Безоговорочная капитуляция

Тихо скрипнула дверь. Скудное освещение комнаты позволяло пленнику выловить взглядом исключительно невысокий рост вошедшей да объёмную коробку, которую привычный человек в форме, задыхаясь, втащил в комнату и устроил на полу в противоположном углу. Тюремщики никогда не разговаривали с заключённым, и юноша давно смирился с тем, что весь свой пожизненный срок заключения он проведёт в одиноком молчании, но… — Приветик, — девочка беспристрастно смотрела на пленника. «Страж порядка» поспешно уложил поверх большой коробки ещё одну, поменьше, и покинул комнату. Через мгновение звякнули ключи в замке, и двое незнакомцев остались наедине в полумраке тюремной камеры. Парень молчал, поспешно перебирая в голове все вероятные возможности, которые так или иначе открывались перед ним, пока рядом эта загадочная малявка. Ведь только подумайте: можно заставить её работать на тебя, уговорить, обольстить… чем угодно. Лишь бы сработало. А если она поможет, то юноша мог бы даже… выбраться? Покинуть это проклятое место и снова полной грудью вдохнуть свежий воздух свободы? Пленник не мог даже поверить в подобную возможность. Сам себе он давно признался, что попал в тюрьму явно не по плану. Со стороны размышления юноши казались замешательством или смущением, но стоило желтоватому освещению комнаты коснуться больших глаз девочки, и заключённый понял: она тоже игрок. «Здесь придётся играть по её правилам», — пленник едва ли не скрипнул зубами. Подобный расклад его чертовски не устраивал. — Я… — Давай обойдёмся без имён, — она приложила свой детский чуть пухловатый пальчик к губам скованного цепями юноши. Заключённый пожал плечами и якобы расслабленно улыбнулся, но и маленькая леди, и сам парень ни на мгновение не поверили в эту улыбку. Игра уже началась, и улыбаться — это по правилам этой странной игры на двоих. Девочка кивнула каким-то своим мыслям и потянулась к коробкам. Большую, явно наполненную вещами, она даже не трогала, поспешно распаковывая маленькую. Несколько минут маленькая леди, чуть прикусив палец, пыталась вскрыть коробку. Она дёргала скотч то туда, то сюда, но явно не справлялась, и теперь замерла рядом с заветным призом, который находился невероятно близко, но всё же был недоступен. Пленник не сдержал неловкой ухмылки, глядя, как маленькая леди с белоснежными, но чуть желтоватыми в свете ламп, волосами напряжённо разглядывает коробку, не в силах ничего сделать. Почему-то эта малышка напомнила юноше о его прошлом. О чуть назойливой сестре, её домашних заданиях… и тут же о яблоках, тетради и бесконечных погонях, прятках, замысловатых играх, где победитель получает всё, а проигравший умирает. Так когда же он проиграл в этой гонке? И почему до сих пор влачит это жалкое существование? — Как ты думаешь, почему твой идеальный план провалился? — девочка смотрела прямо на пленника. — Почему тебя так легко поймали? — Он не провалился, — процедил юноша. — Я могу выбраться отсюда, когда пожелаю. — Так почему же ты торчишь здесь уже несколько лет? — маленькая леди мягко улыбнулась и, с силой тряхнув несчастную коробку, распотрошила её. — Это тоже часть твоего гениального плана? На пол упала коробка домино и покатилась к ногам прикованного заключённого. Девочка задумчиво наблюдала за движением прямоугольного предмета, а затем потянула коробочку к себе и открыла, расставляя домино по грязному полу, что её, в общем-то, не смущало. — Ты всё ещё считаешь, что можешь победить? — она чуть наклонила голову вправо. — Всё ещё не признаёшь, что я обошла тебя в этой игре? Молчание снова повисло в комнате. Маленькая леди продолжала с приятным звуком одну за другой добавлять доминошки «на стол», выстраивая длинную лестницу, в которой каждая маленькая домино стояла настолько близко к другим, что при падении обязательно задела бы их и увлекла за собой в этом бесконечном танце. — Я всё ещё в игре, — методично кивнул юноша. Его привлекли действия девочки: всё это походило на какую-то забавную игру для маленьких