А, б, в... Художник, ну на кой черт мне русский алфавит?

— Ну и как, скажи на милость, в твоём-то состоянии, ты будешь работать? — Мауи сложил руки на груди и слегка изогнул бровь, дабы нагнать на своё лицо большую непринужденность. — Обычно. Как и все, — Таматоа хлопнул ресницами и посмотрел на Демиурга самым наивным взглядом, что у него только был. — Художник, — Мауи вздохнул, — ты не можешь выходить на работу. — Почему? — Декапод нахмурился и легко откинул голову на спинку дивана. — Потому, — юноша сильнее стиснул зубы и встал с дивана, быстрым шагом удаляясь вглубь их маленькой квартирки. Через пару минут он вернулся назад, пихая в руки Художника справку, подтверждающую его инвалидность первой группы. — Вот поэтому ты не можешь выходить на работу, как все нормальные люди. — Но… — Я сказал, нет, — будто отчеканил парень, выхватывая справку и уходя прочь.       Ну как же он не понимает? Глупый. Он передвигаться по квартире толком не может, а тут город… Огромный, необъятный. Где никто не поможет, да что там, даже не взглянет.       Мауи буквально замер на месте, когда услышал в комнате тихие всхлипы. Таматоа сидел всё на том же месте, кусая собственные руки, чтобы не устраивать истерику из-за такой, казалось бы, мелочи. Ну, подумаешь… Да, инвалид, да, первая группа, самая последняя, к которой причисляются уж совсем беспомощные. Беспомощные, в креслах на колёсиках, со странными видениями и голосами в пустой комнате, что не отвечают за свои действия, страдают нарушением ориентации в пространстве, а ещё не способны к коммуникации с окружающими. Он же не такой, совсем не такой! Ну вообще-то… Да, дурной нрав и характер, отсутствие манер, а ещё…а что ещё? Клешни, как у краба? Противный писклявый голос? Ну, и кому же, скажите, такое нужно?        Мауи его, считай, на своих плечах тащит, Таматоа должен в ноги падать. Так он пытается… Не хочет быть обузой, пиявкой, которая не только цепляется, хватается за носителя, как за спасательный круг, пытаясь выбраться из этого болота и рутины жизни в четырёх стенах, так она ещё и кровь его хлещет вёдрами, да и не нравится ей что-то. Не хочет, совсем не хочет… А Мауи, черт возьми, всё ведь прекрасно понимает. «Ну потерпи ты чуть-чуть, глупенький. Поднакопим денег, может хватит на протез… Пускай и не на золотой, да ну, хоть как-то», — думает Мауи, прежде чем залетает в комнату, бросаясь обнимать и успокаивать своего Художника.