, но списывает это на волнение из-за сессии — все же на физику у младшего уходит много времени и сил. Соку говорит, что после зачетов они сходят в больницу. Ёнкюн обречённо кивает. Но Ёнкюн не приходит на зачёт по физике. А Соку звонят из больницы первыми. Ёнкюн в реанимации. Ровный женский голос проговаривает стандартные фразы, сообщая всю необходимую информацию. Соку, услышав только адрес и номер больницы, трубку кидает и срывается прямо из университета. Его мальчик, его куколка, в реанимации. Соку не понимает, совсем не понимает, что произошло и почему реанимация. Пойманное такси застревает в утренних пробках, и сердце Соку, кажется, почти не бьётся. Они доезжают за час, телефон садится от постоянного разблокированного экрана и Соку оказывается в информационном вакууме. Он бледный от волнения, но все равно не такой, как Ёнкюн. В больнице его, кажется, уже ждут, потому что его ловят прямо у регистратуры и через силу усаживают на лавочку около нее. Соку пытается вырываться, пытается что-то сказать, но грудь сдавливает спазм. Доктор, молодой на вид, в белом халате, внезапно берет его за руку и просит дышать. У него на лице ни намека на что-то хорошее, и Соку вдыхает через силу. — У Ёнкюна остановилось сердце в 10:13. Мы не смогли ничего сделать. И тут мир рушится. Соку не верит, не хочет верить в эти слова. Врач продолжает: — Простите, высокая температура и аллергическая реакция на обезболивающие, смесь, к сожалению, летальная, сердце просто не выдержало. А у Соку слезы, и сердце, кажется, тоже сейчас остановится. Он бы хотел этого. Его руку гладят и бросают грустное: — Сочувствую вашей потере. Тело в морге. Дальше Соку падает в обморок. Быстро его приводят в сознание, но зачем ему это, когда он теперь один? Почему он просто не может забыться, не существовать? В морге, на столе лежащий Ёнкюн бледный — как никогда раньше. И синяки по рукам, на запястьях, на шее. Соку боится его касаться, но осознание того, что это конец, толкает его провести легонько по щеке Ёнкюна. И та вскоре намокает от слез. Мертвые не плачут, но плачет Соку. Он не может здесь больше оставаться, он не выдержит. Ему на выходе все приносят соболезнования, а тот же самый доктор — на бейджике у него черными буквами «Ли Санхёк», спрашивает внезапно — как много погибший пил обезболивающих? Соку головой мотает и отвечает, что вроде не пил Ёнкюн ничего. Санхек вздыхает и спешить объяснить: — У него у крови плохое свертывание, а от этого и гематомы появляются, побочка от лекарств. Вы, то есть, даже не в курсе, что за таблетки аллергию вызвали? Соку губу закусывает, чтобы сдержать слезы и снова мотает головой. Поняв, что от него уже ничего не дождешься, Санхек предлагает вызвать такси, чтобы точно домой добраться в целости и сохранности — не хватало еще и ему проблем со здоровьем. В такси Соку молчит, не осознавая до конца произошедшее все еще. Ему все кажется, что сейчас дома его Ёнкюн встретит, в водолазке и пледе сверху, для тепла. Дома пусто и холодно — окно открыто зачем-то. А на полу блистер от таблеток. Ёнкюн и правда… И совсем внезапно, зачем-то, добивая, делая все еще хуже, приходит осознание — Ёнкюн не переносил легче эту зиму. Ёнкюн сидел на таблетках, просто, чтобы проводить с Соку времени побольше… Соку захлебывается слезами. Малыш Ёнкюн себя же погубил, в попытке все улучшить. Соку надевает свитер, все еще пахнущий Ёнкюном и закидывает в рот пару таблеток. Обезбольте ему эту жизнь, пожалуйста.