cold hands warm heart

       Руки Феликса холодные. Это не по какой-либо конкретной причине, просто они были такими. Или может это потому, что был холодный весенний день и он сидел на поручнях, сделанных из стали, без перчаток, глядя на горизонт. Море прекрасное. Сейчас серо и пасмурно, но вид всё также захватывает дух. Феликс вздрагивает немного, холодный ветерок из широко раскрытых нитей – это пальцы в волосах Феликса, действия которых делают их грязными. Кожаная куртка Феликса не так сильно защищает от холода. Но он и не против. Это своего рода как-то идиллически и в какой-то степени даже поэтически. Раньше он был ребенком Сиднея, море лишь отдалилось в поездке. Теперь он жил им. Вода всегда была его другом. Его пальцы холодные, но он не волнуется об этом снова. Они всегда холодные, у него ужасный кровоток в пальцах.        Но ведь люди с холодными руками имеют самые теплые сердца, не так ли? По крайней мере это то, что Феликс всегда говорил. Его мать говорила ему об этом. И его друзья тоже. Но холодные руки иногда обременяют, особенно когда ты пытаешься удержать руку другого или пощекотать, и всё, что слышится в ответ, это «о, твои руки такие холодные!». Да, они такие, но сердце нет. Оно теплое и открытое. Но все "профи" аннулировали минусы, как в то время, когда владелец сердца Феликса думал, что его руки были слишком холодными; он провел с ним всю дорогу домой из магазина в три квартала. И купил ему горячий шоколад. Феликс даже не любит горячий шоколад. Разве что венский, но в этом районе такового не было.        Весна. Наконец-то здесь, после холодной и ноющей зимы. Феликс не считает зиму холодной и болящей порой, всё таки, это всего лишь очередной сезон в спирали сезонов. И это, на самом деле, довольно приятно. Рождество, и снег, и снежки, и свернуться в клубок на диване с этим особенным человеком под теплым одеялом. И холодный ветерок напротив лица, и воздух настолько холодный, с легкостью морозит ноздри и снова замораживает пальцы, потому что Феликс постоянно забывает надеть свои перчатки. Но весна, еще раз начало всего. В надежде. Это именно та часть весны, когда все по-прежнему выглядит серым, та часть, когда все воскресает из мертвых после зимы. И всё еще холодно. Всё еще нет цветов. Феликс любит цветы, все цветы и запахи, и пчел, и короны ручной работы и все о цветах. Но это то, что приходит вместе с летом, поэтому сейчас он увяз, пристально глядя на горизонт. Это не так уж и плохо. Иногда нужно смотреть на нечто крайне запутанное и великое, которое невозможно понять. Феликс не может наблюдать за космосом, поэтому он смотрит на горизонт. За горизонт.        И иногда ему кажется, что горизонт смотрит на него. Это потому, что он верит в какую-либо сущность? Нет. Просто чувствуется, будто море также изучает Феликса, который еще маленький и молодой для бесконечного и открытого моря, которое в свою очередь существовало тысячи, и тысячи, и тысячи лет в одном и том же месте. Оно знает о жизни всё. Феликс не знает ничего.        Руки Феликса холодные, и он крепко держится за перила. Маленькие татуировки Stick’n’Poke выглядывают сквозь разрезы его рваных джинс. В голове песня, в которой говорится об истории возлюбленных. Большинство песен рассказывают о влюбленных и многие из них горьковато-сладкие, говорят о потере другого. Феликс никогда не испытывал этого, и он всем сердцем надеется, что этого никогда не произойдет. Но он не умеет предсказывать будущее. Хотя он знает, чувство от первой любви исчезает через три года, это психологический факт. Или, может быть, это факт, который Феликс в действительности не знает, но он кажется ему разумным. Это не похоже на то, как взрослые, которые были влюблены в течение многих лет, действуют как подростки, которые были вместе в течение двух месяцев. Томящиеся от любви. Полностью очарованы друг другом, о нет. Те, кто проходит семилетнюю марку, знают друг о друге все от и до, знают каждую маленькую деталь. Они не ведут себя так, как влюбленные, влюбившиеся с первого взгляда, потому что они уже привыкли друг к другу. Но привыкание друг к другу не означает, что любовь прекращается, она просто меняется. Она перемещается от электрифицирующих маленьких искр в кончиках пальцев и ног повсюду, вокруг, в каждом углу. Она наполняется воздухом, без удушений.        