Год спустя
На сцене темно. Толпа безмолвствует. Звук шагов, пересекающих сцену, эхом раздаётся вокруг. Шаги замирают. Освещение включается, заливая сцену светом. А на ней Хосок в чёрных обтягивающих джинсах и свободной белой рубашке-оверсайз, застёгнутой на пуговицы. Он просто стоит несколько секунд, пока не подрубается музыка. А потом он начинает танцевать. В толпе, в передних рядах, находятся друзья Хосока и его парень. Они, завороженные танцем, наблюдают за выступлением. Хосок старательно держит лицо, пытаясь не заулыбаться, когда замечает Юнги, который буквально светится, смотря на сцену. Когда песня заканчивается, Чон стоит на коленях, не смотря на толпу, и, как только свет гаснет, а зрители разражаются аплодисментами, позволяет себе наконец улыбнуться. За сценой Юнги тут же набрасывается на него с обнимашками, к которым вскоре подключаются Чимин, потом Тэхён, а за ним и Чонгук. Хосок смеётся, и они обнимают его крепче, говоря, каким великолепным он был на сцене и как они им гордятся. По венам струится счастье, как какой-то наркотик, и он не может прекратить всё шире и шире улыбаться. Поверх чонгукова плеча он выцепляет взглядом своего парня, что стоит в нескольких шагах от них с букетом любимых цветов Хосока и улыбается, приподняв вверх уголок губ с одной стороны. Чон позволяет своим друзьям заобнимать себя до смерти, пока они наконец не отстраняются. Когда он освобождается из их хватки, его парень подходит ближе. Он чуть склоняется, чтобы нежно поцеловать Хосока. — Ты был просто потрясающим, — говорит он прямо в губы. — Отвратительно, — фыркает Юнги. Хосок, пока притягивает своего парня одной рукой, так, чтобы не уронить цветы, играет бровями, что явно адресовано Юнги. — Вы с Чимином нихера не лучше. Чимин улыбается. — В каком-то смысле он прав, Юнгз. Хосок, окружён своими друзьями, в отношениях с парнем, делает то, что любит. Он наконец счастлив.***
— Ты вообще ничего не понимаешь в искусстве? — спрашивает Тэхён, пока они рассматривают картины в Сеульском музее искусств. — Кое-что знаю, — защищается Чонгук, схватив его за руку. — Например? Чонгук медлит мгновение. — Винсент Ван Гог. — Это не считается, его все знают. Чонгук хмурится, а потом фыркает. — Не осуждай меня, я… — Только не надо снова этого дерьма, Чонгук. — Чего? — говорит он невинно. Тэхён ведёт их к следующей экспозиции. — Всего этого: «Я не посещал обычную школу, поэтому и прошу прощения». — Ты просто драматизируешь, потому что задротишь по искусству. Тэхён открывает рот и тут же закрывает его. Пожимает плечами. — Ну, не буду возражать. Чонгук ахает, когда замечает абстрактную картину Джона Грэма, и тянет Тэхёна к ней. Тот смотрит на Чонгука, мягко улыбаясь. Прежде Чонгук говорил ему, что никогда не интересовался искусством, но вот он в музее искусств открывает для себя мир, который предлагает ему Тэхён. У старшего теплеет на сердце. Он крепче сжимает своего парня за руку, чтобы тот посмотрел на него. Тэ просто улыбается, Чонгук дарит ему улыбку в ответ и тащит его к следующей картине. Это тоже абстракция, на которой два совмещённых лица изображены так, что в волосах появляются глаза. — Как стрёмно, — говорит Тэхён. — Это ты, — находится тут же Чонгук. Тэхён давится воздухом. Чонгук смеётся над этим и целует его в щёку. — Я тебя люблю, малыш. — Ты только что назвал меня стрёмным абстрактно нарисованным чудовищем! — Тебе стоит найти в этом красоту. Тэхён раздражённо сопит, а Чонгук смеётся. Когда они двигаются дальше, Тэхён замечает мусорное ведёрко возле