Запах его духов

      Кайл терпеть не мог, когда Минь Ли опаздывала.       Стоило ей задержаться буквально на несколько минут, как всё хваленое самообладание Брофловски: качество, что еврей вырабатывал в себе на протяжении долгих лет, летело ко всем чертям и махало на прощание ладошкой. Парень начинал нетерпеливо слоняться по комнате, нервно, словно дикий зверь, наворачивать по ней круг за кругом и скулить, запуская жилистые пальцы в тщательно причесанные кудри. Он с разбегу бросался на холодную дотошно застеленную кровать, раскурочивал одеяла и подушки, и думал о том, где же она сейчас, до тех пор, пока его не начинало тошнить от собственных чудовищных предположений.       Вскочив на ноги так поспешно, что измученная мыслями голова принималась раскалываться и кружиться, а пространство вокруг вмиг приобретало характеристики весёлой детской карусели, Кайл быстрыми размеренными шагами обхаживал всё пространство своей квартиры, каждый сантиметр, чтобы резкими раздосадованными движениями гасить расставленные тут и там ароматические свечи. Каждая - с запахом лаванды, её любимым.       Всё это было похоже на настоящее помешательство. Безумие, что из раза в раза захватывало Кайла с головой, заставляло бросаться в себя с жаждой погибающего в пустыне путника. Жаждой, где лишь Минь Ли была его флягой с водой.       Но затем она всегда приходила. Её легкая горделивая поступь была слышна на верхних этажах, стоило обтянутой чулками пухлой ножке переступить порог его подъезда. Кайл тут же резко дёргался, суетился, приводя в порядок то, что успел разворошить за минуты своих мучительных ожиданий , и к тому моменту, как кончики её ухоженных пальцев с ярко-красными длинными ногтями нежно проходились по дверному звонку, все свечи уже вновь горели, а прическа еврея была столь же идеальной, как всегда. Он улыбался, и было в его лице что-то от Иисуса. Та же боль. И та же любовь к человечеству.       Но Минь Ли не обращала на это внимания и, развернувшись к Брофловски спиной с непринуждённостью опытной жрицы любви, она привычным жестом сбросила с плеч перьевое пальто, и, ни произнося на слова, прошла ванну под цоканье собственных каблуков, так, словно именно она была тут хозяйкой.       Кайл уткнулся носом во внутреннюю подкладку воротника, и с вожделением почувствовал, как от запаха её духов у него тут же закружилась голова. Где-то на фоне раздался мерный шум включившейся воды.       Она всегда старательно подготавливала себя и требовала на это время - условие, что Минь Ли выдвинула ещё в их самую первую встречу.       Ох, этот день ... сейчас он казался настолько абсурдно далеким, что Кайл и сам даже не был уверен, а не причудилось ему это всё. И возможно ли, что его помешательство окончательно затмило некогда трезвый ум и еврей помнит то, чего не было, а что было на самом деле, больше никогда и не вспомнит.       Брофловски уже и не представлял свою жизнь без этих еженедельных встреч, не знал, кем он сам был без них, однако в одном всё же был уверен наверняка - в их первую встречу Минь Ли была так же прекрасна, как и сейчас.       Он сел на кровать. Обычно Кайл тратил предоставленное ему время, чтобы разбросать по паркету лепестки алых роз - столь же пленительных, как её чувственные капризные губки, или же нервно теребил пуговицы рубашки, что уже очень скоро обещала стать бесполезной половой тряпкой, но сейчас он лишь торопливо прокручивал в голове то, что вот уже несколько месяцев не решался сказать Минь Ли, и делал он это в стотысячный но, судя по всему, наконец-таки финальный раз. Его губы беззвучно двигались, имитируя вот-вот готовые сорваться с них слова. И вместе с точкой в этой немой длинной речи, дверь в ванную резко распахнулась, выпуская клубы густого водяного пара вместе с очаровательно пухлой фигуркой.       Брофловски видел её уже бессчётное количество раз, но дыхание его по-прежнему сбивалось, как впервые.       