Милые Игры или Десять Свиданий с Фуюми

«Тренировку отменили. Как насчёт того, чтобы пойти ко мне и посмотреть “Р. и Дж.”?» — получаю я сообщение от Кея в четверг, когда выхожу из школьных ворот. «Какая экранизация?» — шлю я в ответ, чтобы потянуть время. «На твой выбор» «Ты весь театральный клуб пригласил?» — уточняю я на всякий случай, хотя уже знаю, какой будет ответ. «Нет» И пока я раздумываю, что бы такое написать, чтобы он сам передумал, Кей оказывается рядом. — Ну что, пойдём? — Эм-м, — говорю я растерянно, — ты хочешь, чтобы мы пошли к тебе домой? — Да, а что? У тебя на сегодня другие планы? Я прячу глаза от его сияющего взгляда. Я — чёртов бесхребетный слизняк! Знаю, что надо сказать: «Прости, я не хочу ехать к тебе домой и смотреть кино, что бы там под этим не подразумевалось. Я вообще не думаю, что нам стоит заходить так далеко. Да и вообще, пора уже прекращать эти ни к чему не ведущие отношения, какими бы замечательными они сейчас не казались». Но я молчу, не в силах вымолвить ни слова. — Ну, так что? — спрашивает Кей, устав ждать ответа. — А что ты скажешь обо мне родителям? — я всё пытаюсь найти обходные пути. — Правду. Что ты — мой семпай из театрального клуба, и что мы будем смотреть «Ромео и Джульетту» по заданию этого самого клуба. Миямото, помнится, только вчера говорил, что нам надо бы это делать. Что же ты делаешь со мной, Такеши Кей? Мне нельзя было так к тебе привязываться! «Завтра, — думаю я, — скажу ему всё это завтра. Ничего страшного не случится, если мы посмотрим кино у него дома». — О, а вот и машина! — говорит Кей, хватает меня за руку и тащит в тот самый огромный чёрный лексус, что забирал его от моего дома. Серьёзный и внушительный водитель с почтением открывает нам дверцу, и мы забираемся в шикарный просторный салон. Шофёр занимает своё место, и автомобиль трогается. — Кстати, насчёт моих родителей можешь не волноваться, их сегодня до поздна не будет, — говорит Кей, положив руку мне на колено. Я моментально краснею и бросаю взгляд на водителя, но оказывается: это одна из тех дорогущих представительских машин, у которых между водительским и пассажирским местом глухая стена с маленьким окошечком, сейчас закрытым. — Не беспокойся, никто нас не видит и не слышит, так что мы можем делать что угодно. Его рука ползёт выше, я начинаю паниковать. Рывком отсаживаюсь от него подальше. Может, мне стоит быть более холодным, тогда он и сам отстанет? Вопрос в том, смогу ли я быть более холодным. — Кей, ты же знаешь, — говорю, грустно усмехаясь, — я не могу оправдать твои большие надежды. — А ты ничего не должен оправдывать, Хикару. Всё в порядке. Ты уже даёшь мне всё, что нужно. Иди сюда. Он легонько тянет меня к себе за руку. Я подчиняюсь, как во сне. — Я просто хочу сегодня поваляться с тобой в обнимку. Он начинает с лёгкого поцелуя в губы, потом прижимает меня к себе и целует уже настойчивее, растягивает мой галстук и расстёгивает верхнюю пуговицу на моей рубашке. Его пальцы скользят по моей ключице. — Знаешь, мне всё всегда доставалось легко. Иной раз я даже что-то пожелать не успевал толком, а оно уже у меня было. Это приятно, не более того, и только поначалу, потом скучно, а дальше и вовсе тоскливо. Мне ни разу не приходилось прикладывать усилия, чтобы добиться чего-то. И это, знаешь ли, что-то убивает внутри, так медленно и незаметно, а потом вдруг смотришь, а оно уже мертво… Когда становится понятно, что он не собирается дальше расстёгивать мою рубашку, я успокаиваюсь. — Расслабься, — говорит Кей и легонько щекочет мне шею. — Мне нравится, что тебя приходится ждать. Я должен буду завоевать твоё доверие, и это заставляет меня ценить каждую минуту, проведённую с тобой, и каждый сантиметр тела, что ты позволяешь целовать. И я просто счастлив от мысли, что однажды ты доверишься мне полностью. Я вздыхаю. «Нет, не доверюсь», –отвечаю ему мысленно. Всё, надо с этим заканчивать. Похоже, я всё-таки внушил ему несбыточные надежды. И это жестоко. Хотя, если разобраться, никаких надежд я ему не внушал, он сам их на меня возложил. Но, как бы то ни было, вывод один — пора с этим заканчивать. Но прежде, чем я успеваю что-то сказать, он отпускает меня и говорит: — Скоро приедем, пора принимать чинный и благородный вид. Хотя мне жутко интересно, как отреагирует Курода, если откроет дверь и увидит, как мы тут близки. «Как, как… Расскажет родителям — тебе надерут уши, а на меня, плебея, спустят собак», — думаю я, приводя в порядок свою одежду.