Исчезнут и облака

Поток людей на улицах не истощался даже с наступлением сумерек, становясь лишь плотнее. «Словно всем людям в голову внезапно пришла идея выйти на свежий воздух,» —подумал он. — «А воздух то действительно хорош…» Ловко маневрируя в толпе людей, спешащих перейти дорогу, он неторопливо продвигался на другую сторону улицы, придерживая распахивающееся при ходьбе пальто. Они договорились о встрече в десять вечера в гостинице «…». И сейчас, временами сверяясь со стрелками наручных часов, он не спеша приближался к своей цели. Около часа назад закончился его рабочий день. И лишь упрямство не позволяло поддаться желанию послать все к черту и вызвать машину, чтобы знакомый водитель отвез его домой наслаждаться заслуженным отдыхом. Нет, так поступить он точно не мог. Его ждали, в этом он был уверен. Воздух все еще был насыщен озоном после недавнего дождя, а запах травы отчетливо проступал сквозь привычный для любого большого города запах выхлопных газов автомобилей. Небо продолжало хмуриться, грозя обрушить ливень на головы зазевавшихся, неподготовленных к такому людей. «Помнится, в прогнозе погоды упоминали что-то такое…» Прислонившись к еще влажной после предыдущего дождя стене, он щелкнул зажигалкой. Стрелки, спрятанные за чуть поцарапанным стеклышком часов, сообщили, что у него еще есть время. Еще целых десять минут. Он выдохнул первую струю дыма в окончательно затянутое облаками небо. Спешить было некуда. Мимо протекали прохожие, спешащие в неизвестность, но они не обращали на него никакого внимания. Даже если кто и всмотрелся бы в его лицо, с тем интересом, с которым вглядываются люди в лица случайных незнакомцев, то ничего не смог бы там разглядеть. Пожалуй, даже самый профессиональный психолог потерялся бы в догадках, размышляя, что у этого человека сейчас на уме. Пожалуй, он и сам этого не знал. Если бы неделю назад ему кто-то сказал, что он, переписываясь с совершенно незнакомым человеком, согласится на встречу, то он покрутил бы пальцем у виска, с уверенностью заявив, что этот самый «кто-то» — знатный выдумщик и фантазер. Такие поступки были ему совершенно не свойственны. Но тем не менее. Где он сейчас? Разве это не он стоит, прислонившись к стене кафе, когда до гостиницы, назначенной местом свидания всего два шага, непроизвольно оттягивая время встречи с незнакомкой. Хотелось бы откреститься, заявив, что нет, это не он. Однако реальность говорила обратное. Возмущенно шикнула недокуренная сигарета, соприкоснувшись с поверхностью лужи. «Давно пора бросить курить…» Двери приглашающе распахнулись перед ним, словно уже давно ожидали его прихода и наконец, дождались. — Вы не подскажите, как можно попасть в номер 347? Меня ожидают. — Господин … ? — женщина у стойки администратора терпеливо дождалась его немого согласия. — Да, нас просили передать Вам второй ключ. — Она выложила на поверхность белую карточку. Тихо звякнули дверцы лифта, возвещая о своем прибытии. Того, кто хотел бы составить ему компанию, не нашлось, он так и доехал до четвертого этажа в одиночестве. «Два поворота направо, затем налево и прямо по коридору…»— словно мантру прокручивал он у себя в голове. Уже через две минуты он замер в недоумении напротив двери, украшаемой лишь табличкой с номером «347», покрашенной серебристой, уже кое-где облезшей краской. Что он здесь делает? Разве он, будучи в здравом уме, когда-нибудь совершил такой абсурдный поступок, столь нехарактерный и противоестественный его природе? Карточка легко вошла в приготовленное для нее отверстие. Автоматический замок с тихим щелчком возвестил о своем открытии. И он вошел в комнату. Сперва показалось, что никого здесь нет, свет в пространстве, имитирующем прихожую, не был включен. Однако, пройдя немного вперед, он заметил тусклый свет, исходящий от прикроватного светильника. Этот свет распространял по комнате свои рассеянные лучи, скорее мешая обозревать обстановку, нежели помогая рассмотреть что-либо. Комната была пропитана запахом ментоловых сигарет, а облачка выпускаемого дыма клубились над ней. Она сидела на высоком барном стуле, невесть каким образом появившимся здесь. Одна нога была умещена на сидушке, вторая же свисала вниз, слегка раскачиваясь из стороны в сторону в известном только ей ритме. — Ты голоден? — спросила, не поворачивая головы она. — Я — так очень, прямо зверски. Если бы я сейчас оказалась в саванне, сражаясь за антилопу со львом, то я бы победила и съела бы антилопу и самого льва. — Почему именно льва? — Не знаю, так захотелось. — Она положила подбородок на согнутое колено, продолжая оставаться спиной к нему. — Так ты будешь есть? — Нет, спасибо, успел по пути заскочить в кафе и наспех проглотить ужин. Она снова замолчала, никак не отреагировав на его слова, и продолжила дымить сигаретой. Она была худа, на его вкус даже слишком. Выпирающие сквозь тонкую ткань футболки лопатки были видны даже при скудном освещении. Лица ее он не мог разглядеть при всем желании, поза не позволяла, да, и по всей видимости, к нему она не собиралась поворачиваться. Дождавшись разрешения, он проследовал в ванную комнату, встретившую его подбитым глазом одной из двух