одной из скамеек. Он ухмыляется, указывая на него. — Милый, это ты. — Отвратительно, — улыбаясь произносит Чонгук. Тэхён хмыкает. Он подаётся ближе к Чонгуку, тычась носом ему в щёку. — Мы идеально друг другу подходим: стрёмное абстрактно нарисованное чудовище и мусорное ведёрко. — Какая красивая история любви, — восхищается Чонгук. Тэхён целует его в щёку, прежде чем отстраниться. Они проходятся по выставке, и Ким приятно удивляется, когда Чонгук ведёт их к одной из картин и выдаёт: — Тэ, это же твой любимый художник! —...Ты помнишь, кто мой любимый художник? Чонгук усмехается. — Конечно. Посмотри на эту охуеть какую прелестную коровку. Тэхён улыбается, толкая его в плечо. — Перестань нахваливать корову, я начинаю ревновать. — Но ты – самая прекрасная корова, малыш. Не нужно ревности. Они переходят к картине, висящей рядом. На ней мужчина и женщина. У женщины лицо-прямоугольник и глаза по разные его стороны, зелёный рот и ноздри, похожие на запятые. Лицо мужчины огибает её прямоугольное лицо, как труба. Глаза у него широко распахнуты, а рот открыт в крике. — Это мы, — говорят они в унисон. И, как только смотрят друг на друга, тут же начинают смеяться. Тэхён, когда рядом с ним Чонгук, счастливее, чем он вообще когда-либо был; и Чонгук чувствует то же самое.***
Шторы в их номере распахнуты. Сокджин сидит на постели, а между его ног, прижавшись спиной к его груди, устроился Намджун. Джин обнимает его, упершись подбородком в чужое плечо, и они держатся за руки. Он чуть покачивается из стороны в сторону, пока они в ожидании смотрят на ночное небо. Вскоре Эйфелева башня за их окном начинает светиться. — Так красиво, — на выдохе произносит Намджун. — Ты более красив. — Чем Эйфелева башня? — Чем что угодно в этой вселенной. Намджун усмехается. — Ты такая размазня, Джин-и. Сокджин целует его в челюсть, всё ещё смотря на Эйфелеву башню. — Только с тобой, дорогой. Хотел бы я, чтобы у нас тут было вино. Вино, Эйфелева башня за окном, ты и я… — Хочешь сказать, нам стоит переспать под Эйфелевой башней? — Не прямо там, — поправляет Сокджин. — Мы немного… Немного западнее башни. Намджун смеётся, и это согревает Сокджину сердце. — Кстати, стоит заняться сексом прежде, чем мы уедем из Парижа, Джун-и, — вбрасывает Джин. — Я отказываюсь возвращаться в Сеул, не переспав с тобой в Париже. — Как насчёт Италии, Рима? — Там тоже надо будет заняться сексом. — Ты был таким милым и невинным ребёнком, а теперь стал каким-то секс-зависимым. Сокджин наклоняет голову, чтобы прижаться мокрым поцелуем к основанию намджуновой шеи. На одном он не останавливается. — Тебе это нравится, — шепчет он между поцелуями. Он отпускает руки Намджуна, чтобы скользнуть ладонями под футболку своего парня и задрать её к груди. От поцелуев Сокджин вскоре переходит к оставлению меток на чужой шее. — Джин-и, — резко выдыхает Намджун. — М-м? — Дай мне прикоснуться к тебе. — Подожди, я хочу оставить тебе еще несколько укусов любви. — Укусов любви, — повторяет Намджун с улыбкой. — Так мило. Ты такой… О, блять. Позже, когда подсветку под башней выключают и единственным освещением остаются звёзды и луна, Сокджин и Намджун вместе лежат на постели. Намджун обхватывает лицо Сокджина, поглаживая его по щеке большим пальцем, пока тот спит. Они сплетаются ногами и прижимаются друг к другу. Намджун смещает руку от чужого лица к груди, чтобы почувствовать стук сердца. — Иногда мне хочется изменить всё, что случилось, но я понятия не имею, как это всё изменить, — тихонько говорит Намджун. — Я