Принц и Пёс

      Где-то далеко-далеко, за глубокими бездонными морями, холодная соленая вода которых одной своей кристальной чистотой восхищает глаз любого, даже самого равнодушного странника, которому довелось пересечь эти древние места; за обширными лесами, где растут величественные деревья, нетронутые, не обиженные рукой человека или какого-либо иного существа; прохладная тень от кроны скромных осин, соседствующих с ними стройных, как юные девы, берез и конечно же крепких старейшин-дубов, что навеки здесь вонзились своими мощными корнями в плодородную землю, была просто подарком судьбы для притомившегося путника, что уже давно искал себе место для передышки; за всеми этими красотами, если упорно двигаться вперед, можно было наконец попасть в не менее прекрасные места, где уже старания приложила не одна лишь Мать-Природа. Здесь уже потрудился никто иной, как гордый древний народ, народ прекрасных эльфов. Никто уже не помнит, как давно у великой горной реки Сильвия, которая становится самую малость смирнее, когда проходит через обширные равнины, появились первые небольшие, совсем скромные поселения, незаметно ставшие сначала всё еще не особо крупными, но всё же городками, с годами они разрастались, объединялись в города побольше, развиваясь каждый по-своему. Так, незаметно, образовалось более десятка огромных прекрасных городов и несколько дюжин уютных спокойных деревенек по соседству друг с другом, избежавшие похоже такого нежелательного слияния, эти маленькие, совсем провинциальные местечки, где пешком можно добраться от одного конца селения до другого буквально за минуты, и нет надобности в шумных каретах с бодрыми лошадьми, обладали особым очарованием для тех, кто любит спокойную размеренную жизнь, когда засыпая знаешь, что ждет тебя завтра. Все эти города и селения много веков назад вошли в состав единого королевства, получившего название Сильвеон, в честь эльфа, основавшего первое селение на этой равнине, не зря названной Серебряной, ведь жители могли поклясьться, что трава, здесь произрастающая, в ночь полнолуния становится будто бы отлитой из серебра, а в бутонах цветов не составит труда обнаружить драгоценные камни. Если нарвать такой чудесной травы, то она так и останется отлитой из серебра. А уж куда применять этот металл и драгоценности, решать тому, кто добыл его, ведь вариантов просто уйма, не правда ли? Тут и украшения для дев, желающих быть еще прелестнее, и посуда, которой можно обставить все полки на кухне, если получится собрать за особую ночь много-много травы, или продать её на рынке за пару золотых за одну тарелку или пару вилок, ложек, и золотой выручить за изящную серебряную чашку. Конечно, не стоит забывать про оружие, в котором эльфы пусть и знают толк, но всё же больше доверяют его создание или гномам, которые живут по большей части в отдельных селениях, немного сторонясь остроухих, но охотно с ними сотрудничая в плане оружия и всякой утвари для дома. Еще эльфы очень любят доверять свои запасы серебра пусть и мрачным и грубоватым гоблинам, но всё же знающим своё дело. Те и вовсе наорез отказываются селиться на землях Сильвеона, прибывая сюда буквально на несколько дней, чтобы набрать заказов и материала от жителей королевства и спешно покинуть эти места, чтобы вернуться на свою родину. Они прибудут сюда вновь примерно через месяц, но с уже прекрасными мечами и кинжалами, удивительно легкими луками со стрелами из чистого серебра, даже колчаны для стрел из него, и всё это украшено изумрудами, рубинами и еще многими-многими драгоценными камнями. Гоблины не раскрывают секретов создания всего этого великолепия, что особо не беспокоит эльфов, но очень раздражает их прямых конкуретов — гномов, творения которых пусть и не теряют спроса, но ничего сложнее топора или кухонного ножа с вилками и ложками у них не получается, как бы они не пытались.       Небольшие кузницы, работа которых почти не прекращается, были в каждом селении, а уж в городе их было как минимум две, а в столице — городе Линнетан — и вовсе более десятка. Совсем недалеко от одной из них, самой крупной, а значит и шумной тоже, жил один молодой совсем человек, его не могли потревожить удары молота об наковальню, между которыми находилось раскаленное железо, послушно принимающее ту форму, которая была угодна поднявшемуся ни свет ни заря гному. Ещё даже петухи не пробудились, а кузнецы уже за делом. Кажется, они и не спали. Но, и живущему по соседству с кузницей человеку тоже суждено проснуться раньше петухов, с уже меньшей разницей, и из-за другой птицы. — Байрон, это перхоть, а не хлебные крошки, — тянет он лениво, не раскрывая глаз, пряча лицо в мятой грязной подушке без наволочки. Сидящий на его шее грач, что до этого пытался найти еду в спутанных волосах на голове человека, негромко каркнул и пересел на шаткий подоконник единственного окошка в комнате, которую тяжело так назвать, скорее каморка, каморка на чердаке, самое дешевое место проживания в таком роскошном городе. И то, если по секрету, юнец и за это не платит, ведь он… — Тревор, — произнесла скрипучим голосом птица, косясь будто бы с укоризной на молодого человека, что мгновенно среагировал, оторвав всё же голову от подушки, он недовольно покосился на явно голодного грача в ответ. — Тише ты, глупый, нас могут услышать, — негромко прошипел он, поправляя на лице слегка съехавший клочок ткани, который не снимал ни при каких обстоятельствах. Еще бы, у него были на то причины. Вздохнув, парень, названный Тревором, протянул руку к покорно замолчавшему Байрону и провел ею по жестким темным перьям. — Ладно, пошли, время завтрака, — сказал он всё так же, практически шепотом, ведя пальцем уже по твердому клюву грача. Так уж случилось, что даже в таком великолепном городе имели место быть бедняки, которые едва сводили концы с концами. Так же жил и Тревор, с одним лишь небольшим отличием — у него была работа, хорошая. Но это всё равно не отменяло того, что ему приходилось рвать яблоки в чужих богатеньких садах, где такой пропажи и не заметят, даже если утащить целый мешок сочных фруктов, ведь ветки яблонь ломаются от тяжести и количества плодов. Сегодня садов на его пути не было, вернее, он просто не останавливался у таких, потому что путь его был через рынок, нужно было потратить на некоторые нужды пару имевшихся у него при себе грошей. Если повезет, то и на еду останется, хотя уже в этом Тревор очень сомневался.