Конечно же он знал, что перед ним был парень. Но прежде всего это был безумно талантливый актёр. Его лицо было скрыто под толстым слоем яркой косметики, так что если бы не мягкий полувставший член, чей силуэт отдаленно угадывался под тонкими кружевными трусиками, определить биологический пол Минь Ли было бы невозможно. Умело нарисованные черные стрелки поверх толщи рассыпчатой белой пудры создавали иллюзию азиатского разреза глаз, а короткий пышный парик цвета вороного крыла окончательно завершал и без того безупречный образ.       Минь Ли сделала шаг вперёд. -Мой сладкий хочет саки-саки? - любовно проворковала она с превосходно сымитированным вьетнамским акцентом. Кайл громко сглотнул.       Его пальцы сами потянулись к туго застегнутому ремню, но её ловкие ручонки тут же перехватили инициативу, как всегда, мягко и ненавязчиво. -Саки-саки, долго-долго, - продолжала нашёптывать она, методично избавляя Кайла от одежды, так что сначала его брюки повисли в угловатых коленях абсолютно ненужным мешком, а затем там же очутилось и тонкое нижнее бельё.       Юркий язычок Минь Ли пробежался по нижней губе при виде длинного обрезанного члена еврея. Она брала в рот сразу глубоко, позволяя розоватой головке беспрепятственно касаться стенок натренированного горла. А когда она втянула щеки, Брофловски внезапно выгнулся назад и, плотно зажмурившись, громко зашипел сквозь зубы. Хотелось сжать ладонь на её коротких прямых волосах, что есть силы стянуть их на затылке и вколачиваться в мягкий податливый рот уже в своём собственном нетерпеливом темпе, но нельзя - парик мог слететь. Поэтому Кайл елозил, в исступлении откидывался назад и прикрывал рот рукой, желая заглушить так рьяно рвущиеся наружу стоны наслаждения.       Заметив подобное поведение, Минь Ли остановилась. Головка чужого члена по-прежнему находилась в плену её восхитительных алых губ, но брошенный на лицо Брофловски непреклонный взгляд заставил того медленно убрать ладонь от своего раскрасневшегося лица.       Она ненавидела, когда он заглушал свои звуки.       Вынув изо рта влажный член с невольным причмокиванием, Минь Ли бросила взгляд на тонкую леску слюны, что, поблескивая в тусклом отблеске свечей, протянулась от ствола до самых её губ. Она разорвала эту нить легким движением своего языка. -Я хочу тебя, - сам не зная для чего, прошептал Кайл, нетерпеливо оглаживая пальцами чужие широкие плечи. В ответ на эти его слова по комнате разнёсся тихий надменный смешок. Не говоря больше ни слова, она властно, но не грубо, толкнула еврея спиной на кровать, а сама уселась сверху и игриво потёрлась бёдрами о стоящий колом тонкий член, чем заставила Брофловски вновь громко застонать и с вожделением вскинуть бёдра. Его гибкие пальцы сами пролезли под подтяжки её чулков.       Выгнувшись вперёд, она целовала его тонкие ключицы и едва покрытую бледно-рыжими волосками грудь, а он переместил ладони на мягкую и до безумия вместительную задницу, мгновенно ощутив кончиками пальцев, что внутри неё что-то есть. Маленькая анальная пробка с ярко-красным камешком на ручке - она была нужна для того, чтобы разработанная в ванной дырочка не закрылась вновь, однако сейчас эта штучка только мешалась, и Брофловски поспешил избавиться от неё, медленно, миллиметр за миллиметром, выводя наружу из мягкой попки.       В этот момент Кайл услышал хриплый и до неприличия сексуальный стон Минь Ли у себя над ухом. Он приоткрыл зажмуренные от удовольствия глаза и окинул её взглядом, полным похоти. Посмотрел на эти пухлые ручонки, которые обожал заламывать над головой, на проницательный и похотливый взгляд её глаз и застыл, пронзённый насмерть таким совершенством. Минь Ли же тем временем медленно избавилась от своих трусиков и осталась в одних чулках. -Ты прекрасна, - словно в бреду, пробормотал Кайл, но задохнулся собственными словами, когда она медленно опустилась задницей на его член. Она