И песни всегда говорят о том, что одно ничто без другого. Феликс на самом деле не понимает этого. Если человек действительно любит человека, тогда они могут отпустить друг друга, когда придет время. Если они не могут, тогда эта любовь эгоистична. Они думают только о своих чувствах и о том, как они пострадают во время расставания. Но, может быть, любовь – это значит быть немного эгоистичным? Но почему это все означает отдать всего себя другому человеку? По-видимому, любовь сложна. Феликс не знает о любви ничего. Но он знает, что влюблен.        И песни всегда говорят о том, как один не может выжить без другого. И это конечно эгоистично. Нельзя заставить одного человека любить только потому, что он не может дышать без другого. Это эгоистично, и любовь не должна быть эгоистичной. Она должна быть чистой, она должна быть счастливой. Она должна быть одной из причин быть счастливыми, а не той, которая приносит вам счастье.        Действительно ли человек счастлив, если их единственным источником счастья является любовь? Нет. Это просто обременяет другого. И любовь не должна обременять. Но что знает Феликс о любви? Ничего. Он просто знает, что влюблен.        Феликс думает, что можно быть счастливым и без любви. И можно быть счастливым и с любовью. Но любовь не является самой сущностью счастья, но счастье – это сама суть любви. Будучи счастливым с другим человеком. Разделяя счастье, мелочи и огромные вещи. Особенно огромные, поскольку они часто настолько велики, что они не могут справиться с ними самостоятельно. Будучи счастливым, не меняется факт, что другой стоит миллиардов. Нет, нет. Любовь не может измеряться деньгами. Но миллиарды подошли бы ближе всего. Бесконечное число денег подойдет еще ближе. Но все еще недостаточно близко. Никакое количество богатств никогда не будет дороже Чанбина.        И песни всегда утверждают о том, как листья на деревьях желтеют и падают, когда другой человек уходит. Как все звезды в небе выходят наружу. И как сердце окрашивается в черное. Феликс не верит, что один человек может сделать многое. Но все же, он страшиться этого. Он знает, что это иррациональный страх. Он влюблен, он доволен, и он знает, что Чанбин любит его так же сильно, как он любит Чанбина. Откуда он знает? Чанбин сказал ему. И он говорит об этом каждый день. Не словами, а другими вещами, такими как маленькие поцелуи в уголки губ Феликса. И никогда не просит возврата толстовок, которые Феликс заимствует. И говоря Феликсу безопасно добраться до дома. И слушая его глупые рассказы о мире и просто напевая в одобрении и гладя его волосы. И иногда Чанбин рассказывает ему о своем способе просмотра мира, и это настолько феерично для Феликса, главным образом потому, что Чанбин не такой вокалист, как Феликс. Взгляды Чанбина свежи, уверены, они отличаются от взглядов Феликса, но это просто заставляет его думать больше. И заставляет его сходить с ума от него еще больше.        Так почему же он немного боится? Возможно, это эгоизм. Феликс хотел бы быть тем, кто любит, потому что он счастлив, но он просто не может избавиться от иррационального страха потерять Чанбина. Может быть, это основной человеческий инстинкт, бояться потерять то, что так дорого тебе. К слову, если смотреть на перспективу истории, люди всегда склонны заботиться о своих вещах больше, чем за самих себя. Вы также можете видеть это в законодательстве; наказание за кражу или взятие чего-то у другого будет намного выше, чем наказания за насилие. Но страх Феликса иррационален, он глуп и основан только на немых предположениях и схемах. Чанбин никуда не денется. Феликс не потеряет его.        Руки Феликса холодные, он зажимает поручень на котором сидит, а одна нога зацепилась под перилами. Кончики его пальцев покалывают, так же как и кончики его ушей. Он вздыхает, закрывает глаза на секунду, качается на ветру. Волны врезаются о скалы под ногами. Если бы он сделал два шага вперед, он бы упал на верную смерть. Это немного успокаивает, зная то, что такой контроль можно контролировать. Быть в двух шагах от окончания всего. Но Феликс не хочет, чтобы все заканчивалось, поэтому он просто сидит, качается на ветру и слушает волны. Чайка вскрикивает где-то далеко. Но что если на самом деле никто не контролирует ситуацию? Что если это все ложь, иллюзия. Всего лишь общее представление, созданное людьми, точно такое же, как и время. Как можно контролировать, если небо может упасть в любую секунду, стоит ему захотеть и закончить эту концепцию? Как можно контролировать, если чужая идея контроля состоит в том, чтобы уничтожить контроль другого? Это странно, это страшно, и Феликс больше не хочет об этом думать.        