***
Сакура любила своего мужа, это правда. Любила самой искренней и чистой любовью, потому, что до него никого не встречала. И считала, что Мадара — самый лучший и прекрасный мужчина на земле. Считала, до определенного времени. Потом появились многочисленные поклонники, которые видели как девушка хороша собой, но было уже поздно — Харуно связала свою жизнь с одним из Учих. А они, как известно, однолюбы, и измены не простят. Да, если уж быть честной, Сакура не хотела. Потому, что любила. Любила до такой степени, что готова была простить все — от редких оскорблений до измены. Любящее сердце — оно ведь глупое и наивное. Когда Харуно шла уставшая с работы, еле переставляя ноги и волоча за собой тяжелую сумку, она даже не ожидала, что увидит такое. Проходя мимо знакомого ресторана, в котором иногда сидела со своим мужем, девушка заметила Мадару. А потом увидела, что сидит он напротив красивой молодой студентки, которая совсем не стеснялась огромного декольте и мило беседовала с Учихой, наклоняясь так, чтобы соблазнить мужчину. — Мне нравятся девушки с большой грудью, — вспомнились слова тогда еще просто преподавателя, после которых Сакура корила судьбу и Бога за то, что родилась с небольшим вторым размером. Тогда Мадара домой не пришел — сказал, что ночевал у Обито. Вот только Сакура хоть и была наивной, дурой не являлась.***
Вечер наступал мучительно долго — Сакура уже успела посплетничать с Ино, пройтись по магазинам, немного отдохнуть в парке, читая книжку. Когда часы показывали долгожданные восемь вечера, Харуно уже стояла возле входа в парк аттракционов и с детской любопытностью оглядывалась по сторонам. — Сакура! — девушка, обернувшись на голос, оказалась в теплых объятьях мужчины. — Логан! — обняв его в ответ, Сакура ощутила, как руки мужчины крепко сцепились у нее за спиной, а сам Логан вдыхал цветочный аромат розовых волос. Они познакомились пару дней назад, когда симпатичный иностранец попал к ней на прием в больнице с порезом руки. Логан говорил на японском, правда, с очень заметным акцентом, иногда делая ошибки, но вполне сносно, как для человека, который начал изучать японский буквально два года назад. Мужчина постоянно улыбался, даже несмотря на боль, и рассказывал о том, как восхищается японской культурой. Логан был музыкантом в Лос-Анджелесе, не самым успешным, конечно, но достаточно известным. Сакуре он понравился из-за хорошего чувства юмора и, что уж там спорить, своей внешности — большими карими глазами, тонкими губами и подкаченным телом. Логан постоянно что-то рассказывал, потом благодарил, а на прощание так вообще оставил на бумажке свой номер телефона, надеясь, что девушка ему обязательно позвонит. И Сакура позвонила. Ей было приятно с ним гулять, разговаривая на японском совершенно свободно. А еще Сакуре ужасно нравилось ловить его восхищенные взгляды, а также завистливые взгляды прохожих. Они ходили под ручку, шутили и смеялись так, что их слышал весь Токио. И пусть, что это лишь метафора. — Не думай о будущем, не выискивай проблемы на пустом месте. Есть только мы и бесконечное лето — зачем нам что-то еще? — цитировал Логан, прищурено глядя на девушку, которая таяла от этого взгляда. Сакура вновь почувствовала себя той невинной студенткой, которая краснела от слишком откровенных взглядов и стеснялась даже обнять парня. И это приносило ей удовольствие. Харуно вдруг поняла, что опять влюбилась, а измена мужа лишь подтолкнула ее к более решительным действиям. Вспомнив о том факте, что Мадара променял ее на студентку, розоволосая загрустила, что не ушло от внимания Логана. — Сакура, а можно личный вопрос? — наконец, решился спросить парень. Девушка лишь посмотрела на парня, долго что-то обдумывала, после чего кивнула. — Какая твоя девичья фамилия? — Что, прости? — удивление девушки отразилось на ее лице, она не до конца понимала всю суть вопроса. — У тебя обручальное кольцо, я сразу заметил, — серьезно, что не было на него похоже, сказал Логан. — Ты замужем, и мне вдруг стало интересно, какая у тебя девичья фамилия. Просто, это так интересно. Имя у тебя переводится, как «вишневое дерево», а фамилия — «весеннее поле». Чувство, будто ты тщательно подбирала себе мужа, — парень неловко рассмеялся и почесал затылок. — Это и есть моя девичья фамилия, — покачала головой Сакура, на минутку грустно улыбнувшись. — Я выходила замуж поспешно, не думая о том, что будет дальше. Хотела, чтоб все и сразу. А менять фамилию означало менять все документы, а у нас уже была запланирована поездка. В общем, тогда не успела, а сейчас и не задумываюсь об этом. Они долго шли молча, не говоря ни слова, но думая о многом. — Я завтра уезжаю, — вдруг сказал Логан, глядя куда-то вперед себя. Сакура остановилась буквально на минутку, это было даже больше похоже на запинку, нежели на полноценную остановку. Розоволосая нахмурилась, думая о том, что завтра все вернется на круги своя, и вдруг тяжело вздохнула, опуская голову. Мужчина остановился и Харуно осмотрелась — они забрели в какой-то сквер, который мало чем отличался от остальных. Разве, что людей здесь было слишком мало. — Логан, — прошептала Сакура, глядя на мужчину. Он все еще держал ее за руку, и Харуно казалось, что лишь эта рука оберегает ее от падения. Вмиг все показалось таким серьезным — эти отношения, намерения иностранца, измена мужа. Поднявшись на носочки, розоволосая первая потянулась за поцелуем. Губы Логана сминали и ласкали губы Сакуры, принося той неземное удовольствие. Руки мужчины прошлись по ее спине, заставляя выгнуться навстречу, после чего девушка задрожала от нетерпения. Одной рукой Харуно обняла парня за шею, другой же начала водить по мускулистой руке, почему-то вдруг думая о том, что у Мадары рука больше. И целуется он не так. Логан первым разорвал поцелуй, глядя на девушку глазами, полными непонятных, нечитаемых чувств. Сакура же, внимательно вглядываясь в глаза парня, осознавала то, что магия пропала. Это волшебство первой встречи и новой влюбленности, которое вскружило им головы, внезапно исчезло. — Прости, — замотала головой Харуно, опуская взгляд. Логан же почему-то грустно улыбнулся. — Не заменяй настоящую любовь мимолетной симпатией, Сакура.***
Свет в окнах их квартиры не горел. Сакура стояла перед подъездом, всматриваясь в окна их с мужем квартиры и пытаясь унять дрожь по всему телу. Харуно казалось, что она настоящая трусиха, которая неспособна даже зайти в свою квартиру, поэтому она и стояла здесь, надеясь, что внутренняя Сакура, которая оказалась лишь плодом фантазии одинокой школьницы, опять подтолкнет ее к действиям. Но, как назло, альтер-эго не проявлялось. Возможно, дело было в долгом лечении этого явления, которым занимался Мадара. — Мадара. Вспомнив о всех поступках, которые когда-либо совершал муж ради нее, Сакура горестно усмехнулась. А ведь все было прекрасно — бесконечные лекции по поводу и без, постоянные дополнительные в институте до позднего вечера, долгие прогулки по ночному Токио, редкие цветы и комплименты, крепкие объятья и горячие поцелуи, в которых они забывали обо всем, первая и последующие ночи… Взмахнув головой, прогоняя воспоминания, Сакура прокрутила обручальное кольцо на пальце и сделала шаг назад. Почему-то резко захотелось уехать куда-то далеко, туда, где ее никто не найдет. Но Харуно лишь помотала головой и, собравшись с мыслями, зашагала в сторону двери. Привычный код, чистый подъезд, новый лифт — казалось, девушка выполняла все действия скорее на автомате, чем действительно задумывалась о том, что сейчас делает. Достав из сумки ключи, розоволосая открыла дубовую дверь и прошла вперед. Квартира встретила Сакуру тишиной, лишь стук каблуков девушки напоминал о том, что здесь кто-то да есть. Харуно скинула с себя туфли, совершенно не заботясь о том, что Мадара не любит, когда обувь валяется разбросанной. Кинула она и сумку, которая с громким стуком неудачно приземлилась на тумбочку, после чего полетела вниз — на пол. Тяжело вздохнув, девушка на секунду посмотрела в зеркало, замечая растекшуюся тушь и почти развязавшийся пучок на голове. Заглянув на кухню и не найдя там ничего, что свидетельствовало бы о пребывании мужа, Харуно лишь поджала губы, замечая, что