двигалась вверх-вниз абсолютно свободно, то позволяя стволу выскальзывать из себя почти целиком, то вновь резко оседая до самого конца. От удовольствия, что молнией пронзило его тонкое молодое тело, Кайл громко застонал, а руки еврея легли на её плоскую мужскую грудь, скрытую за тонким кружевным бюстгальтером. Не прошло и минуты, как пошлые хлюпающие шлепки наполнили комнату своей уникальной и неповторимой симфонией. Волосы Брофловски разметались по подушке, он тяжело дышал, впившись пальцами в чужие покрасневшие бёдра. Лицо Минь Ли было спокойно и невозмутимо, она делала это уже миллионы раз, и сегодняшний не был исключением. Изредка она заправляла за уши упавшие на лицо пряди парика и лениво двигала рукой по своему то и дело слабеющему члену. Если судить по лицу, она не получала абсолютно никакого удовольствия от процесса. Наверное, именно к этому рано или поздно приходят все проститутки с относительно большим стажем. Когда Минь Ли почувствовала внутри себя расползающийся теплый сгусток чужой спермы, она несколько раз с усилием сжала мышцы ануса прежде чем, профессионально оценив конвульсии оргазма на чужом лице, медленно подняться и позволить обмякшему стволу еврея плавно выскользнуть из своего тела.       Минь Ли бросила на него ещё один быстрый взгляд и прежде, чем Кайл успел окончательно прийти в себя, а разноцветные круги перед его глазами прекратили отплясывали лихой канкан, она уже начала собираться. Нащупав в полутьме свои слегка намокшие трусики и скатившуюся на пол анальную пробку, она встала на ноги и вышла в коридор. Раздалось слабое шуршание в том месте, где стояла её сумочка.       Двигаться совершенно не хотелось, а во всём теле была такая нега, что в пору было отвернуться к стенке и тут же уснуть до самого утра, но Кайл не мог себе этого позволить. Либо сейчас, либо никогда.       Ватными руками натянув обратно мятые джинсы, Брофловски вышел в коридор вслед за ней, и застал Минь Ли как раз в тот момент, когда она, спрятав в кошелёк заранее приготовленные для неё двадцать баксов, уже готовилась к тому, чтобы покинуть его квартиру. Резинка чулков была снова скрыта за в меру короткой юбкой, а красивое кружевное бельё едва просвечивало под тонкой полупрозрачной блузкой. Яркое перьевое пальто она целомудренно накинула на плечи.       Кайл посмотрел на Минь Ли решительно и умоляюще. -Останься, - коротко произнёс он, до боли прикусив тонкую сухую губу.       Она бросила на него поражённый взгляд, и где-то в его глубине Кайл с неподдельным восхищением увидел уже не свою вьетнамскую знакомую, а того, кто столь ловко и умело скрывался под её красивой маской. Однако ликование его было недолгим. -Я никогда не остаюсь на ночь у своих клиентов, - мягко возразила она тонким заискивающим голоском. Таким тоном обычно говорят «нет» излишне настойчивым пьяным мужчинам. Кайл резко приосанился. -Так сделай исключение... -У меня ещё куча заказов, - недослушав его, возразила она и предупредительно выставила вперёд широкую ухоженную ладошку, - Меня ждут. -Я выкуплю их все! - ревниво воскликнул Кайл, сделав несколько шагов вперёд по направлению к ней. Другие заказы, другие мужчины... Даже мысль об этом заставляла Брофловски ощутить все мыслимые и не мыслимые оттенки страдания. Он стоял в полуметре от неё, совсем близко, и слышал запах её нежной кожи, аромат её сладких духов.       Минь Ли посмотрела на него так, словно перед ней был не просто глупый ребенок, а мальчишка, что ещё ничего не понимал в этой жизни, но уже хотел первее всех забраться на девчонку. Она громко показательно вздохнула, а затем вновь сбросила с плеч своё пальто; достала телефон и что-то быстро-быстро печатала, в то время, как Кайл вешал её одежду обратно в шкаф. Еврей хотел было заглянуть ей через плечо, но она тут же ударила его ноготком по излишне длинному носу. Кайл поморщился, но в дела её больше не лез.       