не могу сделать так, чтобы меня не забрали из приюта, потому что из-за этого я познакомился со своими лучшими друзьями. Не могу сделать так, чтобы забрали тебя, потому что тогда мы никогда бы не встретились. Я понимаю, это эгоистично, чувствовать себя счастливым оттого, что Мин забрал тебя. Если бы этого не случилось, мы бы больше не увиделись. Он замолкает, глубоко вздыхает и выдыхает. Прямо под его ладонью бьётся сердце Сокджина. — Теперь, когда у меня есть ты, я не хочу, чтобы ты уходил. Я не могу связать близких мне людей и заставить их быть со мной вечно. Я должен отпускать людей, когда это нужно. Если бы я был таким, как годы назад, я бы упрятал тебя в ящик и умолял никогда меня не оставлять. Теперь же я понимаю, что, если мы разойдёмся, то всё равно будем встречаться снова и снова, потому что нам суждено быть вместе. Но если я ошибаюсь, и судьба вдруг захочет разделить нас навсегда… Пожалуйста, всё равно возвращайся ко мне. Намджун наклоняется и нежно касается своими губами сокджиновых. Он закрывает глаза, наслаждаясь мягкостью чужих губ. Джун отстраняется, укладывается головой на подушку и отнимает руку от груди Сокджина. Сокджин изо всех сил сдерживается, чтобы не сказать в ответ: «Я вернусь к тебе в любом случае, даже если судьбе это будет неугодно».***
В Сеуле есть магазин, который называется «Цветы настоящей любви». Он сказочно крохотный, а его владельцы – человек по имени Юнги и Чимин, его парень. Они довольно занятые, но, когда свободны, они проводят время друг с другом. Например, сейчас магазин пуст, Юнги сидит на банкетке перед роялем, а Чимин за стойкой подрезает стебли. Когда слышит первые ноты мелодии, Чимин поднимает взгляд, встречаясь глазами с Юнги. — Иди сюда, Чимин-и, — говорит Юнги. Чимин выходит из-за стойки, направляется к своему парню и подсаживается к нему на банкетку за рояль. Флорист улыбается ему, прежде чем коснуться пальцами клавиш. Он наигрывает первые несколько нот песни, которую Чимин тут же узнаёт. — «Цветочный путь», — произносит Чимин, перебегая взглядом с лица Юнги на его ладони. — Помнишь, как мы пели её в баре? — спрашивает Юнги. — Чёрт, будто я могу об этом забыть. Юнги смеётся, и этот задушенный звук напоминает Чимину о том, как он впервые услышал смех флориста. Он жмётся к Юнги, отряхивая руки. — Я ревновал к Хосоку, — выдаёт Юнги, уставившись на клавиши. — Он сказал, что хочет у тебя на коленях станцевать. Чимин улыбается, обхватывая его за талию обеими руками. — Ты – самый милый человек на свете, у тебя нет причин ревновать. Ты – мой мир. — Чимин-и. Чимин обнимает Юнги крепче. — Юнгз. — Прекращай смущать меня, лучше спой. — Хочешь, чтобы я спел её с тобой? — удивлённо спрашивает он, отстраняясь, чтобы заглянуть своему парню в лицо. — Конечно, — на лице Юнги появляется мягкая улыбка. — Получится совсем как в тот раз, поностальгируем. Чимин кивает. — Ладно. Но я не буду читать рэп. В конце концов он читает рэп во втором куплете. И Чимин не может сказать, что он удивлён тем, что Юнги заставляет его. Но он даже не старается. Наоборот, он делает это настолько наигранно и ужасно, чтобы увидеть, как Юнги смеётся так сильно, что его руки соскальзывают с клавиш, а сам он заваливается на Чимина. Пак же обнимает старшего и целует его в лоб. — Я люблю тебя. Взгляд Юнги такой же нежный, как и его улыбка, когда в ответ он произносит: — Я тоже тебя люблю, Чимин-и. «Я никогда не понимал, насколько одиноко было жить без дома, — думает Чимин, смотря Юнги в глаза, — пока не нашёл свой дом в тебе».