детей, но не для леди постарше. И тем не менее, пленник не проявлял явного интереса, ведь это означало бы исключительно полную капитуляцию и чистосердечное признание, а он… по-прежнему не был готов расстаться с мыслями о тетради. О том, что все вокруг были в его власти, стоило только коснуться её поверхности шариковой ручкой. — Смотри сюда, — девочка встала у самого края длинного и витиеватого ряда, — как только ты начал играть, коснулся меня. Вот, — она повертела двумя пальцами чёрную домино, хотя остальные в коробке были белыми, — и ты заставил меня сделать ход. Она поставила домино первой в ряду и едва толкнула её. Черная дощечка зашаталась на месте, будто бы не совсем уверенная в своих действиях леди, но затем всё-таки завалилась на ряд белых домино. Они с шумом падали, одна за другой, приводя в движение странноватую конструкцию. Девочка заворожённо наблюдала за этим. На её лице почему-то играли тени неприятных эмоций, когда она наблюдала за поочерёдным падением, но пленник не сказал об этом и слова. Наконец, движение прекратилось: последняя деталь упала на босую ногу юноши. Перед двумя наблюдателями раскинулось игровое поле, усыпанное «поверженными» маленькими домино, и если подобное зрелище вызывало в юноше лишь недоумение и лёгкое чувство восторга, то маленькая леди едва ли не плакала. — Посмотри на меня, — тихо сказала девочка. Пленник мгновенно перевёл взгляд на дрожащую и невероятно запуганную собственными мыслями девочку напротив. «Никудышный игрок», — только и успел подумать он. — Ты убил моего брата. Моего любимого старшего брата… и оставил после себя столько трупов, что недостаточно даже этих деталей, чтобы показать всех их. Чтобы ты, «бог», обратил на них своё внимание. И я спрошу тебя. Пусть это и вне правил, я всё равно спрошу, — леди приблизилась, заглядывая в пустые глаза пленника, — почему ты сделал это? Юноша более не играл какую бы то ни было роль. Девочка напротив знала всё от начала и до конца, ключа от камеры у неё не было, и… — Ты знаешь причину. — И это всё? Ты убил их. Убил своими руками только потому, что желал создать идеальный мир? — она выдохнула. — Насилие — это ужасно. Почему ты не мог просто сыграть во что-то? Ты бы мог много раз играть в более безопасные игры, чтобы я… чтобы я не осталась одна, — последнюю фразу девушка уже прошептала, — ты даже не знал его, моего брата, но всё-таки решил убить. Скажи мне. Каково это? Уничтожать людей одного за другим, не марая руки. Пленник несколько мгновений молчал. В прошлый раз он ответил, что он примет вину за все смерти, когда его идеальный мир будет создан, но что же теперь? Тетрадь уничтожили на его глазах. Она горела ярко, и одно за другим пламя пожирало имена, время и причину смерти, всё, что было для юноши действительно важным и интересным. Они сожгли единственную улику. Он до последнего не верил, что они действительно сделают это. — Это прекрасно, — юноша улыбнулся, — и до боли ужасно. Если ты пришла, чтобы позволить мне умереть, то я расскажу всё. Девочка чуть прикусила кончик пальца, как делала всегда, когда задумывалась. — Тебе не позволят умереть, — после длинной паузы она наконец отвела взгляд от заключённого и принялась собирать домино, — сам знаешь же. Юноша улыбнулся, хмыкнул, а затем расхохотался в своём припадке безумия. Да, они никогда не простят ему того странноватого парня и его смерть от рук даже не самого преступника, но невольного соучастника. — Кто ты? — чуть успокоившись, заключённый поднял глаза на маленькую леди. Она уже закончила собирать домино и достала из коробки новую игру. Чёрно-белые квадраты на упаковке выдавали с головой весь замысел его новой знакомой. — Кто ты, что тебе позволили оказаться здесь и говорить со мной? — Благодаря мне они получили тебя. Конечно же, власть до сих пор очень… благодарна мне, — девочка открыла коробку, — сыграешь со мной? Неужели это очередная неудачная попытка узнать у него что-то о богах? Каждое слово отразилось на лице пленника, чего с ним не бывало с того самого