Когда Минь Ли закончила, она убрала мобильный обратно в сумку и вновь проследовала в просторную чистую ванную, где встала напротив зеркала, на сей раз - не запирая за собой двери. Она хотела проучить его, сделать так, чтобы Кайл во всей красе узрел то, чего всё это время так сильно жаждал, и, узрев, испугался этого.       Первым делом она сняла парик. То, что раньше было её прекрасными мягкими волосами сейчас безвольным черным пятном валялось поверх крышки грязного унитаза. Из под сетки, призванной сдержать её натуральные волосы, тут и там торчали короткие шоколадные пряди. Вскоре она сняла и её.       Брофловски стоял в проходе и неотрывно наблюдал через отражение за её лицом, смотрел, как под действием вытащенных из сумочки влажных салфеток Минь Ли исчезает, оставляя вместо себя нечто новое и доселе неизведанное. Она тоже смотрела на него, не сводила взгляда своих глубоких темных очей с его растрёпанной худощавой фигуры во время всего процесса своего перевоплощения. Минь Ли следила за тем, чтобы он не на миг не смел отрывал от неё своих глаз.       Тем временем с её лица, что доселе напоминало лишь статичную в своём совершенстве картинку, медленно и неотвратимо начали пропадать слои пудры, тушь, румяна, идеально нарисованные стрелки и лишь под конец - столь любимые Кайлом пухлые алые губы. Вместо этого в бывшем лице Минь Ли всё сильнее и сильнее проступали мускулинные черты, и лишь приглядевшись Брофловски сумел разглядеть в этом юноше ту самую вьетнамскую проститутку, что все эти месяцы скрашивала его тоскливые будни и посещала полупустую холостяцкую обитель.       Кайл и не сразу заметил, когда в руках этого молодого человека появился небольшой пластиковый флакончик с полупрозрачной жидкостью на дне. Губы бывшей Минь Ли расчертила так несвойственная ей самодовольная усмешка. «Актер...виртуозный актер» - неожиданно для себя подумал Брофловски, наблюдая за тем, как шатен, лениво облокотившись копчиком о бортик чужой ванной, аккуратно стирал остатки некогда яркого лака со своих ногтей.       Все его действия были уверенными и отточенными до настоящего автоматизма.       Вновь развернувшись к зеркалу он широко раскрыл глаза и пухлыми, но проворными пальцами вынул из них два зеркально прозрачных тоненьких кругляшка. Раньше это были неземные черные очи Минь Ли, они пленили мужчин и делали из даже самых строптивых гордецов послушных и беспрекословно подчиняющихся рабов.       Должно быть, было бы совершенно естественно разочароваться, узнав сейчас, что всё это время они были не более, чем прикрытием для гетерохромии глаз. Один голубой, другой карий, и оба неотрывно смотрели на еврея, заставив того вмиг ощутить пробежавшийся вдоль спины холодок.       Столь же непринужденно парень избавился и от своего кружевного нижнего белья. Брофловски смотрел на тело, которое обожал, и не мог оторвать полных восхищения глаз. Заметив это, шатен звонко раздосадовано цыкнул. Неужели даже сейчас, без парика, косметики и кружевного белья этот болван продолжает считать его привлекательным?       А он оказался более упёртым, чем все предыдущие.       Когда парень, наконец, натянул на себя красную толстовку вместе со старыми потёртыми джинсами и с вызовом посмотрел на Брофловски, тот по-прежнему не решался оторваться от столь знакомого и в тоже время совершенно чужого лица. Это определённо была Минь Ли, но такая, какой еврей её ещё не видел. Всё те же мягкие ручонки, тот же волевой подбородок, та же умопомрачительная задница...       Неловко переминувшись с ногу на ноги, Кайл громко решительно произнёс в попытке прервать затянувшееся молчание. -Хочешь чая?       Задумчиво закатив глаза на несколько секунд, парень тут же утвердительно кивнул.       Три часа ночи. Настенные часы тикали почти издевательски громко. Они сидели на кухне, и шатен с аппетитом уплетал отданные ему на растерзание пол плитки шоколада, которые Брофловски нашёл в боковой стенке своего холодильника. Парень то и дело делал глоток из своей кружки, запивая приторно сладкий привкус во рту крепким чаем. Из полной до краёв чашки еврея уже давным давно не шёл горячий пар.       