Дети тумана

По пути у него оборвался один из ремней на сандалии. В принципе, вполне ожидаемо, но запасных у него не было, а искать обувную лавку и там что-то выбирать, прижимая к себе огромную книгу, казалось не менее странным решением. Поэтому Веелю пришлось сначала плестись, довольно медленно, к дому, там оставить всё (не) лишнее. Ремешок он попытался хоть как-то закрепить — сначала магией (безрезультатно, ничего не удалось приспособить), потом попытался как-нибудь по-новому перевязать ремни, чтобы они держали подошву. Очень слабо, но, по крайней мере медленно идти можно было. Вот только откровенно лениво, это во-первых. День выдался жутко насыщенным: сначала он шлялся бесцельно по улицам голодный, потом этот внезапно слишком откровенный разговор с Мореной, потом ещё и вечер с Шаксом, — это во-вторых. Ну, а в-третьих… В-третьих — он не знает, куда идти. Завтра сходит, окончательно решил Веель, развязывая так тщательно завязанные сандалии. Ещё, кстати, ботинки нужны, но на них денег не хватит. С финансами у него было плохо — там выпросит, там стащит, тут подзаработает немного… С этим тоже надо что-то было решать, но как же неохота. Какая-то часть потенциально решалась легко, Шакс сказал, что у него вообще-то есть наследство от родителей и второго дяди (его Веель не помнил абсолютно, хотя, кажется, видел), от первых не так уж и много, потому что почти всё или сгорело, или растащили, или растащили, но на благо государству, но к какой-то части, принадлежащей лично матери Вееля, у Шакса был доступ и он успел что-то забрать со счёта. Но отдавать ему пока наотрез отказался, мол, сначала себя в порядок приведи. А питаться он, видимо, всё это время должен воздухом. Веель, борясь с последним чересчур крепко завязанным узлом, на одной ноге допрыгал до подоконника, пошарил на нём, вспоминая, куда запихнул вчерашнюю лепёшку. Не вспомнил. Пришлось дальше искать — нашлась в итоге на столе. Где, собственно, и логичнее всего ей было быть, как-то даже странно. Веель буркнул на самого себя и вцепился зубами в уже подсохшее тесто. Немного он всё-таки дурак, но признавал это — искренне, конечно, — только самому себе. Скосил глаза в сторону двери, щурясь на пятно так и оставленной на полу книжки (не уверенный, что щурится именно туда, куда надо, но вроде больше блестящего не было). А теперь, демон, главный вопрос. Прочесть-то её как?! *** Самым отвратительным во всей этой ситуации было то, что мальчишка действительно, хоть и был почти копией напыщенного богатенького идиота (хотя Шакс вынужден признать — идиот был даже всё-таки посимпатичнее, огонь и сиротская жизнь все смазливые черты слизнула), но сестру действительно напоминал. Даже таким дурацким совпадением, как любовь к зелёному цвету (мог ли мелкий это запомнить? Он вообще цвета-то различал или это ещё большая случайность?), но в первую очередь — мимикой и ужимками. Если бы не это — выгнал бы тогда и демон с ним, пусть сам вертится, как хочет. А тут Шакс, кажется, даже ощутил что-то вроде угрызений совести, сам не уверенный, что именно он чувствует. Он давно изолировался ото всех, даже дом покидал редко, лишь бы никто не подумал за компанию обвинить ещё и его. Давно забыл про старые амбиции, про семью в целом (на похоронах Таната об этом пожалел). Но мальчишка-то сам его нашёл. Характер у него был не сахар, но это не было особой помехой. Шакс привык с людьми не сходиться: как с довольно жестокими родителями, хотя Алекто всё-таки, после ухода матери, прилетало побольше; как с братом и сестрой — Алекто была грубой-резкой, Танат — вялым и безынициативным; как не создал свою семью и не имел друзей, чувствуя себя комфортно лишь в одиночестве. Хорошо, да, он не знает, в чём проблема, честно признался самому себе Шакс, выгребая остатки сожжённых книг. А их не больше должно быть? Ему казалось, он солидную такую пачку