любимая чашка Мадара стояла нетронутая со вчерашнего утра. В гостиной, следующей комнате, никого не было, что еще раз подтвердило, что муж не дома, ведь именно тут он привык проводить время после работы. — Ну и пошел ты со своей институткой, — горестно хмыкнула Сакура, уходя в спальню. Ей было больно от осознания, что любимый муж, который всегда утверждал, что никогда не бросит ее, сейчас изменяет своей жене с малолеткой. Но еще больше Харуно мучало чувство вины, что позволила себе такие вольности с Логаном. Встряхнув головой, розоволосая открыла дверь в спальню. И замерла на пороге. Возле окна, сложив руки на груди, боком к ней стоял Мадара, глядя на ночной город. Застыв на месте, Сакура внимательно осмотрела мужа — любимый черный костюм, запутанные волосы и, о Ками-сама, он даже не разулся! Из-за того, что спальню освещали только огоньки ночного Токио, а сам мужчина стоял далеко, Харуно не могла разглядеть даже лица любимого, поэтому не могла и понять, о чем он думает. Удержавшись от тяжелого вздоха, розоволосая прошла в комнату и направилась к шкафу, намереваясь сменить одежду. — Любовь — мятежная птица, Сакура, — раздался грубый голос Мадары, который, впрочем, даже не пошевелился. Харуно знала, что муж часто любил ходить вокруг да около, размышлял и философствовал, ничего не говоря прямо сразу. Эта его привычка порой раздражала, но именно благодаря этому розоволосая научилась больше думать над смыслом любых обрывков фраз, которые прозвучали из уст мужа. — Решил вспомнить, что так и не сводил меня на «Кармен»? — подняв левую бровь, поинтересовалась Сакура, замерев посередине спальни. — Мне почти стало стыдно, — какая-то насмешка промелькнула в голосе, но привыкшая к темноте Харуно видела, что его губы даже не соизволили дрогнуть в улыбке. — Но я же знаю, что ты знаешь идею этой оперы. Расскажи мне, Сакура. — Главная идея «Кармен» заключается в том, что у каждого человека есть право на свободу чувств. — Свободу чувств, — медленно протянул Мадара, будто пробуя это словосочетание на вкус. — Как думаешь, любовь и правда требует свободу? — Кармен в этой опере часто любила повторять, что «любовь — дитя, дитя свободы», — повторив интонацию мужа, произнесла розоволосая, складывая руки в замок за спиной. Ей становилось немного неудобно, потому, что она понимала, к чему клонит Учиха. — И чем она закончилась? Опера, я имею в виду. — Ты же знаешь, зачем спрашиваешь? В одно мгновение Мадара оказался рядом с Сакурой и, одной рукой схватив ту за затылок, а другой за спину, притянул жену к себе. — Ты ведь не Кармен, Сакура, — сощурив свои карие глаза, прошептал мужчина. — Но и я не Хозе. Харуно зажмурилась, пытаясь как-то абстрагироваться от боли — все-таки, Учиха слишком сильно сжал ее за волосы. Потом пришло понимание фразы, сказанной мужем. Да, они не главные герои этой оперы, хотя бы потому, что Мадара, в отличие от Хозе, никогда бы не пошел на что-то такое же радикальное ради своей возлюбленной. Да и Сакура, несмотря ни на что, не могла бы быть Кармен — их характера и жизненные ценности кардинально отличаются. — Ты бы смог убить меня? — распахнув глаза, задала совершенно глупый вопрос розоволосая. Мадара недоуменно посмотрел на свою жену, после чего усмехнулся и прикрыл глаза. Харуно залюбовалась мужем, но буквально на минутку — в душе она все еще не могла простить его за измену. — Если бы только умер сам. — Тогда почему пытался? — не сдерживая слез, спросила Сакура. Мокрые дорожки от глаз поразили Учиху, который, впрочем, сам догадывался о том, что жена каким-то образом узнала об измене. — Сама-то не лучше, — ухмыльнулся Мадара, большим пальцем стирая слезы девушки. — К чему этот иностранец? — У меня с ним ничего не было, — нахмурилась девушка. — Да у меня тоже, — вдруг тихо засмеялся Учиха, отстраняясь от жены. Поправив пиджак, мужчина опять прошел к окну, повернувшись к Сакуре спиной. — Но, я видела, — совершенно ничего не понимая, прошептала Харуно, теряясь в догадках. — Она сама подсела ко мне в ресторане, пытаясь соблазнить своим декольте, — отмахнулся Мадара, говоря настолько