Так что он сидит, качается, и его глаза закрыты. Он хочет думать о чем-то более счастливом и легком, поэтому он думает о Чанбине. Не обязательно думать о нем только потому, что так легче, но по крайней мере это не так страшно. Чанбин, в конце концов, сложный человек с таким количеством различных слоев мыслей, воспоминаний, снов и всего, Феликс лишь поцарапал по поверхность. Но он не спешит, у него есть еще много времени, чтобы узнать Чанбина от нижней части ног до самой вершины его головы. Лучшая часть состоит в том, что Чанбин интересен, независимо от того, сколько раз Феликс слышит те же самые вещи («как прошел твой день?» «отлично, преподаватель английского по-прежнему ненавидит меня, и я до сих пор не написал это эссе по истории»), ему все еще этого не достаточно.        И это, видимо, любовь. Или так сказал Феликс. Он до сих пор не знает, в чем состоит любовь, кроме нейротрансмиттеров, но у него есть маленькая догадка. Возможно, любовь может быть персонифицирована. Если это так, то это, скорее всего, Чанбин. Можно сказать, что он кажется человеком, который не раскрывает или не демонстрирует свои чувства, а точнее – любовь, но Феликс лучше знает. Чанбин на самом деле является одним из самых честных людей, с которыми он когда-либо встречался, и хотя он не так хорош в выражении своих чувств, он все же старается. И он с каждым разом становится все лучше. Возможно, это потому, что Феликс всегда так открыт во всем, но, в любом случае, жизнь ведь слишком коротка, чтобы скрывать вещи (но это все еще самая длинная вещь, которую он когда-либо будет испытать).        Мысль о Чанбине вызывает улыбку на лице Феликса. Они вместе чуть больше половины года, не так много, но Феликс не торопится. Ощущение первой любви все еще есть, маленькие бабочки в животе, электрифицирующие прикосновения, малознающие взгляды, все. И каждый день он узнает о Чанбине больше. Черт возьми, ему так повезло. Не каждый узнает, насколько он ценен. Или как он вытирает нос всякий раз, когда пахнет чем-то ужасным. Или как его голос повышается на три уровня, когда они смотрят фильм ужасов. Или как он любит восходы больше, чем закаты, но ненавидит просыпаться, чтобы увидеть восход, поэтому обычно они с Феликсом просто ложится спать слишком поздно, а затем спят до самого полудня в объятиях друг друга. Да. Может быть, это любовь.        Феликс чувствует это прежде, чем услышит. Он может почувствовать приближающийся звук колес скейтборда по асфальту. Вскоре после того, как появился звук и тот приблизился, пара рук обхватила вокруг талию Феликса. Он все еще не открывает глаза, он знает, кто это. Подбородок прижимается к его плечу, грудь прижимается к спине.        — Привет. – этот гнусный и глубокий голос настолько очаровывает Феликса.        — Привет, – отвечает он и откидывает голову назад на плечо Чанбина.        — О чем думаешь? – Чанбин тихонько бормочет в плечо Феликса.        — О тебе, – улыбается Феликс, и Чанбин усмехается.        — Оу, ты так сильно скучал по мне? – Феликс открывает глаза и поднимает голову с плеча своего парня, а затем поворачивается к нему лицом. Он качает одной ногой у перил, на которых он сидит.        — Нет, я просто вспомнил, как ты вчера напугал ту лягушку, – он ухмыляется над Чанбином, а затем также качает другой ногой.        — Это была страшная лягушка, ок? – бормочет Чанбин, прежде чем прижаться к губам Феликса. Поцелуй чистый, больше чем «привет, я скучал по тебе весь день», чем их обычные «я обожаю тебя, я обожаю тебя, я обожаю тебя». Чанбин на вкус как кофе и слишком длинный школьный день.        Поцелуй разрывается, и Феликс прыгает с поручней, переплетая пальцы с чанбиновыми.        — Господи, Феликс! Твои руки замерзают! – Чанбин берет руки Феликса и держит их, вдувая воздух, чтобы согреть. Феликс просто смеется.        — Ты никогда не научишься носить перчатки, не так ли?        — Нет. Холодные руки – теплое сердце. – Чанбин качает головой и оставляет маленький поцелуй в уголках губ Феликса.        — Хорошо, теперь ты пылаешь.