Он не знал, как можно пить, когда сидишь за одним столом с произведением искусства. -Как тебя зовут? - внезапно произнёс Кайл, сцепив в замок тонкие пальцы, - Я имею ввиду настоящее имя.       Шатен поперхнулся и перевёл на еврея недоверчивый взгляд. Конечно же, политика анонимности, она распространялась на всех местных ночных бабочек. Еврей не имел права спрашивать то, что спросил, и, должно быть, именно это подтолкнуло шатена к тому, чтобы всё-таки ответить на вопрос. -Эрик, - коротко выдал он, разламывая пополам ряд из четырёх молочных долек. От вьетнамского акцента в его голосе не осталось и следа, равно как и от нежных убаюкивающих женских ноток. Во рту у Кайла резко пересохло, и он был вынужден сделать большой глоток холодного горького чая. -А фамилия?       Внезапно Эрик нахмурился. -Это что, допрос? - ответил он встречным вопросом, вздёрнув вверх густые точеные брови. Матовая кружка в его руке стукнулась об стол с неприлично громким звуком. Кайл невольно потупил взгляд. -Нет. Извини. Я и не думал тебя разозлить. Я лишь хотел... -Сказать, что любишь меня? - недобро усмехнулся Эрик, запихивая в рот внеочередной кусок шоколада, - Что хочешь спасти меня от собственного грехопадения вместе с моей видавшей виды раздолбанной задницей? Что я весь такой бедный и несчастный только и жду принца на белом коне, который бы спас меня от грязных лап сутенёра- извращенца? Так позволь тебя разочаровать. Ничего из этого мне не нужно. И ты уж явно не первый, кто предлагает мне подобное.       Брофловски не сводил с лица шатена по-детски уязвлённого взгляда. Он молчал. В действительности, а что вообще он мог сказать? Минь Ли всегда видела его насквозь, а скрывать свои полные обожания взгляды у Кайла получалось из рук вон плохо. -Я очень много работал, - наконец, ответил он, пристально вглядываясь в мутную гладь чая, так, словно ещё немного, и он сможет где-то там, на дне, разглядеть ответ на главный вопрос мироздания, - Копил деньги, чтобы увезти тебя отсюда, из этого грязного поганого города, где стать после школы наркоманом, алкашом или проституткой - это не мамины страшилки, а реальный жизненный выбор. И я долго планировал этот самый разговор. Да, я действительно люблю тебя. Но совершенно не так, как все те, о ком ты говоришь.       Часы в комнате, казалось, стали тикать громче громовых раскатов. -Ну, ещё бы, - громко фыркнув, перебил его Эрик, - Ты не испугался меня без макияжа! Обычно все прочие к этому моменту просто убегали, истошно вопя «Чур не гей!». Они-то должно быть думали, что всё это время ебали бабу с хуем. Каждый день таких вижу, честное слово!       Кайл и сам не заметил, как напряжение на его лице на миг сменила робкая расслабленная улыбка. То, с какой непринужденностью шатен говорил о подобном, заставляло еврея и самого пропитаться неким подобием позитива.       Негромко кашлянув, он продолжил. -Я не испугался, потому что ты - это ты. Было бы глупо разбрасываться ярлыками. Гей, не гей - какая разница? Самое главное, я действительно знаю, что люблю тебя. Мне всё равно, парень ты или девушка, я хочу сделать тебя счастливым. Ты заслуживаешь лучшей жизни, чем это.       На какую-то долю секунды в лице Эрика проскользнуло неподдельное удивление. Он слышал множество признаний в любви, столько, наверное, не пожелаешь даже самому злейшему врагу. Были как те, кто просто его хотел, так и те, кто желал приобрести Минь Ли в качестве красивого аксессуара для выхода в свет. Эрику поступало множество предложений от бессчетного количества мужчин. Предложений разной степени непотребства. Но чтобы хоть кто-то из них звучал настолько...искренне, шатен припомнить не мог.       