закинул… Возможно, в том, что это в принципе было слишком сильное вмешательство в его жизнь, а он в последние годы стал не менее «домашним», чем Танат, всего хорошего тому на небесах. Шакс чихнул и скользнул взглядом по полкам. Возможно, тут осталось ещё что-то опасное и запрещённое, надо внимательно пересмотреть и избавиться. Во-первых, ему не нужны даже крохотные шансы на проблемы. Во-вторых, у мальчишки плохо с личными границами и роется он где попало, хотя Шакс и заявил ему, чтобы место для жилья искал где угодно, но не менее чем в километре-двух от его дома, но во время своих визитов Веель все равно умудрялся набедокурить, как вчера. Да, точно, завтра или ночью займётся этим. Многовато осталось со времён, когда Алекто-подростка копалась во всём этом, тянувшись к самым разным знаниям (а Шакс перетащил это потом в своё имение, будучи молодым и амбициозным, но, в отличие от сестры, видевший чёткие границы). Но одно дело, когда это делает невеста приближённого к королевскому двору аристократа, а совсем другое — когда такие вещи хранятся у другого аристократа от почти мёртвой ветви. Через столько лет после переворота. Когда всю магию, влияющую на людей, кроме лечебной, объявили под запретом. Племянника б спихнуть на кого-то — было б совсем хорошо. А то даже слово непривычное. Подождать только немного, пока тот хоть немного привыкнет к жизни. Мальчишка очень много нёс чего-то про сестру, судя по всему, идиот умудрился успеть и ещё одного ребёнка успеть заделать, но это ничего особо не давало — дитё на дитя не свалишь. Надо было его дальше взаперти держать, хотя бы нервы не трепал. (Возможно — вина?) — У тебя воняет, — заверил Шакс, проходя в спальню брата, даже не сняв мокрый плащ. Танат, сидевший на кровати, попытался встать. Он постарел как-то слишком резко, выглядевший сейчас почти стариком, не на годы, а в разы старше Шакса. Он невольно поморщился, раз столько лет не виделись, то он предпочёл бы и не видеть брата дальше. Возможно, даже не знать, что с ним. — Ты пришёл, — выдохнул Танат, и Шакс почему-то ярче всего запомнил именно это, эта пара секунд, когда на болезненном лице брата проявилась почти радость. — Ты позвал, — отрезал почему-то грубо он в ответ. Танат всё-таки встал, нетвёрдо держась на ногах, и тут же зашёлся в приступе жуткого кашля. — Может, ты вообще заразный, — с опаской заметил Шакс, и брат в ответ помотал головой: — Я бы тебя не звал. Заставляя с какой-то обиженной злостью осознать, что да, он бы не позвал. Слишком нудный и ответственный в каких-то тупых мелочах и абсолютно беспомощный в главном. — Зачем? — Шакс не хотел снижать обороты, но тон всё же смягчился, заставляя злиться уже на себя. — Хотел тебе пару вещей сообщить. Не поможешь? Шакс в ответ ругнулся сквозь зубы и всё же дал брату опереться на себя. Дом был неубранным, слуг тут то ли и не было, то ли брат всех распустил, но уточнять ему не хотелось. Как и по поводу того, почему брат в принципе не в больнице — но на второй ответ Шакс против своей воли получил, когда Танат на входе в кабинет безэмоционально оповестил, что умирать отправился домой. Внутрь Шакс заходить не стал, опёрся о дверной косяк преувеличенно лениво-безразлично, с какой-то нервозностью дёргая себя за конец косы, пока Танат рылся в столе. Смотрел, а видел, как Алекто просила снять что-то с верхних полок тогда ещё отцовского кабинета. Здесь дух сестры жил особенно ярко. — Это же всё её? — ткнул в полку, ту самую, верхнюю. — Я заберу, — не терпящим возражений тоном. Не её, её всё сгорело, но не суть. — Ты знал, что мать жива? — не оборачиваясь, Танат высыпал пачку писем. — Это не имеет значения, — закатил глаза Шакс в ответ. Как будто он её сильно-то помнит. Как будто она ему нужна. — Если захочешь, прочтёшь, адрес на конверте есть, — махнул рукой брат ему в ответ.