момента, как он начал осознавать себя, и маленькая леди продолжила: — Просто игра. Ты ведь выдающийся соперник… — Играем, — без лишних слов выдохнул юноша. Да и к чему они? Маленькая леди принялась аккуратно расставлять фигуры на доске. По её ловким, отточенным движениям легко было угадать, что девочка — далеко не любитель в этой замысловатой игре. А потом всё растворилось. Только чёрно-белые клетки повсюду, сложные и невероятно замысловатые комбинации ходов, бесконечный танец отполированных фигур, ведомых руками девочки и голосом юноши. Бывшие соперники быстро догадались, что каждый из них намного сильнее, чем казалось с самого начала. Мгновения молчания, затишья, и тут же снова внезапная атака… В маленькой тюремной камере танцевали не только фигуры. Теперь игра действительно началась. И когда же шахматы перестали быть для них просто игрой? — Шах королю, — маленькая леди улыбнулась, глядя на пленника. — Что теперь? — Положение не весьма удачное, но… Слон на Е3. Девочка задумчиво глядела на доску. Будь сейчас рядом с ней её брат, он бы обязательно что-то придумал, играя на человеческих чувствах оппонента. Если бы он только был тут… Вместе с ним, когда они были командой без имени, любая игра становилась интереснее. Иначе говоря, с ним она ни за что бы не проиграла. — Не понимаю, — наконец выдохнул пленник, хотя леди совершенно ничего не говорила. — Признайся, это ты поймала меня? Ты посодействовала следствию, когда вместо великого детектива в игру вступили его наследники? Ты? Ни на мгновение не отвлекаясь от событий на доске, девочка тихо ответила: — Да, это я обыграла тебя. — Хочешь сказать, что для тебя всё это просто игра? — пленник дёрнулся, звеня цепями. Девочка коснулась пальцами своего короля и осторожно передвинула на одну клетку. Если всё получится, если её расчёт верен, то она уже победила. Как и тогда. Оказалось достаточно внимательно изучить дело, провести анализ и начать игру в шахматы, только фигурами в тот раз стали сотрудники полиции, спецслужб и даже марионетковые детективы-наследники. Это оказалось легко, ведь её соперник даже не знал, что уже втянут в масштабную партию. — Не игра, — девочка тихо вздохнула. — Игры безопасны. Они приятны, и когда играешь в игры, это всегда интересно! Тебе может быть грустно или весело, но когда ты играешь в игру, ты забываешь обо всех проблемах и просто играешь столько, сколько захочется! — она легко переступила через шахматную доску и оказалась совсем близко к беспомощному пленнику. Глаза девочки буквально горели, стоило ей заговорить о играх, и не огонь возмездия жаром пылал в глубине души маленькой леди. — Здесь только ты играл с человеческими жизнями. Откуда это ощущение вины, отягощающее разум? Откуда боль в глубине души, когда до этого юноша всегда спокойно спал ночами, не заботясь о количестве убитых? Пленник не в силах был сказать и слова. Колкости, философские фразы, до этого сыпавшиеся в ответ на любое обвинение, — всё это будто бы растаяло, стоило внимательным глазам светловолосой маленькой леди уставиться на него в упор. Что-то шевелилось в глубине его души. Возможно, дело было не только в присутствии девочки, но и в том, что постоянное одиночество и молчание разъедало его разум и покрывало плесенью тело. И почему-то только теперь заключённый задумался о том, что его навязанный всем идеальный мир не был бы так идеален, ведь в нём по-прежнему оставалось бы невероятное количество таких вот маленьких очаровательных девочек с грустными от пережитых ужасов глазами. — Тогда это не казалось игрой, — юноша долго молчал, обдумывая следующую фразу. Глупо было бы извиняться или объяснять, о чём он думал тогда: всё это множество раз записано в личном досье и на диктофоны почти всех желающих лично ещё разок испытать его. Раньше пленнику казалось, что у него по-прежнему есть все шансы на спасение, даже без тетради, и первый год юноша молчал в ответ на любого характера вопросы, перугивался с начальством и осыпал их горами колкостей. На третий год он