Мягкие губы Эрика слегка приоткрылись, он дернулся вперёд, так, будто сейчас вот-вот произнесёт самые важные слова в своей жизни. Но та горечь, что спустя мгновение вспыхнула в его глазах, заставила все надежды Кайла мигом ухнуться в бездну отчаяния. -Любить? - в глазах Эрика читались боль и презрение, - Да как ты можешь меня любить? Ты же ничего обо мне не знаешь. Весь мой образ- фальшивка, я на этом деньги зарабатываю. Ты любишь не меня, а ту шлюху, что ебал перед каждыми выходными! -Это неправда, - только и сумел выдавить Кайл, чувствуя, как его сердце разрывается на куски. -Да? А хочешь знать, что тогда точно правда? - Эрик резко поднялся на ноги и, нависнув над столом, посмотрел на Кайла с самой настоящей неприкрытой ненавистью, - Правда в том, что я шлюха. Ею был, ею и остался. И каким бы ангельским парнем ты ни был, Кайл Брофловски, тебе не по силам будет вытравить это из меня. Правда в том, что тот «грязный город», о котором ты говорил, - мой дом! Тут я родился, тут же и сдохну. Я его часть, я с младенчества дышу гнилью и запахом жесткого секса. Я впервые оделся женщиной в тринадцать лет, чтобы помощь своей мамаше удовлетворить одиннадцать потных чернорабочих, которых она пригласила, чтобы мы не подохли с голоду. «Помоги, мне, Эрик, я не справляюсь»! И так было из раза в раз. И ты, мальчик из хорошего района, вряд ли представляешь, что такое неделю не ходить в туалет, когда боль в жопе скручивает тебя изнутри. Ты не знаешь, каких трудов стоит пробиться к хорошему сутенёру, что не позволит клиентам уродовать и калечить твоё тело.       С этими словами шатен резко вздернул края своей толстовки и ткнул пальцем в в тонкий и едва заметный шрам на своём боку. Кайл крупно вздрогнул. Он был удивлён, как вообще мог раньше не обратить на него внимания. Конечно, они всегда занимались этим в полутьме, но сейчас, на свету, не оставалось сомнений, что кто-то посчитал крайне забавным вырезать лезвием на теле Эрика крупное слово «Блядь».       Брофловски показалось, что у него звенит в ушах. Он инстинктивно протянул ладонь к сеточке шрама, желая потрогать, защитить, но шатен тут же звонко шлепнул его по руке, заставив резко её одёрнуть.       Эрик был непреклонен и это отчетливо читалось в его глазах. Согласиться на подобное предложение для него было бы невозможно. Кайл появился в его жизни, когда было уже слишком поздно.       За окном начал зиждиться розоватый рассвет, и Эрик вновь принялся собираться. -Я ухожу, - коротко бросил он, запихивая парик, косметичку и бельё обратно в сумку, - Пальто можешь оставить себе. Всё равно оно мне не очень-то нравилось. -Ты больше не прийдешь, - коротко произнёс еврей, облокотившись плечом о дверной косяк. В этот момент в его словах звучало скорее утверждение, нежели вопрос.       Для ответа шатен нехотя отвлекся от своего занятия. -Ты меня больше не закажешь, - флегматично заметил он, таким тоном, словно это была очевидная всеми известная истина.       Дважды два четыре. Кайл и Эрик больше никогда не встретятся. -Ты мне должен деньги за всю ночь, - уже стоя подле двери, неожиданно вспомнил Эрик, - Я, конечно, всех там у себя предупредил, но должен же я всё же что-то отдать крыше.       Бумажка в сто долларов нашла в свой покой в потёртом кошельке шатена. Они посмотрели друг на друга в последний раз - глаза в глаза. И если бы это был фильм, какая-нибудь очередная тупая мелодрама, то именно в этот момент они бы бросили всё и слились в объятиях друг друга, бросаясь громкими обещаниями о вечной любви под медленно уходящие за горизонт титры.       Но, к сожалению, это не было фильмом, и широкая рука шатена медленно опустилась на холодную дверную ручку. -Картман, - произнёс он в самый последний момент, прежде чем сделать последний финальный шаг в пустоту, - Моя фамилия Картман.       Раздался тихий протяжный скрип, и дверь осторожно затворилась с другой стороны. И лишь легкий аромат его излишне сладких духов витал в безбрежно пустой квартире.