— Это раз. Два — ты наследник, заберёшь что захочешь. Три — это для Линка, если он найдётся. Ну… Сам придёт, — похлопал ладонью по шкатулке, наверняка прекрасно зная, что он его искать не будет. Сына Таната утащила с собой бывшая жена, как раз во время всей этой мути в стране — возможно, и правильно сделала, но теперь никто не знал, ни где они, ни живы ли вообще. — А это — для Вееля, — похлопал по отделённому от других конверту. — Кого? — вяло переспросил Шакс. — Он мёртв. — Если ты бы потрудился мне помочь тогда, ты бы знал, что нет, — последовал внезапно злой ответ. — Нет! Его тела не было. Были… они, вдвоём, были слуги. Ребёнка — нет. Не знаю, где он. — Если бы ты что-то сделал тогда, то она бы вообще не умерла! — завёлся Шакс в ответ моментально, вспылив от того, что давно копилось, что мучило. — Ты был старше! У тебя была власть! — Тебе она доверяла больше, а ты даже не понял ничего! — Ага, а почему она не доверяла тебе? Может, неспроста? — Я хотя бы не… — Танат зашёлся в очередном приступе кашля, и Шакс выскочил из комнаты. — Просто сдохни уже! — в сердцах выкрикнул он, рванув вниз по лестнице. Брат умер через два дня. Шакс был убеждён, что на самом деле Танат побоялся искать глубже — потому что он, уверяя себя, что ему вообще-то плевать, узнал о местонахождении мальчишки за пару часов, просто предположив, что сироту из того округа в приюте в той же местности и могли оставить. Назвал лишь имя — а местная нянечка уже радостно попыталась впихнуть ему ребёнка, так что пришлось спешно отказываться и уходить, пригрозив, что о нём знать никто не должен. Далеко, правда, не ушёл, выбрав себе дерево повыше, поветвистее и понезаметнее, чтобы устроиться там и наблюдать за вознёй детей без особого интереса. Сразу мысленно отделил всех девочек, потом слишком взрослых или мелких, прикинув примерный возраст, и дальше начал смотреть по цвету волос. Взгляд остановился на группке дерущихся мальчишек, трое на одного: двое черноволосых — лидер и битый, один тёмно-каштановый и один светло-русый. Лиц отсюда было не разглядеть, поэтому, отметнув последнего (таким светлым детёныш точно не был), начал приглядываться к остальным трём. Возможно, главный?.. Между детьми внезапно вклинилась светловолосая девчонка, возмущённо что-то крича и загораживая уже упавшего мелкого, внезапно заставляя обидчиков отступить. Шакс проводил их взглядом, всё ещё вглядываясь в их затылки, но краем уха ухватил «ель», обращённое девчонкой к битому, и вернулся к нему. Тёмные лохматые волосы, чёлка начёсана на лицо, грязный и мелкий. Ребёнок как ребёнок. Шакс фыркнул почти разочарованно и спрыгнул вниз, чтобы просто уйти. Мальчишка притащился уже на следующий день, как раз когда Шакс только-только принялся за уборку. А конкретнее — сделал волевое усилие и спустился вниз. — Нет у меня на тебя времени сегодня, — заверил он, даже не глядя в сторону мальчишки, собирая волосы в хвост. — А лишней обуви? — с надеждой в голосе поинтересовался мальчишка, и только тогда Шакс перевёл на него взгляд. Чтобы через пару минут, ругая весь свет, то, на чём он стоит, и одного мелкого тупицу, перерывать уже свой немногочисленный гардероб. Мальчишка дико хромал, и Шакс не был особо удивлён, разве что его упрямству — найти обувь самому явно было легче, чем тащиться сюда, но у того действительно были какие-то проблемы с восприятием. Впрочем, если вспомнить то, что у него самого в шестнадцать ещё были слуги… Ладно, он хотя бы знает, куда идти. Веель был помельче и более тощим, но его старая обувь, на удивление, подошла. «Зачем я это делаю?» — вяло переспросил себя Шакс, пока Веель ликовал. — Эй, ну, а теперь-то брысь! В ответ раздалось не менее весёлое «ла-а-адно», и через пару минут входная дверь опять хлопнула. Шакс вздохнул и вернулся к прерванному делу, избавившись в итоге от куда меньшего, чем изначально планировал. Ну и почему так плохо?