равнодушно, что девушка поняла — не врет, уж она-то своего мужа знает. — Совершенно нелепо, между прочим. Глупая студентка, которая думала, что переспав со мной, решит все проблемы. — Тебе ведь нравятся девушки с большой грудью, — смущенно пробормотала Сакура, смотря в пол. — Удивительная вещь, которую я когда-то уже говорил тебе. Учихи — однолюбы. — Даже в, — запнувшись, Харуно смогла подобрать нужное слово, — в этом плане? — Именно, — в карих глазах Мадары появился огонек, а губы расплылись в улыбке — после стольких лет его супруга все еще смущается говорить о сексе. Несмотря ни на что, душой эта девушка как была наивна, так и осталось — именно это и привлекло его когда-то в молодой студентке. — Мадара, если ты думаешь, что я… — Я ничего не думаю, Сакура, — покачал головой Учиха, прекрасно понимая все переживания своей жены. — Всем когда-то нужен свежий глоток воздуха, я не виню тебя. И знаю, что это была лишь мимолетная влюбленность. — Симпатия, — вырвалось у Харуно. Ее глаза выдавали какую-то печаль, но улыбка была светлая, искренняя. Увидев вопросительный взгляд мужа, она решила пояснить. — Это была лишь мимолетная симпатия. — Я рад, что ты это понимаешь. Сакура аккуратными шажками подошла к своему мужу и обняла его со спины, утыкаясь лбом в район его лопатки и глупо, по-детски улыбаясь. Мадара не удивился, напротив — был к этому готов, поэтому быстро взял ладошки жены в свои. Так они и простояли минут пять, молча, не позволяя себе прервать эту атмосферу. Атмосферу доверия. Атмосферу настоящей семьи. Обернувшись, Мадара аккуратно заключил Сакуру в свои объятья, вдыхая аромат ее волос. Цветочный, как обычно. Ладошки Харуно легли на его широкую грудь, сжимая белую рубашку. Подняв голову, девушка встретилась взглядами с мужем и тяжело вздохнула, чувствуя, что хочет его поцеловать. Видимо, Мадара слишком хорошо знал свою жену, потому что заметил изменения во взгляде и сразу же склонился, касаясь своими губами губ возлюбленной. Нежный поцелуй почти сразу же прекратился, уступив место страсти. Сакура поднялась на носочках, обнимая мужа руками за шею и позволяя ему сжимать себя в объятьях. Мадара тут же притянул жену ближе к себе, наслаждаясь близостью и желая наконец-то снять эти чертовы вещи. Сакура почувствовала желание мужа, после чего начала стягивать с него пиджак. Деталь гардероба быстро была откинута в сторону, после чего проворные пальцы взялись за пуговицы его рубашки. Мадара улыбнулся, чувствуя, что руки девушки дрожат, после чего помог жене расправиться с мелкими пуговицами, и откинул белоснежную рубашку далеко и надолго. Когда с этим было покончено, муж опять увлек жену в горячий поцелуй, из-за которого у Сакуры подкосились колени, но Учиха, будто не давая девушке упасть, крепко обхватил ее за талию. Сделав шаг вперед, Мадара кинул розоволосую на кровать, наплевав на свое же правило не ложиться в постель в верхней одежде. Сакура, не дождавшись действий мужчины, быстро села и потянулась к ремню, который легко расстегнула. Следом послышался звук расстегивающейся ширинки, а после в сторону летели уже брюки. Мадара тут же стянул с девушки футболку, после чего легонько толкнул на кровать, дабы было легче стягивать шорты. Оставшись в одном нижнем белье, Сакура ловко отодвинулась ближе к подушкам, на ходу распутывая гульку на голове. Роскошные розовые волосы аккуратно легли на плечи. Мадара, уже избавившись от всей одежды, поставил колено на кровать и проворно оказался рядом с Сакурой, нависая над ней. Супруги опять нашли губы друг друга, сплетаясь в страстном поцелуе. Перекат, жена оказывается верхом на муже, который, впрочем, опять прижимает ее к себе, целуя, обнимая и вдыхая знакомый аромат. Его прерывистый вздох, и длинные пальцы аккуратно касаются груди, скользят по темным, затвердевшим соскам, вырывая из девушки тихие стоны. Горячие губы прошлись там, где ранее были пальцы, заставляя Сакуру застонать уже более громко и вцепиться руками в черные волосы своего мужа. Харуно становится на колени, желая немного отстранится, чтобы самой доставить удовольствие мужчины, но тот лишь