признался, что мог убивать с помощью тетради. Через ещё два журналисты получили чистосердечное признание вместе с якобы раскаянием, но и это, конечно же, не помогло пленнику даже сменить камеру на общую. «У тебя пожизненное заключение, — прямо сказал ему начальник тюрьмы. — Приговор может быть изменён только на казнь. Только вряд ли тебе и это позволят…» — Хуже всего, когда не осознаёшь, что играешь, — маленькая леди мягко улыбнулась. — Но теперь ты понял? Вижу, что понял, — она протянула руку и осторожно коснулась его лица. — Знаешь, я очень злилась на тебя раньше. Не знала, кто ты, но всё равно невероятно злилась из-за брата. А потом… это прошло. Я по-прежнему продолжала играть, но внутри оставалась только бесконечная пустота. Словно по инерции шла вперёд, делала ходы, заполучила тебя… И вышла из игры. Они молчали. Пленник смотрел на девочку чуть испуганно, словно дикий зверь, загнанный в угол тесной клетки. Ещё и это прикосновение, отчего-то нежное, заботливое и невероятно тёплое, прикосновение человека, которого он своими собственными руками лишил всего. — Тебя долго не было, — юноша заглядывал в глубину этих больших печальных глаз, — я бы пришёл раньше. Маленькая леди опустила взгляд, хотя по-прежнему стояла невероятно близко, и это её явно совершенно не смущало. — Мне понадобилось время, чтобы простить тебя. Чтобы снова начать играть. Как же иначе я могла бы сразиться с тобой здесь? — Прости, — тихо и как-то вкрадчиво ответил пленник. — Тебе пришлось дважды победить, чтобы я признал себя побеждённым… — Ничего, — также невероятно тихо ответила девочка. — Без этой победы я бы не могла доверять тебе. Маленькая леди развернулась и принялась собирать фигуры в чёрно-белую коробку. Тишина изредка прерывалась её короткими вздохами и шумом от неосторожных движений, неловким теперь звоном цепей пленника, далёким скрипом несмазанной двери охранника. Почему-то нужные слова теперь не желали выходить наружу из глубины души, и пауза затянулась. — Так зачем ты всё-таки пришла? — заключённый наблюдал за девочкой. Ему редко доводилось встречать настолько хороших игроков, а шахматная партия, от результатов которой ничего, в общем-то, не зависело, снова заставила юношу задуматься. — Твою просьбу на освобождение удовлетворили, — она мягко улыбнулась, закрыв глаза, — с условием, что я стану твоим наблюдателем. Вот я и оказалась здесь, чтобы проверить тебя. — Каково это: смотреть на убийцу брата? — всё ещё не совсем осознавая, что перед ним сейчас действительно стоит маленький ключ к свободе, юноша спрашивал совсем не то, что хотел: мысли путались даже от её прикосновений. — Я простила тебя, — девочка достала ключ на цепочке из второй коробки, — но не думай, что только поэтому я не стану внимательно следить за тобой на воле. — Понял, — устало выдохнул заключённый, — спасибо. И цепи с грохотом упали на пол. Юноша щурился от яркого солнца, но не прикрывал глаза руками. Вокруг на много километров не было ни души, кроме маленькой очаровательной леди, которая позволила ему уютно устроить голову на её коленях. Трава щекотала ладони, ветер чуть касался лица, и бывший пленник мог бы откровенно признаться, что его идея о идеальном обществе, возможно, не была такой уж удачной. А маленькая девочка, если немного настоять, рассказала бы, что сама напросилась на встречу и, в будущем, заботу о человеке, который убил её брата. Не ради мести или чего-то ещё: в ней отчего-то проснулся истовый интерес к тому, кто смог поставить их безымянной команде «шах». Да и этот странный человек с идеалистическими взглядами на жизнь в своём порыве изменить мир невероятно напоминал ей старшего брата… Деревья шелестели над ними о чём-то своём, вдалеке шумно пролетел военный самолёт. — Так как же ты всё-таки поймала меня? — юноша чуть повернулся, чтобы смотреть в такие удивительные большие глаза своей спасительницы. — Это была просто игра, — шепнула девочка и улыбнулась, поглаживая самого опасного преступника в мире по волосам. Безоговорочная капитуляция.