лампочек, освещающих крохотное помещение. Унитаз, видавший лучшие времена, пожелтевшая раковина, душевая кабина, да косо прибитая полка для разнообразных средств, на которой ныне сиротливо стоял один единственный флакончик геля для душа. Тесновато, но жить можно. За время его отсутствия, успели принести еду, и она переместилась с барного стула за стол. Он занял место напротив нее. Тихо поскрипывал по тарелке нож, она ела с большим аппетитом, изредка прикладываясь к стакану с пивом, перелитом из стеклянной бутылки. Сам он был не любитель пива, однако на ее предложение присоединиться отказаться не смог. Она была так сосредоточена на еде, что ни на что больше не отвлекалась, словно бы не замечая внимательный взгляд, обращенный на нее. Она имела достаточно резкие черты лица, широкие скулы, чуть длинноваты нос, выразительные темные брови, слегка сдвинутые сейчас к переносице, уголки глаз немного приподняты, а под левым была заметна небольшая родинка. Она была из той группы девушек, что привлекают не своей красотой, а чем-то таким, что сразу бросается в глаза, своей изюминкой во внешнем виде. В своей жизни он повидал много красивых девушек, имеющих яркую, привлекательную внешность. Однако они очень быстро забывались, выветривались из памяти, заменяемые чем-то более важным. Закончив трапезу, она закурила. Вслед за ней, он тоже щелкнул зажигалкой, решив составить компанию. И она вновь не смотрела на него, предпочитая отвернуться к окну. Сквозь распахнутые настежь шторы виднелись разгорающиеся огни ночного города. В окнах дома напротив постепенно загорался свет. Сам не замечая того, он начал скользить по нему взглядом, считая, в скольких тот уже горит. Два… пять… семь… десять… восемнадцать… двадцать четыре… Друг за другом начали зажигаться фонари, рассыпанные вдоль аллеи между домами. Людей становилось все меньше. — Единственная роскошь, что я себе позволяю, — она заговорила внезапно, заставив его вздрогнуть от неожиданности и оторваться от своего занятия. — Что? — ему показалось, что он не услышал начало предложения, увлеченный своими подсчетами. — Да я про сигареты… — нехотя ответила она, сбрасывая пепел в стеклянную пепельницу. — О-о-о…— протянул он. — Ясно. Между ними вновь провисло молчание. Она от чего-то яростно затушила выкуренную лишь наполовину сигарету и вытащила из пачки новую. Некоторое время они сидели молча, разглядывая за окном редких людей. — Говорят, вскоре закончатся непрекращающиеся дожди, и уже совсем скоро вернутся солнечные деньки, — чтобы хоть как-то разрушить повисшее молчание, начал он. — А тебе не грустно? — Из-за чего? — Если будет солнце и голубое небо, то исчезнут облака. Разве это не печально смотреть на идеально чистое небо, словно бы на новый, абсолютно пустой холст художника, ожидая, когда же он сделает первый мазок? — казалось, она первый раз за этот вечер посмотрела на него. В то время, как лицо не выражало ровным счетом ничего, в глазах у нее плескалось море эмоций. Некоторое время он вглядывался в них, понимая что утонет, но не сможет оторваться, однако она вновь отвернулась к окну. — Никогда не думал об этом… Она встала с насиженного места и, подойдя к кровати, стала раздеваться. Молча. Не проронив больше ни слова. Этой ночью они были вместе. Однако она была словно в двух местах одновременно: отвечая на его ласки со всем жаром и пылкостью, мыслями была далеко от этой комнаты, пропитанной запахом ментола. *** «Она ушла…» — это он понимал еще будучи лежа с закрытыми глазами. Она ушла, оставив после себя лишь слабый аромат легких цветочных духов, да запах ее ментоловых сигарет. Солнце еще крайне лениво проникало сквозь плохо задернутые шторы, неохотно расползаясь блеклыми лучами в полосе света на полу. Желания продолжать валяться в кровати не возникло, и он вышел на узкий балкон, накинув лишь халат, толком не подвязавшись поясом. Основные приличия соблюдены, а что до особо впечатлительных… до них ему не было дела. Утреннее солнце изредка выбиралось из объятий хмурых тучек. Небо имело совершенно непонятный цвет: к синему или серому он был наиболее приближен. Душа его в тот момент походила на это небо, все никак не способное отдать предпочтение какому-либо определенному оттенку. Рядом с ним, на небольшом столике, возле стеклянной пепельницы, являющейся сестрой-близняшкой той, что осталась в комнате, лежала ее пачка сигарет. «Забыла или оставила?» — промелькнуло у него в голове. Есть такие люди, что оставляют после своего ухода какую-нибудь незначительную вещь, словно напоминание о недавнем их здесь присутствии. Была ли она такой? — пожалуй, этого он уже никогда не узнает. Вынув из полупустой пачки сигарету, он прикурил, с наслаждением глубоко затянувшись. Длинная, тонкая сигарета удобно легла, зажатая между пальцами. А по небу тем временем, не спеша, словно бы не до конца сбросив с себя остатки сна, ползли облака, подгоняемые нетерпеливым ветром. «А ведь завтра снова на работу…» — подумал он. Странно, но эта мысль не вызывала в нем привычного недовольства или раздражения. Ведь после нескольких дней сидения в офисе вновь настанут выходные. «Пасмурные дни тоже не будут длиться вечно. Исчезнут и облака…»