усмехнулся уголками губ и проскользнул рукой между ног жены, поглаживая ее сквозь ткань. И Сакуре вцепляется в его плечи длинными пальцами, уже не сдерживая криков. Они целуются и целуются, его пальцы не останавливаются ни на миг, проникают под ткань, а потом в Сакуру. И в тот момент ей показалось, что ее стон слышен во всем Токио. Забыв как дышать, Харуно ощутила такой жар, когда хочется одновременно стонать, кричать и извиваться, не думая ни о чем. Было ощущение, что это у них в первых раз, потому, что такие чувства Мадара вызывал у нее именно в период их отношений. Сакура закатывала глаза, отдаваясь ему вся, без остатка, получая от этого неконтролируемое удовольствие. — Сакура, — голос Мадары на минутку привел ее в чувства, заставил открыть глаза и из-под ресниц посмотреть на любимого мужа. На секунду потеряв ориентирование в пространстве, розовласка поняла, что ощущает шелковые простыни под спиной. На своих губах девушка ощущает дыхание мужчины, но целовать он не спешит. Лишь мимолетно касается рукой бедра девушки, после чего резко входит и, не давая опомниться, начинает двигаться, заставляя свою жену опять надрывать голос. Толчки ускоряются, а Сакура начинает ощущать грубые поцелуи на своей груди. Внезапно все прекращается. Харуно, не сдержав разочарованного вздоха, открывает глаза и смотрит на мужа, видя в его взгляде какое-то безумие. Протянув руку, она провела по накаченному торсу, закусывая губу. — Перевернись, — хрипло прошептал Мадара, и в его голосе слышалась такая власть, что Сакура невольно задумалась над тем, что сделает все, что он скажет. Перевернувшись на четвереньки, Харуно оперлась на локти, посильнее выставляя зад. Мужчина аккуратно провел пальцами по позвоночнику, заставляя жену дрожать, после чего опять вошел. На этот раз медленно, растягивая удовольствие, но намного глубже. С каждым толчком муж ускорялся, уже не контролируя вообще ничего. Мадара ощущал власть над своей женой, надавливая ей на поясницу, заставляя сильнее прогибаться, и сжимая ее бедра до синяков, до боли. Мужчина наслаждался ее естественным запахом, который смешался с любимыми цветочными духами и мужским одеколоном, заставляя его терять голову. — Твою мать, — простонала Сакура, когда Учиха наклонился, меняя угол проникновения. Толчки прекратились, но Мадара не выходил, тяжело дыша ей на ухо. — Не смей, — в комнате раздался характерный звук шлепка, — ругаться, — еще один, — при мне. Сакура закричала, так как мужчина задвигался еще быстрее, совершенно не сдерживая своих стонов, буквально вколачиваясь в нее, при этом с сумасшедшей силой шлепал ее по обоим ягодицам, оставляя красные отметины. Голос сорвался, но ни муж, ни жена уже не замечали хрипоты в ее голосе, продолжая отдаваться полностью и безоговорочно. Без остатка. Слова казались лишними, когда Мадара повалился на Сакуру, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя. Девушка лишь повела плечом, но тот все понял и откатился в сторону. Сама Харуно пыталась отдышаться, не чувствуя ничего, кроме такой приятной легкости во всем теле. Спустя пару минут Мадара первым повернулся к своей жене, притягивая ее и обнимая со спины, уткнувшись подбородком в плечо. Сладко потянувшись, жена тихонько застонала, выгнулась, после чего свернулась калачиком, положив руки поверх ладошек мужа. — Спокойной ночи, Мадара. — Сладких снов, миссис Учиха. Уже завтра Сакура будет наслаждаться завтраком в постели, хотя, если быть честной, это будет уже обед — супруги еще несколько раз повторят свой подвиг, после чего проспят до часу дня. Впрочем, это не будет их заботить от слова совсем — можно же один денек прогулять, да? Мадара, кстати, не оговорился в ту ночь. Спустя пару дней супруги пойдут переоформлять все известные документы, что пройдет достаточно быстро — все-таки, связи у семейства Учиха очень большие. И Сакура навсегда поменяет фамилию Харуно на Учиха. Совсем иногда, спустя много лет, наблюдая за своим сыном, Сакура Учиха будет вспоминать слова, сказанные когда-то музыкантом, имя которого она уже и забыла: Не заменяй настоящую любовь мимолетной симпатией.